В Украине происходит сложный процесс поиска консенсуса среди политических элит и общества вокруг модели обеспечения национальной безопасности Украины и ее внешнеполитических аспектов.
Как политические силы, так и граждане страны тяготеют к двум главным внешнеполитическим векторам: западному (к европейской и евроатлантической интеграции, вступлению в ЕС и НАТО) и восточному (союз с Россией, вступление к ЕЭП). Одним из наиболее контраверсионных вопросов остается законодательно установленный курс на вступление Украины в НАТО. Расхождение позиций по этому вопросу в процессе последних избирательных кампаний приобрели признаки раскола общества, что усложняет общенациональную консолидацию не только вокруг провозглашенного внешнеполитического курса, а и в реализации национальных интересов страны.
Одна из главных причин такой ситуации — крайне низкий уровень осведомленности граждан о сути и стандартах деятельности НАТО, потенциальные преимущества и проблемы от обретения членства в альянсе. Остается значительным влияние стереотипов холодной войны, которые активно восстанавливают сегодня отдельные политические силы. Вместе с тем наблюдается отсутствие целенаправленной и скоординированной информационной деятельности власти по разъяснению общественности определенного действующим законодательством курса страны с целью обеспечения его стабильной общественной поддержки.
В отечественной экспертной среде преобладает мысль о необходимости присоединения Украины к НАТО. Тем не менее среди граждан ее поддерживают только 15—20%; около 60% — ее противники. Наблюдается поляризация общества по признакам отношения к альянсу и вступлению в него Украины.
При этом нет оснований считать указанные общественные позиции результатом самостоятельного, сознательного и компетентного выбора граждан. Прежде всего из-за крайне низкого уровня их осведомленности об этой структуре.
По результатам октябрьского социологического опроса Центра Разумкова, только 3% респондентов признали уровень собственной осведомленности о НАТО высоким, почти половина — низким, 12% сообщили, что не имеют никакой информации. Лишь 0,2% опрошенных проявили знание реальных требований, которые выдвигает альянс к Украине в случае ее присоединения.
На шестнадцатом году нашей независимости можно констатировать — политическая элита Украины не научилась уважать свой народ, усматривая в нем лишь электорат — избирательный материал краткосрочного употребления. НАТО — лишь один из многих тестов на уважение власти к гражданам, но достаточно чувствительный, поскольку «восточно-» и «западнозапрограммированные» элиты хорошо понимают, что от этого, по большому счету, зависит будущее Украины, а главное — успех их политической карьеры или бизнеса.
В теории проектного менеджмента есть такая аксиома — успех проекта зависит от его сознательной поддержки исполнителями и наличия спроса на его результаты среди потенциальных потребителей. В современном «украинском политическом менеджменте» все наоборот: чем меньше исполнители и потребители (то есть граждане) понимают толк в вопросах государственной политики — это дело вождей, — тем лучше.
Декларируя тот или иной политический курс, наши лидеры очень странно ведут себя с общественным мнением. Относительно ускоренного курса евроатлантической интеграции, они считают, что необразованность граждан в этом вопросе мешает тем принимать участие в формировании «правильной» государственной политики. Но этот же факт (необразованность граждан, умноженная на стереотипы и поток искривленной информации, на которых и строится недоверие к НАТО) не мешает политикам из другого лагеря использовать его в пользу ревизии действующего внешнеполитического курса. Распространение мифов, слухов, откровенного вранья о НАТО плохо по двум причинам. Это, во-первых, порождает предубежденное, отрицательное отношение к самой идее евроатлантической интеграции, а во-вторых, унижает граждан, сводя их к потребителям низкопробной информации. Но это похоже на нечестную игру с крапленой колодой. Попробуем хотя бы частично открыть карты.
Мифы о НАТО — pro
Сторонники вступления в НАТО безоговорочно уверяют, что в случае вступления Украины в НАТО украинские оборонные предприятия выйдут на европейский рынок вооружений, будут привлечены к проектам по разработке, производству и приобретению вооружений, в Украину придут новейшие технологии. В самой близкой перспективе на такой сценарий можно не надеяться по двум причинам: во-первых, европейские государства заботятся прежде всего о собственных рабочих местах; во-вторых, продвижение на высокотехнологические рынки возможно при условии высокой конкурентоспособности продукции, что для большинства украинских предприятий является пока что недосягаемым критерием. Однако в случае вступления в НАТО для отечественных предприятий ОПК откроется возможность выхода на рынки других государств в кооперации с западными или российскими партнерами. Успех будет зависеть от результатов усовершенствования государственных механизмов стимулирования деятельности оборонной промышленности, реструктуризации отрасли и предприятий. С обретением опыта международной кооперации появятся и перспективы для продвижения украинских предприятий в определенные сегменты европейского рынка вооружений.
Да, вступление в НАТО открывает путь общим проектам и новейшим технологиям, которые могут прийти в Украину. Но, опять же подчеркнем, — только открывает путь, а не приводит к автоматическому появлению этих проектов и технологий. Рассчитывать на их реализацию в Украине можно лишь при условии обеспечения привлекательности украинского рынка и предприятий для западных партнеров. Реализация такой возможности требует политической свободы, пересмотра основ политики относительно оборонного заказа, государственной собственности на стратегически важные предприятия, сосредоточение значительных ресурсов для их реструктуризации, внедрение эффективного менеджмента. То есть впереди большая работа, а не ожидание преференций.
Распространенный тезис относительно кардинального влияния вступления в НАТО на приход в Украину инвестиций также не безоговорочен. На самом деле достаточно убедительные результаты демонстрируют восточноевропейские страны первой и второй волн расширения НАТО, в которых темпы роста инвестиций в экономику накануне и после вступления в альянс составляли: 40–70% — в Словакии, Словении, Венгрии и 90-140% — в Болгарии, Польше, Чехии. Но нельзя не принимать во внимание тот факт, что в этих государствах параллельно происходил процесс интеграции в ЕС, за счет чего страны-аспиранты получали прямую финансовую помощь. Вдобавок европейская экономическая политика является прерогативой ЕС, а не НАТО. Но и преуменьшать важность вступления в альянс не стоит: для этих стран он был соединительным звеном в технологическом цикле вступления в ЕС — и в политическом, и в военном, и в экономическом аспектах. С этой точки зрения показателен другой пример. По данным Всемирного банка, ВВП на душу населения по паритету покупательной способности в 2005 г. составлял: в Польше — 12 994 долл., Словакии — 16 041, Венгрии — 16 823, Чехии — 18 341 долл.; в Украине этот показатель равнялся 7213 долл.
Может ли Украина надеяться на такую перспективу? Ответ неоднозначен: перспектива есть, но ее реализация не автоматическая. На рост инвестиционных потоков можно рассчитывать при условии внедрения в Украине комплекса реформ, то есть реализации целей, определенных в Плане действий Украина — НАТО, и задач, соответствующих годовым Целевым планам, приоритетами которых является, в частности, экономическое и политическое оздоровление Украины. Определенным сигналом об улучшении инвестиционного климата в Украине могло бы стать ее присоединение к Плану действий относительно членства в НАТО (ПДЧ). Дополнительным стимулом при этом является то, что осуществление всех упомянутых планов отвечает национальным интересам Украины.
Мифы о НАТО — contra
Согласно результатам октябрьского социологического опроса Центра Разумкова, большинство граждан Украины (свыше 53%) воспринимают НАТО как агрессивный блок. Этому способствует распространение недостаточно аргументированной (а зачастую вообще не аргументированной) информации об участии альянса в «очень непопулярных» мероприятиях: бомбардировке Югославии, операциях в Афганистане и Ираке. Причем отрицать эти факты нельзя — они были и есть. Но это не вся правда. Да, бомбардировка Югославии, человеческие потери — все это было и вызывало среди стран НАТО не меньшую критику, чем за границами альянса. Но почему-то замалчиваются другие факты: например, что это была первая военная операция за все время существования НАТО (это относительно агрессивности блока).
При этом боевые действия начала операция не НАТО, а сербской армии — операция по изгнанию албанцев и уничтожению Армии освобождения Косово (март 1999 г.). Действиями сербской армии был разрушен мирный переговорный процесс в Рамбуйе. Операция НАТО была ответом на эти действия и получила одобрение ООН, поскольку ситуация в Косово грозила превратиться в широкомасштабный региональный конфликт. (Следует напомнить, что потери мирного населения от геноцида режима С.Милошевича исчислялись почти 10 тысячами погибших, 850 тысячами беженцев. Военные потери СРЮ вследствие операции НАТО (по данным СРЮ) насчитывали: 524 военных, 114 полицейских, 2000 раненых. Потери гражданского населения (по данным правозащитной организации Human Right Watch) — 500 человек. К сентябрю 1999 г. 770 тысяч албанских беженцев возвратились в Косово. Свыше 200 тысяч сербов оставили край.
Страны, которые входили в состав бывшей Югославии, сейчас являются членами НАТО или находятся в процессе вступления в него: это демонстрация того, насколько пострадавшие страны «недовольны» действиями НАТО.
Военные действия в Афганистане и Ираке ведут США при поддержке отдельных стран, в т.ч. тех, которые входят в НАТО, — но не альянс. Сейчас НАТО возглавляет миротворческие Силы благоприятствования безопасности в Афганистане, в задачи которых входят обеспечение безопасности и стабильности, борьба с наркоторговлей, разоружение и контроль над вооружениями. Значительное внимание уделяется общим действиям с ЕС в восстановлении экономики и правопорядка в провинциях Афганистана. Миссию НАТО в Ираке вообще трудно назвать военной — она состоит в подготовке иракских сил безопасности. Обе миссии осуществляются по мандату ООН. (Уместно будет вспомнить, что общие потери НАТО во всех операциях составляли: в Косово с 1999 г. — 71 человек; в Афганистане с 2001 г. — 110; потери Украины за 14 лет миротворческой деятельности — 44 человека. Для сравнения: СССР потерял в афганской войне 1979—1989 гг. около 14 тысяч человек. В той войне участвовали 150 тысяч украинцев; из них погибли 3290, были ранены свыше 8000 человек).
Очень популярным среди политических оппонентов евроатлантического курса Украины и распространенным среди аудитории их слушателей является миф о приближении «военных армад НАТО» к границам России и Украины, размещение баз альянса на нашей территории. На самом деле НАТО не имеет постоянной группировки войск. Объединенные вооруженные силы НАТО — это структура, которая заполняется по необходимости. НАТО имеет возможность формировать и формирует определенные силы для проведения конкретных миротворческих, антитеррористических операций за счет командировки войск государств-членов — исключительно по их согласию. Ко времени командировки эти силы находятся в национальном подчинении (за исключением Подраздела дальнего радиолокационного предупреждения, который действует на постоянной основе). Самую мощную группировку из сил, которые предоставляются государствами–членами, НАТО может развернуть на случай масштабной агрессии против его членов (известна статья 5 Североатлантического договора).
Аналогично, сомнительным является тезис о размещении баз НАТО на территории Украины. Если членство в НАТО и предусматривает разворачивание военных баз на территории государств-членов, то исключительно с согласия этих государств на основе Конвенции «О статусе вооруженных сил стран-участниц НАТО» от 19 июля 1951 г. Ее положениями определяется, что допуск иностранных войск на территорию других стран осуществляется по отдельным соглашениям в каждом конкретном случае. (Напомним, что между Россией и НАТО действует соглашение о статусе вооруженных сил стран альянса и стран–участниц программы «Партнерство ради мира» на территории друг друга.)
В этом контексте стоит подчеркнуть, что размещение иностранных военных баз на территории Украины запрещено ст.17 Конституции. Поскольку одна иностранная военная база в Украине все-таки существует — Черноморский флот Российской Федерации, возникает вопрос: логично ли протестовать против надуманного размещения иностранных баз и не выступать против намерений оставить в Украине имеющую иностранную базу?
В России появление общих границ со странами НАТО рассматривают не как установление зоны безопасности и стабильности, а как приближение военного могущества НАТО, с тем, чтобы оправдать рост собственных военных затрат на модернизацию армии. И все же официальный курс России направлен на расширение и углубление партнерских отношений с НАТО. В этой сфере она проводит активную (более активную, чем Украина) политику военно-политического и военно-технического сотрудничества с НАТО. Отдельные западные и российские политики рассматривают совет Россия — НАТО как прообраз новой структуры безопасности в евразийском регионе.
Если говорить об угрозе для Украины со стороны НАТО, то лучше вспомним, чем «угрожал» альянс, когда предоставлял Украине помощь в 1995 г. — во время аварии коллекторных сооружений в Харькове, в 1998 и 2001 гг. — во время наводнений в Закарпатье, в 2006 г. — во время утилизации в Украине огромных запасов избыточных вооружений и боеприпасов.
Особенно «удачной» находкой оппонентов НАТО считается ссылка на слишком высокую цену для Украины ее вступления в альянс. Внимательные аналитики от политических сил, для которых все «Не так! », приводят огромную сумму — 92 млрд. грн. (!) Откуда она взялась — никому не известно. Даже если суммировать все оборонительные бюджеты с 2004 г., с учетом официальных (оптимистических) прогнозов Кабинета министров до
2010 г., то можно набрать не более 65 млрд. грн. Но эта же сумма предназначается для содержания и развития Вооруженных сил Украины, а не для обеспечения вступления в НАТО. По такой логике, почему бы не причислить к этой сумме весь объем государственного бюджета? Реальные затраты, касающиеся реализации евроатлантического курса Украины, в государственном бюджете на 2006 г. составляют 204,6 млн. грн., или 60 копеек на взрослого жителя страны в месяц (это не учитывая того, что 182,1 млн. грн. на миротворческую деятельность Украины компенсирует секретариат ООН).
Что касается цены членства в альянсе, то стандарт оборонных затрат НАТО (2% ВВП) — сумма для нормального обеспечения армии (милитаризация стоит намного больше — например, на военные потребности Израиля в мирное время идет до 10% ВВП). Размеры оборонных бюджетов Украины последних лет — 1,4—1,7% ВВП, что составляет примерно 50—60% минимальных потребностей Вооруженных сил.
Именно членство в НАТО предусматривает взносы его членов в бюджет альянса в целом на уровне 05—1,0% их военных затрат. Если ориентироваться на прогнозные размеры ВВП Украины в 2010 г. (около 940 млрд. грн.) и размер оборонного бюджета — 2% ВВП, то годовые затраты составят максимум 190 млн. грн. Кроме того, часть затрат из бюджета НАТО направляется на помощь странам-членам в модернизации вооруженных сил. Что касается новых членов альянса, то эта помощь превышает их собственные взносы в общий бюджет. Например, Чехия, взнос которой в бюджет НАТО составляет около
16 млн. долл., получила от альянса инвестиций в инфраструктуру на сумму 120 млн. долл.
Как аргумент против вступления Украины в НАТО часто используют утверждение, что это приведет к разрыву кооперационных связей с Россией, потере ее рынков, разорению отечественного ОПК. Такие заявления можно услышать и от представителей российского лобби в Украине, и от самих российских политиков.
В оборонно-промышленной кооперации с обеих сторон участвуют около 1300 предприятий (из них с украинской стороны — около 100). При этом 70% предприятий украинского ОПК находятся в критической зависимости от снабжения российских партнеров. Россия осуществляет политику постепенного замещения поставок комплектующих из-за границы изделиями собственного производства. Но такая политика российской стороны не новость: с разным уровнем интенсивности и результативности (соответственно экономическим и политическим уступкам со стороны Украины) она проводится с середины 90-х годов и является вполне оправданной с точки зрения защиты внутреннего российского рынка, отечественного производителя и конкурентных преимуществ на внешних рынках.
В производственной кооперации Россия ориентируется на партнерство с ведущими компаниями стран НАТО (а не Украины), а выход на натовские стандарты официально считается приоритетом развития российского ОПК. Если в 2004 г. общий товарооборот между Украиной и Россией по номенклатурам продукции Минпромполитики составлял около 2 млрд. долл., то в 2005 г. в рамках общей кооперации он был на уровне 330 млн. долл. Причем наращивание обоими странами объема торговли оружием на внешних рынках свидетельствует о том, что декларированное свертывание кооперации пока что существенным образом не повлияло на их экспортные потенциалы.
Оппоненты идеи евроатлантизма действуют по правилам теории информационных влияний на общественное сознание: нецелесообразно обращаться только к отрицательным чувствам граждан, нужно дать им какую-то положительную альтернативу. Такой альтернативой выступает сейчас идея нейтралитета Украины. В ход идут любые аргументы: от не раз развенчанного мифа о наличии соответствующей законодательной базы до воображаемых преимуществ нейтрального статуса. Из всех потенциальных преимуществ, которые приводят сторонники нейтралитета (устранение раскола общества, гарантия безопасности, налаживание партнерских отношений с другими государствами, значительное улучшение инвестиционного климата), заслуживает внимания как реалистическое лишь первое — устранение раскола общества. В условиях недоверия граждан к интеграции Украины в любые военные союзы обретение нейтрального статуса (или по крайней мере сохранение внеблоковости) воспринимается как золотая середина, наименьшее зло. Лишь этим можно объяснить тот факт, что почти 42% граждан предпочитают именно это направление обеспечения национальной безопасности.
Но утверждение этой альтернативы как направления официальной государственной политики опасно по нескольким причинам. Во-первых, из-за практической невозможности обеспечить гарантии статуса постоянного нейтралитета. Если гарантами такого статуса могли бы, в принципе, выступить страны ЕС и США, то Россия едва ли согласится на это (по крайней мере до 2017 г.), поскольку будет вынуждена в таком случае вывести свой Черноморский флот из Крыма. Любые временные договоренности в этом случае не работают.
Во-вторых, из-за уязвимости страны с самопровозглашенным внеблоковым статусом. Очень поучителен опыт Венгрии. Во время революционных событий 1956 г. она провозгласила нейтралитет, который на следующий же день нарушил СССР, свергнувший революционное правительство И.Надя и приведший к власти марионеточный режим Я.Кадара.
В-третьих, учитывая стремление России не выпустить Украину из сферы своего влияния, в случае обретения Украиной нейтрального статуса ей понадобятся недюжинные «защитные возможности»: крепкая и многочисленная призывная армия, мобилизационный человеческий и промышленный потенциал, высокий уровень консолидации общества, резервы материальных и финансовых ресурсов, диверсифицированные источники снабжения энергоносителей и тому подобное — именно то, чего ей сейчас недостает.
В-четвертых, в условиях современных геополитических процессов, когда Украина ищет свое место в новом мировом порядке и не имеет возможностей для маневра, нейтральный статус не дает надлежащего ответа на реализацию стратегических интересов и минимизацию угроз национальной безопасности страны.
В таком случае Украина практически остается с глазу на глаз с Россией, что, учитывая асимметрические отношения и несоизмеримые потенциалы, будет означать постепенное втягивание ее в орбиту российского влияния.
По-видимому, для обеспечения сознательного, взвешенного выбора в вопросе интеграции Украины в альянс следует постепенно избавляться от искусственных стереотипов, формировать толерантную, непредубежденную атмосферу диалога в обществе и среди государственно-политической элиты. Разумеется, последнее слово — за гражданами страны. Но это слово должно быть сказано на основании объективной, максимально полной и непредубежденной информации о преимуществах и недостатках присоединения к НАТО. Тогда и «сказки» останутся лишь «сказками», а продвижение Украины к высоким социальным, экономическим, безопасностным стандартам евроатлантического сообщества станет осознанным и неизменным.