Когда до окончания французского президентства в ЕС во второй половине прошлого года оставались считанные дни, один из французских журналистов язвительно сострил: «Председательствование Франции запомнится двумя вещами: во-первых, политической гиперактивностью Николя Саркози; во-вторых, единственной мыслью о том, когда это председательствование в конце концов закончится». Но был и третий фактор, один из наиболее важных, непосредственно вмонтированный в механизм функционирования институтов Евросоюза — фактор преемственности председательствования в широком его толковании. Возможно, настолько широком, что французская бюрократическая машина продолжала функционировать почти в таком же состоянии, как будто с 1 января 2009 года Чешская Республика официально не взяла на себя функции президентства. Много очень важных политических обстоятельств предопределяют подобную линию поведения официального Парижа. Но они, в том числе и личностного характера, никоим образом не должны препятствовать успешной сдаче Прагой своих шестимесячных «евросоюзовских экзаменов». Сможет ли Чехия выдержать эти испытания? Скорее всего, да. Даже невзирая на то, что над Пражским Градом не развевается флаг ЕС.
Подготовкой к своему президентству Чехия начала заниматься приблизительно с начала 2006 года, тесно контактируя в формате «трио» — Париж, Прага и Стокгольм. Параллельно не прерывая контакты с официальной Любляной, которая первой из стран Центрально-Восточной Европы взяла бразды правления в ЕС в свои руки всего год назад. Никоим образом не хочется (хотя бы с политической точки зрения) уменьшать роль словенского председательствования, но, кроме отторжения Ирландией Лиссабонского договора, вспомнить почти нечего. Официальная Прага прекрасно осознавала вероятность повторения «словенского синдрома» и потому подготовленная программа президентства не была лишена амбициозности как для средней по размерам страны — члена Европейского Союза.
Реалии же, в том числе и геополитического характера, оказались очень и очень жесткими. Они до неузнаваемости трансформировали всю логику действий еще в рамках программы французского председательствования. Продолжение этих реалий уже перекроило программу чешского президентства самым кардинальным образом. Шведы же, которые примут у чехов эстафетную палочку во второй половине этого года, пока просто созерцают.
Три «Е» определены в качестве ключевых приоритетов в чешской программе для ЕС: economy — экономика, energy — энергетика и изменение климата, external relations — внешние отношения. В первоначальном варианте приоритетов было шесть. В настоящее время иронично, хотя и с нервозностью, шутят, что может остаться лишь один приоритет — управление кризисами. Высшее руководство Чехии, в первую очередь премьер-министр Тополанек и министр иностранных дел Шварценберг, а также вице-премьер Вондра и министр торговли и промышленности Риман огромную часть своего времени проводят в самолетах. Кстати, и сотрудники чешского посольства в Киеве спят всего по несколько часов в сутки.
Опубликование последних данных о прогнозах экономического, уже не развития, а упадка ЕС, повергают в состояние глубокой удрученности. Тенденции внутри еврозоны теперь откровенно сводятся к одному вопросу: «Выживет ли евро в условиях, когда именно существующие договора и пакты ЕС становятся принципиально ответственными за возможный его крах?». При этом все прекрасно знают, что проект «единой европейской валюты» был исключительно политическим. Если Ирландия будет вынуждена покинуть зону евро, за «беженкой» почти незамедлительно последуют Испания, Италия и Греция. И в этой сложнопрогнозируемой ситуации Чехия как страна, не входящая в зону евро, почти ничего не может предпринять. На фоне задекларированных основных целей либерализации внутреннего рынка ЕС, поддержки предпринимательства и инноваций в объявленный нынешний год в ЕС «годом креативности и инноваций» чешское председательствование вынуждено будет противостоять интуитивно-политическим намерениям протекционизма и все более жесткого регулирования. Заседание ЭКОФИНа 20 января стало первым таким испытанием. Еще более тяжким с политической точки зрения для президентства, в контексте экономической рецессии, станет невозможность участия в саммите G20, намеченном на начало апреля. Порядок дня, который готовят Германия, Франция, Британия и к которому склоняют Еврокомиссию, вступает в очень серьезное противоречие с экономической повесткой дня официальной Праги для ЕС. В качестве законопроектов для первого «Е» Чехией подготовлены директивы о снижении ограничений экономической деятельности, повышении конкурентоспособности и создании условий для начала выхода из кризиса. Уже достигнутым успехом либеральной политики можно рассматривать снятие ограничений на свободное передвижение рабочей силы из десяти новых стран-членов в «старые», за исключением до 2011 года Австрии и Германии. Весенний саммит ЕС, по традиции посвященный проблемам экономической конкурентоспособности и инновационного и устойчивого развития, очевидно, станет очень серьезным испытанием как для президентства, так и для всего ЕС. В марте ситуация ухудшится, а действия национальных правительств могут стать еще более нескоординированными и импульсивными. И если Ирландия объявит о дефолте, тогда Чехия, скорее всего, будет вынуждена созывать экстренный саммит.
Второе «Е» в таких сложнейших условиях также будет подвержено коррекции.
Предновогодний «залп» из принятых Европарламентом законопроектов в рамках инициативы «20/20/ 20» рискует быть не услышанным в стенах Совета министров ЕС. И Чехия вряд ли особо будет препятствовать такому развитию. Президент Вацлав Клаус был откровенен, когда утверждал, что в таких драматических условиях необходимо думать об экономическом выживании и развитии предпринимательского духа, а не об экологических причудах и якобы угрозе всемирного потепления. Конечно, официальная Прага начнет подготовку ЕС к будущему Копенгагенскому саммиту о перспективах Киотского протокола. Но основная тяжесть ляжет на плечи президентства шведского. Чешские коллеги будут стремиться достичь максимума, но шансы на успех в датской столице становятся все более призрачными. Но насколько нужен такой «успех», когда рецепты экономического спасения входят в откровенное противоречие с Киотскими декларациями, а инициатива «20/20/20» уже балансирует на грани своей адекватности.
В драматических условиях после газовой войны 2009 года Чехия просто вынуждена сконцентрироваться на проблемах энергетической безопасности. Мирек Тополанек принципиально хочет рассматривать эти вопросы на высшем политическом уровне Европейского Союза. В свою очередь ЕС, оказавшийся под прямым российским газовым ударом, уже не имеет другого выхода. Чехия запланировала проведение двух саммитов — Транскаспийского и Будапештского, которые объединяет один будущий газопровод «Набукко». Откуда ждать наибольшего сопротивления для успеха запланированных саммитов, сложно спрогнозировать, так же, как и насколько долго продлится едва наметившаяся «европейская энергетическая солидарность».
Восьмого января, на второй день после того как поставки российского газа в Европу уже были полностью прекращены, в Праге состоялось неформальное заседание Совета министров ЕС по общим вопросам и внешним отношениям, который не смог даже адекватно оценить всю степень драматизма происходящего. Но с каждым последующим часом нарастания противоборства в коридорах власти ЕС усиливалось понимание как глубины кризиса, так и возникновения новой линии раскола внутри Союза по поводу второй газовой войны. Раскол в середине ЕС можно сравнить с расколом, возникшим в 2003 году на фоне начала вторжения США в Ирак, но совершенно в другой конфигурации. Крайне острые разногласия межу странами — членами ЕС возникли как по поводу тактических, так и стратегических действий. Первой попыткой найти общий язык ради выработки хоть каких-то адекватных решений стало заседание Совета министров ЕС по вопросам транспорта, коммуникаций и энергетики 12 января. Это стало прелюдией уже для формального двухдневного заседания Совета министров ЕС по общим вопросам и внешним отношениям на уровне министров иностранных дел 26—27 января под председательством чешского вице-премьера Александра Вондры.
Атмосфера заседания и принятые решения кардинальным образом отличались от обстановки растерянности, присущей первым дням газового противостояния. Были одобрены кратко- и долгосрочные приоритеты энергетической политики ЕС. Среди краткосрочных — продолжение работы над реализацией шести наиболее важных инфраструктурных проектов, в том числе создание Южного газового коридора, развертывание широкой сети терминалов для сжиженного газа, эффективного подключения Балтийского региона к энергосетям Западной Европы, создание Средиземноморского энергетического кольца, создание энергетической оси Север—Юг, а также офшорной энергетической сети в Северном море в соответствии с приоритетами Второго стратегического обзора ЕС в сфере энергетики.
Как сообщил в минувшую среду представитель Еврокомиссии Йоханес Лайтенбергер, ЕК приняла решение направить 3,5 млрд. евро на решение вопроса энергетической безопасности. Эта сумма, в свою очередь, будет распределена по трем главным направлениям: развитие взаимосвязанной сети газовых и электрических сетей на внутреннем рынке ЕС, развитие ветровой энергетики и строительство так называемых энергетических островов в Северном море (500 млн. евро), создание резервов газа и строительство хранилищ на территории ЕС (1,25 млрд. евро). Представитель Еврокомиссии подчеркнул, что этот вклад является «малой частью мозаики» в общем ответе ЕС на вызов энергетической безопасности. По словам Й.Лайтенбергера, которого процитировал «Интерфакс-Украина», данные предложения будут рассмотрены на весеннем Совете ЕС и утверждены Европарламентом, что не должно занять много времени.
С политической же точки зрения пришло признание того, хотя и в очередной раз на декларативном уровне, что энергетическая политика является неотъемлемой частью всей системы внешних отношений Евросоюза и стран-членов. И такое понимание должно стать основой для долгосрочных приоритетов, которые почему-то вновь призваны базироваться на необходимости реализации «энергетическо-климатического» пакета.
Но как и кратко-, так и долгосрочные приоритеты должны получить соответствующую законодательную поддержку. Законодательный процесс о либерализации функционирования электроэнергетического рынка ЕС, длившийся около трех лет, завершился принятием директив, которые чрезвычайно сильно отличались от первоначальных концепций.
Идея создания «Европейского энергетического Шенгена», уже предложенная европейскими аналитиками, может стать одной из наиболее мощных и перспективных. Ею, похоже, серьезно заинтересовался украинский президент, который встречался с высшими представителями Еврокомиссии в те же дни, когда заседал Совет министров ЕС. В принципе Виктор Ющенко должен был отстоять две ключевые позиции: Украина не «крала» газ и не прекращала транзит газа европейским потребителям. Предложение о создании с ЕС общего энергетического пространства можно трансформировать в конкретные действия только после понимания высшим официозом Еврокомиссии роли Киева во время газовой войны. Но это понимание придет не очень скоро, учитывая высказывания, которые были адресованы господином Баррозу Украине и России и которые не произносились с момента окончания полномочий бывшего президента комиссии Романо Проди. Баррозу уже вступил в борьбу за свое переизбрание, но его шансы в данный момент становятся все более призрачными.
Третье «Е» чешского президентства — внешние отношения — могут развиваться так же драматически и очень сложно, как они начинались с первых его минут, имея в виду газовую войну и войну в Газе. Чехия решила сконцентрироваться на трех принципиальных направлениях: трансатлантическом взаимодействии, инициативе ЕС «Восточное партнерство» и перспективе расширения ЕС за счет стран Западных Балкан.
Вне всякого сомнения вступление в должность Барака Обамы вынесет запланированный на начало апреля саммит ЕС—США на главенствующие позиции. Повестка дня предстоящего форума будет более чем насыщенной, результаты вряд ли. Политическое настроение как нового американского президента, так и европейских лидеров, во многом будет определяться политическими результатами юбилейного саммита НАТО на берегах Рейна. Чехия, в свою очередь, будет стремиться до его открытия ратифицировать соглашение о размещении на своей территории элементов американской ПРО.
Для Украины, как и для других запланированных участников «Восточного партнерства», наиболее принципиальным станет саммит в формате ЕС-27 + 6 в начале мая, который должен дать формальный старт реализации Инициативы. Но главная задача чешского президентства, по-видимому, будет заключаться в выработке реального и перспективного плана конкретных действий, который должен начать выполняться во время президентства Швеции. После Швеции руководить ЕС будет Испания, у которой, естественно, интерес к «Восточному партнерству» будет существенно ниже. Следующий всплеск интереса можно будет ожидать от Венгрии. Но это уже почти среднесрочная перспектива.
Македония и Черногория серьезно могут рассчитывать на либерализацию визового режима. Но, более того, Черногория при положительном решении Комиссии по поводу ее заявки может получить статус страны-кандидата, если Прага успеет вынести этот вопрос на рассмотрение Совета министров ЕС. Ситуация с переходом отношений между ЕС и Боснией и Герцеговиной, Сербией и Косово на более высокий уровень во время председательства Чехии более чем проблематична.
Вне всякого сомнения, внутренние политические баталии вряд ли будут способствовать успешному достижению целей в рамках трех «Е» чешского президентства. Шансы на ратификацию верхней палатой чешского парламента Лиссабонского договора сейчас равны нулю. Выступая 14 января в Европарламенте с программной речью о приоритетах президентства, Мирек Тополанек пошутил три раза. Одна из шуток была такой: «Ниццкий договор ЕС хороший документ. Лиссабонский договор хуже. А следующий будет еще хуже». Эта шутка у отдельных депутатов вызвала почти истерику. А лидера группы социалистов Мартина Шульца, которого в 2003 году Сильвио Берлускони наградил весьма язвительным эпитетом, был жестко остановлен чешским премьером за очень некорректное высказывание в адрес президента Вацлава Клауса.
Начиная с марта, у чешского президентства может появиться реальная возможность для более широкого маневра, когда деятельность Европарламента накануне почти прекратится, а деятельность Еврокомиссии будет стремительно приближаться к такому же состоянию. Но это при условии, что три «Е» не будут вынуждены трансформироваться в одно «Е» — emergency.