Нет сомнения, что для семи участников НАТО двухдневный саммит в Стамбуле останется знаковым. Просто потому, что он — первый, на котором они присутствуют в качестве полноправных членов этого клуба. Для прочих же стран саммит оказался рутинным мероприятием, на котором не было ни скандалов, ни сенсаций.
Россия, традиционно выражающая недовольство политикой расширения альянса на восток, и на этот раз говорила о своей обеспокоенности «военной активностью НАТО в странах Балтии» в частности и по периметру российских границ в целом, и призывала к развитию «подлинного равноправного партнерства». К этим фразам российской дипломатии в течение последнего десятилетия Брюссель уже успел привыкнуть и, при желании, не обращать внимания. В общем, ничто не портило благостную атмосферу собрания, на котором предполагалось окончательное примирение трансатлантических партнеров, между которыми пробежала недобрая иракская кошка.
По большому же счету, речь шла о том, сможет ли НАТО спустя тринадцать лет после распада Варшавского блока и победы в холодной войне и далее оставаться организацией союзников, готовых совместно противостоять общим внешним угрозам, из какой бы точки планеты они ни исходили. В какой-то мере эта амбициозная цель была достигнута. Альянс в очередной раз доказал свою способность к трансформации. Причем компромисс был найден на стороне основных противников иракской кампании — Франции и Германии.
Для Вашингтона сегодня принципиально, чтобы НАТО расширило свое военное присутствие в Афганистане и Ираке, тем самым сняв с американцев значительную долю ответственности и распределив ее между союзниками. И Стамбул продемонстрировал, что у Соединенных Штатов по-прежнему достаточно влияния для проталкивания необходимых им решений. Если не в отношении Ирака, то хотя бы применительно к Афганистану: лидеры 26 стран – членов альянса приняли решение увеличить там контингент с
6,5 тысячи до 10 тысяч человек в преддверии намеченных на сентябрь выборов.
Это, безусловно, сыграет стабилизирующую роль в стране, где до сих пор сильны позиции талибов, а центральная власть крайне слаба и не контролирует ситуацию. Правда, вместо южных и восточных провинций, как того хотели бы Штаты, войска НАТО будут размещаться в более спокойных северных районах Афганистана. Но для Организации Североатлантического договора решение отправить дополнительные войска означает нечто большее, нежели только усиление ответственности за ситуацию в Афганистане. Нет сомнения, что это решение ведет к дальнейшей глобализации НАТО, способствует его приспособлению к новым реалиям, когда зона ответственности не ограничивается лишь Европой.
Но на сегодняшний день Североатлантический альянс готов разделить ответственность с Соединенными Штатами только в Афганистане. Прежде всего из-за внутренних противоречий: у союзников до сих пор имеется принципиально разное виденье места и роли альянса в Ираке. В этой стране в составе стабилизационных сил присутствуют некоторые члены организации. Однако Берлин и Париж не соглашаются с Вашингтоном и Лондоном в том, чтобы НАТО выполняло в Ираке миротворческую миссию. В противном случае, как утверждают политики из Германии и Франции, это бы означало, что оппоненты иракской войны стали бы ее одобрять. Судя по всему, от этой позиции они не намерены отходить и впредь. Но в Стамбуле был сделан очередной шаг к сглаживанию противоречий. Принятие резолюции по Ираку и передача власти коалиционной администрации временному правительству создали на Стамбульском саммите благоприятную атмосферу для обсуждения иракского вопроса, во время которого лидеры стран-членов альянса одобрили идею оказания помощи Багдаду в подготовке сотрудников служб безопасности — пограничников и полицейских.
Хотя флаг НАТО, несмотря на все усилия американской дипломатии, так и не будет поднят в Ираке, и до сих пор не ясно, как и где будет проходить подготовка сотрудников служб безопасности, принятое в Стамбуле решение — положительный сигнал. Он демонстрирует, что разногласия все же уходят в прошлое, поскольку Североатлантический альянс впервые выступил как единое целое по вопросу, непосредственно связанному с Ираком. Ведь даже Франция, наиболее принципиальная противница иракской войны, одобрила это решение. Впрочем, Жак Ширак все же не упустил случай уколоть Джорджа Буша-младшего: в ответ на попытку последнего похлопотать о скорейшем принятии Турции в Европейский Союз, французский президент холодно заметил, что Европа в состоянии самостоятельно разобраться со своими внутренними проблемами. Хотя справедливости ради следует сказать, что противоречия между Соединенными Штатами и Францией начались не с Ирака. И не с решением иракской проблемы они исчезнут.
Еще один штатный раздражитель саммита — Россия, с известным постоянством выражающая недовольство активностью НАТО в странах, которые Москва считает входящими в сферу ее влияния. Об усилении военного присутствия организации на российских границах Сергей Лавров говорил и на заседании Совета Россия—НАТО. На что альянс «выразил понимание озабоченности России». Подобная отговорка вряд ли может устраивать российское руководство, которое хотело бы получить от Брюсселя четкие гарантии, что расширение на восток будет остановлено. И не случайно глава российского внешнеполитического ведомства довольно сдержанно оценил итоги прошедшего заседания. Российская же пресса констатирует, что «при всей общности декларируемых целей в регионе (борьба с религиозным и национальным экстремизмом и терроризмом, наркотрафиком и другими трансграничными угрозами) расхождение в интересах России и альянса оказывается все сильнее».
Впрочем, Кремль, не имеющий реальных рычагов влияния на НАТО, может только сделать хорошую мину и, в контексте «борьбы с международным терроризмом», попытаться получить максимальные уступки при решении своих внутренних российских проблем. Например, добиться от стран договора более снисходительного отношения к решению чеченской проблемы. И одновременно попытаться усилить свое влияние на постсоветские страны. Примечательно, что спустя несколько дней после завершения Стамбульского саммита два российских политика — Андрей Кокошин и Глеб Павловский — в унисон заявили о том, что Россия является главным гарантом сохранения суверенитета стран постсоветского пространства. По мнению Андрея Кокошина, только Россия является «наиболее заинтересованным государством в укреплении суверенитета стран СНГ», в частности, Украины. Ведь «с попаданием в НАТО страна теряет часть своего суверенитета, и если страны ЕС имеют устойчивую традицию государственности, переболели проблемами национализма, то в странах постсоветского пространства совсем другая ситуация». Г-н Кокошин, по-видимому, забыл, что в рамках ЕЭП Россия требует от Украины именно передачи части суверенитета наднациональному органу.
Вполне возможно, что следующим этапом в политике России в отношении нашей страны будет призыв стать членом Договора о коллективной безопасности. Ведь как заявил г-н Павловский, «все, что делается в отношении безопасности на нашем пространстве, делается реально без НАТО фактически Россией и другими странами. Гарантами реальной безопасности на границах в этом гигантском регионе (СНГ. — Ред.) являются отнюдь не страны НАТО, а страны СНГ». «Не существует НАТО, в которое можно попасть и решить свои проблемы. Это фантики и бантики», —убеждает далее Глеб Павловский…
Для нашей же страны, в контексте реализации ею евроатлантического курса, Стамбульский саммит оказался хоть и содержательным, но малорезультативным.
Безусловно, в Киеве уже давно не питали иллюзий в отношении этого саммита. Притом, что оборонная реформа проходит успешно, здесь реалистично оценивают выполнение положений первого, политического раздела Плана действий и Целевого плана-2004 и, похоже, смирились с тем, что лето 2004 года оказалось, по выражению Брюса Джексона, «бесперспективным». Не случайно украинские чиновники, занимающиеся НАТО, в последние месяцы в разных вариациях активно эксплуатировали тезис: для нас главное — не саммит сам по себе, а то, что мы можем достичь практически сегодня, завтра, за месяц до и через шесть после Стамбула. На практике это означало, что вопрос о присоединении к Плану действий относительно членства в НАТО (Membership Action Plan, MAP) не будет в повестке дня Стамбульского саммита. Поэтому главным было то, какие сигналы альянс подаст Киеву.
И здесь также обошлось без неожиданностей. С одной стороны, в Стамбуле лидеры стран-членов организации подтвердили, что двери в это формирование остаются открытыми. И признали роль нашей страны в миротворческих операциях. В то же время на заседании комиссии Украина—НАТО (КУН) на высшем уровне представители альянса, приветствовав стремление Киева интегрироваться в евроатлантические структуры, увязали прогресс в украинско-натовских отношениях с проведением в нашей стране внутренних реформ в целом и честных, прозрачных и демократических президентских выборов в частности. Показательно в этом отношении выступление на заседании КУН Джорджа Буша. Он, как утверждает «Украинская правда», сказал следующее: не важно, кто победит на выборах президента Украины, главное, чтобы они были демократическими, так как это будет влиять на отношение к этому человеку других лидеров НАТО.
Можно сколько угодно рассуждать о том, что подобная увязка с выборами якобы ослабляет в Украине позиции сторонников евроатлантического курса. Или что делает наши перспективы вступить в альянс все менее реальными. Но на сегодняшний день это позиция НАТО. И теперь все зависит от украинской власти. Услышал ли украинский Президент слова де Хооп Схеффера и лидеров 26 стран? Готова ли исполнительная власть действительно гарантировать честные и прозрачные выборы? Или же сближение с альянсом, происшедшее в последние два года, слова о повышении уровня отношений были лишь декларацией, призванной вывести Украину из состояния мягкой изоляции, тактическим ходом, предпринятым для того, чтобы Леонид Кучма стал участником собрания политической премьер-лиги и сфотографировался на пару с Бушем-младшим?
Сомнения есть. Несмотря на то что украинский Президент в Стамбуле и говорил о необходимости проведения демократических выборов. Причем в искренности украинского руководства сомневаются не только наши партнеры из НАТО. Бывший президент и нынешний эсдек Леонид Кравчук довольно неожиданно признал в интервью Би-би-си, что действующая украинская власть, вопреки своим заявлениям, на самом деле не хочет вступления Украины в альянс. Что же, заявление этого политика — лишний повод серьезно сомневаться в реалистичности украинских планов присоединиться к MAP на уровне послов уже на декабрьском заседании КУН или весной следующего года.
Очевидно, что при любом течении избирательной кампании НАТО и далее будет сотрудничать с Украиной. Этого требуют не только интересы борьбы с международным терроризмом, но и просто потому, что Украина — сосед НАТО. Вопрос в том, в каком формате будет эта организация сотрудничать с нашей страной — как с партнером или союзником. Ведь если выборы пройдут с серьезными нарушениями, то это негативно скажется не только на перспективах вступления нашей страны в альянс, но и на отношениях с Соединенными Штатами, которые в последний год зарекомендовали себя одним из наиболее последовательных лоббистов присоединения Украины к MAP. И хотя принятие новой резолюции по Ираку несколько ослабило зависимость Вашингтона от присутствия украинского контингента, все же до осени не следует ожидать кардинальных изменений в политике Вашингтона по отношению к Киеву. Хотя бы потому, что в Соединенных Штатах также идет предвыборная кампания, и республиканской администрации сейчас не до нашей страны. Однако, как показал Стамбул, даже в этой ситуации представители Белого дома на встречах с украинскими чиновниками все так же настойчиво напоминают им о необходимости честных и прозрачных выборов.