Крупнейший на данный момент гуманитарный кризис в мире разворачивается в Западном Судане. Лишь по самым приблизительным оценкам на грани выживания оказался миллион человек, сотни тысяч стали беженцами. Погибшими только за последний год считаются 30 тысяч, но и эти данные, видимо, заниженные. Однако лишь сегодня мировое сообщество обратило внимание на страдания людей, которые продолжаются несколько десятков лет, и с ужасом обнаружило, что помочь им не в силах. И отнюдь не все причины объективные. Оказалось, что интересы многих влиятельных и не очень игроков переплелись вокруг Судана, и жители провинции Дарфур — на западе этой страны — стали заложниками войны и большой политики.
Судан — крупнейшее по территории государство в Африке — находится в состоянии перманентных воен почти полвека. Точнее с 1956 года, когда страна провозгласила независимость. При этом перспективы экономического возрождения Судана эксперты всегда оценивали как очень хорошие. Недра богаты нефтью и золотом, есть и плодородная земля. Однако гражданская война, которой не видно конца, сводит все радужные надежды на нет, и ныне эта страна считается едва ли не самой бедной в регионе.
Влияние центрального правительства в Хартуме распространяется далеко не на всю территорию. Стоит напомнить, как в 1998 году по Судану был нанесен удар американскими крылатыми ракетами из-за того, что в стране якобы функционировала «Аль-Каида». Усама бин Ладен действительно жил в Судане, но это было задолго до удара — в начале 90-х — и занимался он не терроризмом, а финансированием экономических проектов.
Нынешний конфликт в южных и западных районах Судана обусловлен не войной с терроризмом, а многими внутренними и внешними факторами. Международные эксперты обращают внимание, что в стране власть узурпирована фактически кучкой образованных арабов, выходцев из северных районов, лежащих в долине Нила. Маргинализированные африканские племена на юге и жители-немусульмане составляют соответственно 60% и 30%, от 35-миллионного населения страны.
Сложно сказать, где искать истоки конфликта, но часть исследователей называют первопричиной решение хартумских властей в 80-е годы ликвидировать систему администрирования в регионах, основанную на представительстве от этнических групп, и заменить ее системой назначенных из центра чиновников. С тех пор четко обозначился раскол страны на северных — «арабов» и южных — «черных».
Стоит заметить, что само название «Судан» происходит от арабского «билад аль-судан», что переводится как «страна людей с черной кожей». Чернокожие жители Дарфура стали на родине людьми второго сорта, фактически рабами. Их социальные и политические нужды центр попросту игнорировал. Ситуация еще более ухудшилась после 2 июля 1976 года, когда повстанцы, среди которых были выходцы с юга, попытались захватить столицу страны. Подавленный путч стал точкой отсчета необъявленной гражданской войны против жителей Дарфура. По некоторым оценкам, за последние 20 лет война унесла жизни двух миллионов человек, тем не менее о суданской трагедии мир узнает лишь сегодня.
Бесконечная война
Что же заставило вспомнить о Судане? 8 апреля исполнилось 10 лет геноциду в Руанде. Тогда человечество не смогло предотвратить гибель 800 тысяч человек. В этот день генсек ООН Кофи Аннан и президент США Джордж Буш заговорили о Судане и впервые призвали мировое сообщество вмешаться. Интересно, что 10 лет назад именно Кофи Аннан возглавлял миротворческие операции Объединенных Наций, и понятно, что сегодня ему крайне неприятно, когда проводят параллели между Дарфуром и Руандой. Но при всех различиях мировое сообщество и тогда, и сейчас отреагировало слишком поздно.
Конфликт в Дарфуре активизировался в феврале 2003 года. Этому предшествовали насильные депортации суданскими властями целого ряда племен и уничтожение их деревень. Сначала шли мирные акции протеста чернокожего населения провинции, которые сетовали на игнорирование центром их прав, недофинансирование социальных программ и т.д. Затем последовали силовые акции, когда обездоленные люди нападали на правительственные учреждения и присланных центром чиновников, грабили гуманитарные конвои.
Положить конец этим проявлениям бандитизма африканцев были призваны отряды арабского ополчения (их члены называют себя бойцы «Джанджавид»), которые начали создаваться в регионах, населенных чернокожими. Официальный Хартум отрицает свою причастность к этим полувоенным формированиям, которые, однако, при полном попустительстве властей (а иногда при их поддержке) развернули в провинции широкомасштабные этнические чистки.
На минувшей неделе «Международная амнистия» опубликовала доклад, в котором говорится, что ополченцы используют массовые и публичные изнасилования как оружие в конфликте с неарабскими группами и племенами в провинции Дарфур. Защиты от насилия нет нигде — ни в лагерях для беженцев, ни в городах, наводненных солдатами регулярной армии, ни даже в соседнем Чаде, куда бежало уже несколько сотен тысяч суданцев из Дарфура. Многие чернокожие избрали местом своего убежища пески бескрайней Сахары, но и там их могут настичь суданские правительственные войска, оснащенные вертолетами. А доставить в такие районы продовольствие, медикаменты и прочую необходимую помощь гуманитарные миссии практически не имеют возможности.
Именно поэтому Объединенные Нации медлили всю весну, отвечая молчанием на призывы вмешаться со стороны ряда стран, правозащитных организаций и даже представителей самой ООН в зоне конфликта. К тому же в Нью-Йорке прикинули, что минимальный контингент «голубых касок», необходимый для контроля за обширными и труднодоступными районами юга и запада Судана, превышает 20 тысяч человек. Такую армию сейчас взять неоткуда. К тому же на развертывание полномасштабной ооновской операции в Судане долгое время не давал согласия Хартум, полагая, что ему не нужны посредники для решения внутренних проблем.
… И зыбкие надежды на мир
В последние два года не столько ООН, сколько региональные африканские и панарабские организации (в основном, Африканский союз и Организация исламской конференции), а также Чад предпринимали попытки закончить конфликт миром. Однако усадить за один стол представителей правительства Судана и нелегитимных, по мнению Хартума, повстанцев юга и запада страны оказалось делом нелегким. Официальные власти Судана усматривают причины региональных конфликтов внутри страны в действиях местной радикальной исламской оппозиции, а также и вмешательстве внешних сил. Лишь за последние месяцы обвинения в поддержке повстанцев были высказаны Суданом соседнему Чаду, Эритрее и даже Израилю вкупе с Германией.
И вообще, по мнению суданских официальных представителей, ООН и другие международные организации сгущают краски, представляя все происходящее в их стране как этнические чистки и геноцид. Хартум не признает, что его политика в отношении регионов стала причиной конфликта. Согласно суданской версии, стоит посмотреть глубже в историю, чтобы понять, что противостояние, например, между кочевниками, живущими на краю Сахары, и более развитыми племенами земледельцев существовало испокон веков.
Ныне оно обострилось из-за отсутствия достаточного количества воды и плодородных земель, ежегодного роста самой пустыни и прочих объективных факторов. Судан также отрицает, что не уделял развитию этих районов должного внимания или препятствовал оказанию помощи. По крайней мере, в последнее время в Дарфуре и Южном Судане находились представители практически всех крупных международных организаций, которые не смогли убедить международное сообщество направить в регион столько помощи, сколько будет необходимо для предотвращения гуманитарной катастрофы и голода.
Судан настаивает также на том, что весь прошлый год прилагал усилия для прекращения конфликта. И как следствие с сентября прошлого года, когда было подписано первое соглашение о прекращении огня, широкомасштабные боевые действия между повстанцами и правительственными войсками не ведутся. (Хотя нарушения режима прекращения огня и мелкие стычки происходят постоянно.)
Касательно отрядов «Джанджавида», которые в основном и ответственны за атаки на мирное население, Хартум не может нести ответственность за их деятельность, так как вообще не представляет, кто их контролирует. В июне президент Судана доктор Ахмед Омер Хассан аль-Башир призвал к разоружению всех незаконных формирований в зоне конфликта, включая и арабское ополчение, и повстанцев. В конце июня — начале июля Хартум сам представил план чрезвычайных мер по наведению порядка в Дарфуре в течение 90 дней и ввел в регион дополнительно 6 тысяч полицейских.
Последний раз перемирие в Дарфуре сроком на 45 дней было достигнуто 8 апреля. Попытки продлить его на прошлой неделе провалились, как считают в Хартуме, как раз из-за того, что мировое сообщество подало «неправильные сигналы» дарфурским повстанцам из «Армии освобождения Судана» и «Движения за справедливость и равенство», которые понадеялись, что под давлением США и ООН Судан пойдет на удовлетворение всех их требований. Итак, война продолжается, но и надежды на мир не иссякли.
Большая война
в тени гуманитарной катастрофы
Казалось бы, для США ситуация в Судане — удобный случай проявить свою «высокую мораль» в разрешении регионального конфликта и не нарваться на осуждение мировым сообществом, как в случае с Ираком. Впрочем, странно, но вопрос о полномасштабной (и возможно даже вооруженной) международной интервенции в Судан на повестке дня не стоит. И ООН, и США и Европа пока ограничиваются устными замечаниями и угрозами в адрес Хартума, на которые тот отвечает повторением выше приведенных фактов и аргументов.
Все потому, что ситуация в Дарфуре — лишь надводная часть айсберга (зато на данный момент самая заметная) намного более громадной глыбы противоречий и интриг, продолжающихся вокруг Судана. Причина банальна — это нефть, обнаруженная в недрах страны лишь в конце девяностых, когда гражданская война в стране шла уже полным ходом. Обнаружение энергосырья только подлило масла в огонь. И если ООН объясняет убийства мирных людей расовой и религиозной неприязнью, а Судан — давними противоречиями кочевников и хлеборобов, верить каждому из них можно лишь на треть.
Именно нефть стала причиной того, что суданские войска и ополченцы сгоняют мирных чернокожих хлеборобов с родных земель, а повстанцы ведут войну не столько за права чернокожих, сколько за контроль над районами, где нефть может находиться. Именно нефть, которую судан впервые продал на мировом рынке в 1999 году, позволила Хартуму начать закупки нового оружия для своей армии, включая вертолеты и истребители. Поставщиком самолетов МиГ-29, кстати, является Россия. 20 июля россияне заявили о намерении в ближайшее время (и что важно — на полгода раньше срока) завершить поставку последних двух из 12 самолетов, закупаемых Суданом по контракту 2001 года.
Интересно, что среди стран, которые уже разрабатывают суданские местороджения нефти — Китай, Индия, Малайзия. Западные компании ждут нормализации ситуации в стране или же договоренностей о том, кто будет контролировать нефтяные месторождения. В тени Дарфурского кризиса осталось незаметным подписание в мае в Найваше (Кения) рамочного договора о мире между суданским правительством и руководителями повстанцев юга страны из Суданского народного освободительного движения. (Интересно, что в этом договоре ни слова нет о Дарфуре, а дарфурские группировки «Армии освобождения Судана» и «Движения за справедливость и равенство» вообще были исключены из этих переговоров, именно потому, что с южанами оказалось легче договориться о разделе нефтеносных районов на трех спорных территориях — Обейды, Нубийских гор и Южного Голубого Нила. По одной из версий, Дарфурский кризис как раз был инициирован в начале 2003 года с целью срыва этих договоренностей.)
Удивительно, но с южанами власти в Хартуме оказались куда более сговорчивыми. Региону предложена широчайшая автономия и даже право создать переходное правительство, которое через 6 лет может провести референдум о будущем политическом статусе этой территории, уже получившей название «Новый Судан». Речь может идти либо о переходе к федеральным отношениям с центром, либо о полной независимости. Предполагается, что власти Нового Судана будут сами собирать налоги и уже напечатали собственные деньги — фунты.
США уже заявили, что видят «Найвашскую модель» приемлемой основой для решения и дарфурской проблемы, однако не настаивают на этом. Интересно, что к кенийским переговорам о «Новом Судане» США имели непосредственное отношение. Видимо именно эта часть страны станет зоной интересов западных держав и их нефтекомпаний, тогда как север останется под контролем Китая, Индии и Малайзии.
В заключение заметим лишь, что уже в следующем году объем добычи нефти в Судане должен достичь 500 тысяч баррелей в день, а согласно новейшим американским исследованиям в ближайший год-два именно Судан станет местом новой нефтяной лихорадки. Кризис в Дарфуре хотя и может отсрочить ее начало, но с другой строны — остается весьма удобным поводом для того, чтобы не исключить вероятность использования «иракского сценария» и в отношении Судана — в случае, если Хартум вдруг решит играть не по предложенным ему правилам.