Когда в марте я выступил в ряде российских газет с тезисами новой политики реальных дел в отношениях с Украиной, то был тут же подвергнут обструкции со стороны представителей нашего «экспертного сообщества». Их пафос можно понять — эксплуатация имперских комплексов на постсоветском пространстве превратилась у нас в выгодный бизнес. Беда лишь в том, что, осваивая немалые бюджетные и внебюджетные средства как России, так и Украины, доморощенные «политработники ножа и топора» вытоптали российско-украинскую поляну до состояния пустыни Сахара и умудрились поставить отношения двух братских народов на грань войны. По сути, именно так стоял вопрос еще в январе, когда раздавались призывы не признавать новую украинскую власть, спровоцировать отделение юга и востока Украины от Киева и способствовать созданию там некоего «пророссийского» государства. Реализация этого сценария, который многим у нас казался не только возможным, но и желанным, привела бы к затяжному гражданскому конфликту по типу сербо-хорватского в 1991—92 гг., с огромными жертвами и потерями и для Украины, и для России. Хотя, конечно, «кому война, а кому мать родна», и, возможно, именно такое развитие событий было бы весьма на руку нашим сторонникам так называемой «жесткой линии». Ведь под это дело можно было бы не только списать собственный провал, но и получить зеленый свет для реализации новых, не менее катастрофических по своим последствиям проектов.
По счастью, наш президент оказался мудрее тех, кто в последние годы подвизался на ниве российско-украинских отношений. В ходе своего блиц-вояжа в Киев 19 марта он фактически перевернул не самую светлую страницу наших отношений и предложил писать ее с чистого листа, набросав первые контуры будущего здания. Его подход, который можно было бы охарактеризовать как национальный прагматизм, нашел понимание у новых лидеров Украины, но по известным причинам не встретил особого сочувствия у нашей элиты. Я оказался чуть ли не единственным, кто открыто и осознанно выступил в поддержку нового курса и предложил идеи и проекты, которые могли бы наполнить новую повестку дня российско-украинских отношений конкретным содержанием. Чего только не довелось мне услышать в свой адрес за последние месяцы — от «адвоката бандеровцев» до «изменника Родины», торгующего ее интересами ради каких-то там принадлежащих мне по ту сторону границы «деревенек» (хотя, учитывая специфику, правильнее было б вести речь о «хуторках»).
Сегодня, по прошествии трех месяцев, можно оглянуться назад и подвести некоторые промежуточные итоги. К сожалению, приходится признать, что строительство нового российско-украинского дома сегодня находится все на том же месте, а по некоторым вопросам оказалось отброшено на предпроектную стадию. И объективно основная вина здесь лежит на наших украинских партнерах, которые доверили самые ответственные и технологически сложные вопросы натуральным шабашникам.
Оранжевая революция и Нестор Махно
Очевидно, что краеугольный камень прочного фундамента российско-украинских отношений — это прежде всего вопросы экономического сотрудничества и взаимных инвестиций, реализация масштабных капиталоемких проектов, интеграция хозяйствующих единиц России и Украины. К сожалению, декларации о прозрачности и открытости для инвесторов в Украине не находят применения в повседневной практике. Уж сколько раз твердили миру, что в таких вопросах самый ценный актив, имеющийся у правительства той или иной страны, — это доверие со стороны внешних инвесторов. По большому счету, их мало волнуют отношения национальной власти со своим, национальным капиталом. Периодически устраиваемые показательные процессы над местными предпринимателями в Китае никак не влияют на инвестиционный климат, да и история с нашим ЮКОСом, что бы по этому поводу ни говорили, никого из иностранцев особо не напугала. Совсем другое дело — отношение к ним самим.
Я вполне допускаю, что у новых властей Украины могут быть поводы для недовольства тем, каким образом проводилась приватизация приближенными к власти украинскими бизнесменами тех или иных активов в прошлом (хотя, замечу, многие из нынешних руководителей страны имеют к прежним правительствам самое непосредственное отношение). Они вправе делать здесь все, что угодно. Могут, например, провести национализацию и начать строить коммунизм — это их внутреннее дело. Ведь социалистическая система в СССР не мешала Арманду Хаммеру делать на бизнесе с ней миллиарды. Но если вы хотите, чтобы к вам пришел нерезидентский капитал, ему надо обеспечить условия, главное из которых — презумпция принятых ранее решений. Какой смысл вкладывать в страну, где нынешнее правительство отбирает то, что было продано при предыдущем? Ведь нет никакой гарантии, что его сменщики не поступят таким же образом.
Между тем то, что происходит вокруг предприятий и объектов иностранных инвесторов в Украине сегодня — это чистой воды махновщина. Параллельно с банальным «наездом», подразумевающим банальный же «откат», предпринимаются попытки «на полном серьезе» отобрать у иностранцев (не только россиян, просто наши на виду, так как были самым крупным инвестором в украинскую экономику) все нажитое. Просто смех и слезы! Смех, потому что не понятно, что они, отобрав, будут с этим добром делать: большинство активов предполагают дальнейшие инвестиции, которые украинский капитал в принципе не сможет обеспечить. А чтобы потом опять нам же продать, надо еще поискать такого дурака. К тому же и отобрать-то толком не получится: современная международная правовая система, в которую включена Украина, обеспечивает надежную защиту инвестиций, и иск польских фирм, лишенных льгот в свободной экономической зоне «Яворив», — только первая ласточка. А слезы — оттого, что «батьки» с трезубцами на прокурорских погонах рубят на корню реальные ростки российско-украинского экономического сотрудничества. С этой точки зрения неважно, почему они это делают — от корысти или по недоумию.
В Москве, Минске и Астане с большим удивлением следят за пертурбациями украинской позиции по вопросу формирования Единого экономического пространства. Министр экономики Украины Сергей Терехин проявляет чудеса гибкости: он умудряется одновременно требовать скорейшего, «уже в этом году» создания зоны свободной торговли, но при этом категорически отметает все, что связано с Таможенным союзом. Спрашивается, можно ли создать общий рынок «без изъятий и ограничений», не обеспечив общую таможенную политику? Любой вменяемый человек скажет, что нельзя. Однако украинские переговорщики демонстрируют амбивалентность, граничащую с паранойей — они даже не хотят обсуждать вопрос о Таможенном союзе, ссылаясь на некие запреты, имеющиеся в Конституции Украины. Однако, во-первых, никаких запретов в Основном Законе Украины нет, там существуют лишь отсылочные нормы, предусматривающие принятие специальных законодательных актов. А во-вторых, перспектива изменения Конституции почему-то никого не пугает, когда речь заходит об интеграции в Европейский союз или, к примеру, в НАТО.
Немало вопросов вызывают действия новых украинских властей в гуманитарной сфере, имеющей для нашего национального самосознания весьма болезненное звучание. Я намерено отделяю гуманитарную сферу от политической, так как наши «украиноведы» постоянно пытаются подменить понятия, выдавая чистку госаппарата от активистов прежних правящих партий за «гонения на русскоязычных и православие». Их можно понять, учитывая тесные и далеко не только идейные связи с этими активистами, но надо все-таки отделять мух от котлет. С точки зрения наших национальных интересов, нам не должно быть никакого дела до того, какой в Украине политический режим — демократический или авторитарный, олигархия там или охлократия. Точно так же нам неинтересно, как строятся отношения между властью и оппозицией, как распределяются полномочия между центральной властью и регионами, и насколько комфортно чувствует себя ее бывший президент Кучма. Это все внутреннее дело Украины.
Но есть фундаментальный вопрос, который ко всему вышеперечисленному не имеет никакого отношения — это положение русского языка, русской культуры и православной церкви в Украине. Думаю, не надо специально объяснять, почему для нас, для России, эти понятия имеют большое значение и должны быть предметом российско-украинских отношений (как таким же предметом является положение украинского языка и культуры в России, но уже здесь проявлять интерес должна украинская сторона). К сожалению, в этой сфере у новой украинской власти слова тоже, причем очень зримо, расходятся с делами. Какая-то непонятная свистопляска вокруг Театра русской драмы им. Леси Украинки в Киеве, абсурдные распоряжения о переводе делопроизводства на украинский язык в Крыму, попытки убрать русскую речь из радио и телеэфира — все эти действия идут вопреки торжественным обещаниям и уверениям Виктора Ющенко. Надо ли говорить, что ничего постреволюционной власти они не приносят, кроме вреда: не думают же они, в самом деле, что можно таким образом (и вообще каким-либо еще) изменить менталитет половины населения страны, да еще на пути в Европу. То есть мы имеем дело с очередным «эксцессом исполнителя», который ухудшает атмосферу российско-украинских отношений.
Как преодолеть надвигающийся кризис?
Из всего вышесказанного мои оппоненты могут сделать вывод (и уже вовсю, отдадим им должное, делают), что я изменил позицию, «прозрел», убедился в их правоте и т.п. Ничего подобного! Во-первых, мои идеи и моя программа была пожеланием, высказанным в определенной точке истории, видением того, как все могло бы быть. А во-вторых, я пока не вижу ничего необратимого, и «окно возможностей» все еще открыто. Более того, обвальный кризис в Европейском Союзе поставил крест на мечтах политической элиты Украины о скорой интеграции в Европу. Можно, конечно, продолжать вздыхать о прекрасном принце из Брюсселя и год за годом вешать на синюю новогоднюю елку 26-й оранжевый шарик. Однако за этим занятием можно упустить выгодную партию, оказавшись в конце концов у разбитого корыта. Между тем кризисные явления в российско-украинских отношениях налицо, и необходимо предпринимать экстренные меры. В противном случае через какое-то время мы будем лишь ностальгически перелистывать русско-украинский семейный альбом, разглядывать запыленные чертежи и вздыхать о том, как все у нас могло быть прекрасно.
Видит Бог, российская сторона за прошедшие месяцы сделала очень многое для того, чтобы пройти свою часть пути (за исключением, наверное, проекта регионального самолета АН-148, который очень понравился нашему президенту, но теперь усиленно готовится к похоронам чиновниками правительства РФ) и мяч давно уже мечется по украинской части поля. Для меня очевидно, что тренерский состав «жовто-блакитной» сборной понимает абсурдность происходящего, но, видимо, настолько увлекся внутренними дискуссиями о порядке рассаживания на скамейке, что потерял всякую связь с игроками, которые упоенно лупят по своим воротам. Поэтому ключевой вопрос сегодня состоит в том, сможет ли исполнительная власть Украины навести порядок с воплощением собственных же планов и решений, обуздать Гуляйполе и отогнать атаманов от рычагов управления — как в экономике, так и в гуманитарной сфере. Если она действительно обладает политической волей и способна ее реализовывать, то должна прежде всего обеспечить гарантии инвестициям российского капитала и льготные условия для новых проектов, а также создать условия для нормального функционирования русского языка во всех сферах, в том числе официальной, и — шире — заручиться поддержкой русского населения Украины.
Наши партнеры в Киеве должны четко понимать, что характерного для времен Кучмы фальшивого романтизма в отношениях с Россией, под который списывались долги и прощалась пропажа газа и многое другое, больше не будет. Украина недовольна размерами арендных платежей за размещение Черноморского флота. Россия ничего не имеет против того, чтобы украинская сторона представила свою калькуляцию. Но тогда не надо возмущаться намерению «Газпрома» перейти на мировые цены и денежные расчеты в поставках газа. Я вообще за то, чтобы навести порядок в расчетах за энергоносители — не только в Украине, но и во всех бывших братских республиках, так как сложившаяся система торговых отношений в этой сфере является абсолютно нерыночной и политически мотивированной. Независимость — дорогое удовольствие, и надо быть готовым платить.
И еще одно соображение, если хотите — совет. Я, как могу, пытаюсь отвратить моих коллег в России от попыток вмешаться во внутриполитическую борьбу на предстоящих в марте будущего года выборах в Верховную Раду Украины. Некоторые наши граждане, успевшие погреть руки на прошлогоднем президентском марафоне, в последнее время начинают опять раскручивать российскую власть на предмет очередной «беспроигрышной» ставки. Как мне представляется, их потуги успехом не увенчаются — слишком дорого вся эта музыка обошлась для российско-украинских отношений.
Но упаси Бог украинскую элиту поддаться соблазну втянуться в такую же игру на российском поле, сделать свое государство «плацдармом для революции», принять рецепты борцов с «путинским режимом» из Лондона и Тель-Авива. Иллюзии этих людей опасны, потому что они заразны. В случае катаклизма на смену нынешнему президенту придет не Гарри Каспаров, не Борис Немцов и даже не Михаил Касьянов, а совсем другие люди. Для постсоветского пространства это будет означать проведение действительно имперской политики — таковы уж у нас общественные настроения. Так что «ловить» украинским революционерам в России просто нечего. Сама же попытка «экспорта демократии» закончится катастрофой: Россия еще может — пусть с ничем не оправданными потерями — позволить себе разрыв отношений с Украиной; молодое же по историческим меркам украинское государство такой холодной войны не перенесет.