Теневая экономика, вызывающая хроническую головную боль в большинстве стран с переходной экономикой, для Китая, судя по всему, особой проблемы не представляет. То ли проблемы такой не существует, то ли нет достоверной информации... Зато весьма актуален там вопрос «теневой» прессы — не то чтобы круто оппозиционной, однако уже вышедшей из-под жесткого контроля со стороны государства.
Десять лет назад в стране вообще не было негосударственных средств массовой информации. Нет их, в принципе, и сейчас. Хотя наряду с такими монстрами коммунистической пропаганды, как газета People’s Daily (орган коммунистической партии) начали возникать коммерческие издания, при ближайшем рассмотрении они оказываются не частными и даже не корпоративными, а квазигосударственными медиа, созданными, например, при местных федерациях инвалидов. Тем не менее, если говорить о контроле со стороны неусыпного министерства пропаганды, то положение в этих структурах нечего и сравнивать. Это министерство каждую неделю издает специальные циркуляры, в которых детально прописывается, как нужно освещать те или иные события, вплоть до рекомендаций по употреблению соответствующей лексики. Так, например, именно министерство указывает, что определенную секту предпочтительнее называть «повергнутая», а не «запрещенная». Видимо, для пущей объективности и в целях повышения профессионального мастерства журналистов. Для чисто государственных СМИ эти циркуляры являются не догмами, а руководством к действию, а вот в коммерческих изданиях до сведения журналистов они вообще обычно не доходят. «Мой редактор никогда не говорил мне о существовании подобных инструкций. Это же просто абсурдно! Мы никогда не согласились бы работать в таких условиях» — это резкое заявление, как и большинство ему подобных, было высказано одним из независимых журналистов на условиях строгой анонимности.
В стране сейчас насчитывается более двух тысяч изданий, и у сотрудников министерства нет физической возможности контролировать каждый номер и диктовать свою политику каждому журналисту. Тем более что в условиях самоокупаемости, на которых сейчас работают все китайские СМИ, даже партийные органы оказываются материально заинтересованными в достаточно острых материалах, способных поднять рейтинг издания в глазах читателей и рекламодателей. Именно так произошло со статьями независимого журналиста Гао Квинронь, посвященными схемам отмывания миллионов долларов в одной из китайских провинций. Их в 1998 году напечатали во многих влиятельных газетах, включая People’s Daily. А сам г-н Гао даже выступил со своими разоблачениями на заседании центрального дисциплинарного комитета компартии. Ни опровержения, ни судебные иски о защите чести и достоинства по поводу тех статей так и не последовали. Правда, сейчас Гао Квинронь отбывает 12-летний срок в одиночной камере по обвинению в коррупции, подкупе свидетелей и фабрикации доказательств. Судебное разбирательство по его делу проходило при закрытых дверях, и многочисленные юристы и независимые журналисты, готовые опровергнуть предъявленные коллеге обвинения, так и не смогли попасть в зал суда.
И все же за последние годы «теневая» пресса в Китае смогла привлечь внимание общественности к целому ряду проблем, которые официальными СМИ полностью игнорировались. Прежде всего это касается эпидемии СПИДа, которого в Китае до самого последнего времени «не было» точно так же, как в Советском Союзе не было секса. После настойчивых расследований независимых журналистов официальной власти пришлось признать, что статистика по распространению этого заболевания просто-напросто замалчивалась. В то время как размах этой эпидемии, особенно в отдельных провинциях, принял поистине угрожающие масштабы.
Немало резонансных статей появилось в независимой прессе и на тему полицейских пыток. История человека, которому в полиции отрубили язык за то, что он осмелился критиковать порядки в местной школе, обошла многие издания. Правда, пока что она привлекла повышенное внимание лишь со стороны западных правительств. Их же очень заинтересовали и публикации в деловом журнале Caijing о манипуляциях китайского правительства на внутреннем фондовом рынке. А для многих китайских читателей водоразделом между зависимой и независимой прессой стало освещение недавнего взрыва в одной из школ китайской провинции Цзянси. Официальные СМИ сообщали, что как минимум 42 человека погибли, а десятки получили ранения в результате теракта, тогда как независимые журналисты утверждают, что взрыв произошел в процессе незаконного изготовления детьми праздничных фейерверков.
Изменения, произошедшие в китайских средствах массовой информации, большинство местных журналистов, которых опросила на условиях полной анонимности Элизабет Розенталь из New York Times Service, считают необратимыми. Практически каждый из независимых журналистов пережил в своей жизни увольнения за слишком резкие статьи, однако тут же с легкостью нашел себе новую работу. И тут особенно важны следующие моменты. Во-первых, журналисты сами признают, что те материалы, которые послужили причиной их увольнения всего лишь пару лет назад, сегодня таких последствий уже не имели бы. А во-вторых, та легкость, с которой они смогли впоследствии трудоустроиться, объясняется прежде всего стремительным развитием Интернета и виртуальных средств массовой информации. Поэтому, если не заходить за опасную черту, как это сделал Гао Квинронь, «теневым» журналистом в Китае быть не так уж и плохо. Можно при этом даже оставаться свободным. По крайней мере, условно.