Нормальное руководство любой нормальной страны не может не заметить, что в Беларуси не просматривается даже малейшего намека на демократию, а стиль правления президента Лукашенко дает основания утверждать - на европейском континенте в конце двадцатого века, то есть после демократических и рыночных революций, появилась первая диктатура. Это даже не Словакия, где премьеру-недемократу Владимиру Мечияру есть хоть какой-то противовес в лице президента Михала Ковача. Беларусь - это и не Сербия, ибо внутренне авторитарный Слободан Милошевич сотрудничает с внешним миром и активно цепляется за с трудом доставшийся имидж балканского миротворца. Беларусь - это нечто особое, этакий Лукашенколенд, где царствует только один человек. Царствует безраздельно.
Удивляет, однако, не столько происходящее внутри Беларуси, сколько то, что Лукашенко удается влиять на судьбы всего постсоветского пространства. Многие считают, что Лукашенко - скоморох, которому отпускается делать лишь то, что, собственно, отпускается... То есть, что в любой момент Кремль может сделать с ним все, что захочет, и, мол, не стоит этого чудака воспринимать всерьез...
Сложно играть против политика, который или слишком умен, или слишком... Первый может обыгрывать, второй же играет не по правилам или же по своим правилам. Сколько бы не утверждали, что Кремль сам использовал Лукашенко для поддержания интеграционного тонуса накануне президентских выборов, однако на самом деле ситуация выглядела иначе. Это Лукашенко умело сыграл на предвыборных настроениях россиян и подловил на противоречиях соперничающих между собой за лавры интегратора Государственную думу (в большинстве поддерживающую коммуниста Зюганова) и президента Ельцина.
Союз Беларуси и России - не московская, а именно лукашенковская идея, отстаиваемая им с какой-то одержимостью почти с момента избрания на пост президента в июле 94-го. Просто раньше его «надували» - с тем же монетарным союзом и т. д., а сейчас он отыграл свое и даже больше - фактически условия (и даже название ССР) диктовал Лукашенко. Интеграционизм - в лукашенковской крови. Раньше Лукашенко был единственным, кто в белорусском парламенте в декабре 1991 года проголосовал против ратификации Беловежских соглашений. Уже в роли президента Лукашенко ревниво изучал феномен интеграциониста Нурсултана Назарбаева, который длительное время был самым популярным политиком в... Российской Федерации. Сейчас помощники Лукашенко не устают повторять, что именно президент Беларуси пользуется наибольшей популярностью в России и, мол, не стоит доверять всем этим ельциновско-зюгановским социологическим раскладкам. Дальше вывод напрашивается сам по себе - вот если бы Александр Григорьевич пошел бы на Кремль... Теперь уже не так смешны догадки белорусских оппозиционеров, которые еще в начале президентской карьеры Лукашенко утверждали, что его целью есть правление территориями от Бреста до Владивостока. А русский человек будет вечно благодарен славянину Лукашенко, что исправил роковую ошибку развала великой державы. И даже не важно, цель эта сознательная или же подсознательная - на уровне какого-то политического инстинкта. Лукашенко не опасен сознательной эксплуатацией панславянских ноток и православно-патриотической риторикой. А если это действительно болезнь? А если человек действительно кровно поверил в свое мистическое славянско-объединительное предназначение? Этакий славянский мессия-собиратель... В этом случае Лукашенко - это серьезно и даже опасно.
Что реально может Украина? Как представляется - наложить негласный мораторий на все контакты с руководством Беларуси, по крайней мере до президентских выборов в России, после которых Москва, очевидно, или немного охладит Лукашенко (в случае победы Ельцина, Явлинского и, возможно, Лебедя), или же пойдет дальше с Беларусью (в случае с Зюгановым, Жириновским и, возможно, тем же Лебедем). Поэтому пребывание на этой неделе спикера белорусского парламента Семена Шарецкого в Киеве - пускай в составе каких-то парламентских делегаций стран СНГ в связи с Чернобылем - вещь весьма странная (впрочем, внешнеполитическая активность руководства украинского парламента - тема особого разговора). Тем более, что в Беларуси руководство считает своим правом указывать другим государствам, что им следует делать - то есть присоединяться к российско-белорусскому союзу и когда. Как бы, например, выглядел совет украинского президента белорусскому - чтобы его страна приняла-таки участие хоть в одном мероприятии в рамках программы НАТО «Партнерство ради мира», формальным участником которого Беларусь является. Кстати, Лукашенко, фактически разваливая и без того белорусскую квази-государственность, очень чувствителен к любым замечаниям со стороны Запада в отношении реформ или демократии, считая их «грубым вмешательством» во внутренние дела «суверенной Рэспублікі Беларусь».
В случае негласного бойкота Беларуси (читай - Лукашенко) Украина просто бы присоединилась к оному, который проводят все страны, кроме России. Почти ни один зарубежный лидер не посетил Минск с момента пребывания там в июле прошлого года Президента Кучмы (недавно побывавший в Бресте польский президент Александр Квасьневский просто хотел выяснить: Варшаве все еще иметь дело с Минском или уже лучше сразу с Москвой?). Лукашенко проигнорировали страны «большой семерки» и не пригласили на ядерный саммит в Москву, хотя Беларусь по масштабам чернобыльских последствий бесспорно заслуживает присутствия. Кстати, Лукашенко очень нервно относится к таким вещам - публично он не признался до сих пор, что его не пригласили, а утверждает обратное. Он все время подчеркивает, что Беларусь после подписания договора с Россией будет иметь дипломатические представительства и проводить внешнюю, хотя и скоординированную, политику. Так что Лукашенко очень чувствителен именно к внешним атрибутам.
А вообще и мировому сообществу следовало бы указать России на то, кого она поддерживает и с кем имеет дело. Если бы это было только сейчас - во время избирательной кампании.
России же, считающей себя государством демократическим, просто не подобает действовать в отношении Лукашенко по принципу, по которому действовала Америка в отношении стран третьего мира, не лояльных к СССР: «Да, это сукин сын, но это наш сукин сын!».