Европейскому союзу приходится на лету осваивать дипломатические премудрости переговорного процесса по приднестровскому урегулированию. Причем делать это не за столом переговоров, которые в очередной раз заморожены, а курсируя между Брюсселем, Кишиневом и Тирасполем, вникая в кулуарные игры партнеров по урегулированию и воздействуя на слабые евроинтеграционные места отдельных посредников.
За то довольно короткое время, что ЕС является участником переговорного процесса по Приднестровью, в Брюсселе уже забыли, что еще лет пять назад рассчитывали принять в свои ряды Румынию без замороженного конфликта у нее под боком. Сегодня этот конфликт — в зоне непосредственного соседства Евросоюза, а Бухарест на правах нового члена имеет собственное представление о том, как этот конфликт должен быть решен, не особо заботясь о пресловутой евросоюзовской компромиссности.
За короткое время в ЕС поняли и то, насколько призрачной в решении подобных конфликтов бывает грань между посредником и стороной конфликта, а посему быстро научились быть всего лишь наблюдателем, который отнюдь не против сыграть более серьезную роль в решении конфликта, но не готов взять на себя ответственность за очередной провал. А раз так — демонстративно акцентирует внимание на подконтрольной ему пограничной миссии помощи (EUBAM), миротворческие же идеи предпочитает вкладывать в уста некоторым другим участникам процесса.
В последнее время преодолевать воздушное пространство между Брюсселем и столицами трех постсоветских государств, а заодно и следить за дипломатическим творчеством наиболее склонных к переговорным сюрпризам представителей формата «5+2» приходится спецпредставителю Евросоюза по Молдове — венгерскому экономисту Кальману Мижеи, который не так давно сменил на этом посту голландского дипломата Адриана Якобовица де Сегеда, а до этого работал директором регионального бюро ПРООН по Европе и СНГ. На прошлой неделе господин Мижеи приезжал в Киев, чтобы принять участие в инициированной Арсением Яценюком и его фондом «Open Ukraine» масштабной международной конференции по замороженным конфликтам (Kyiv Security Forum), а заодно предоставил лаконичные и достаточно дипломатичные ответы на вопросы «ЗН».
— Господин Мижеи, вы как экономист, который продолжительное время занимался проектами развития в ООН, согласны с мнением, что приднестровская проблема в ее нынешнем виде связана прежде всего с наличием привлекательных экономических объектов в Приднестровье?
— Приднестровская проблема имеет отчетливо выраженные экономические аспекты, но также находится в политической и эмоциональной плоскостях. Следует избегать чрезмерного упрощения. Мы имеем дело со сложным сплетением разнообразных интересов. Однако, в отличие от большинства других конфликтов, приднестровская проблема не имеет глубоких религиозных или этнических корней. В обеих частях Молдовы совместно проживают одни и те же этносы — без особого предубеждения и без какой-либо ненависти.
— Учитывая отсутствие этнического фактора, вы готовы сказать, что приднестровская проблема может быть решена быстрее других аналогичных замороженных конфликтов на постсоветском пространстве?
— На этой основе приднестровский конфликт действительно может быть разрешен относительно легко. Для этого нужны предусмотрительность и вера участников процесса урегулирования в совместное решение.
— Существует ли на сегодняшний день в Евросоюзе консенсус относительно того, как должна решаться проблема Приднестровья? Или у некоторых стран, например Румынии, особое мнение по этому поводу?
— Существует глубокий консенсус между странами–членами Европейского союза по поводу того, какое урегулирование является желательным, что допустимо и где проходят красные линии. Каждая из стран-членов согласна с этим. Вы упомянули Румынию, но она находится на той же стороне, что и весь Евросоюз. Как страна, не только граничащая с Республикой Молдова, но также имеющая глубокие исторические связи с ней, Румыния очень тесно сотрудничает со специальным представителем ЕС, чтобы добиться европейского решения проблемы.
— Есть ли основания полагать, что в ближайшем будущем Евросоюз постарается повлиять на ситуацию конфликта не только с помощью EUBAM, но и выдвинув свои инициативы по урегулированию? Или же в этом вопросе ЕС сторонник того, чтобы исключительно реагировать на миротворческие инициативы Украины или России?
— Европейский союз верит в спокойную дипломатию, а также в урегулирование как результат согласования взглядов и интересов сторон. Я оцениваю нашу деятельность не посредством каких-либо громких «планов», а по достигнутым результатам. Мы работаем со всеми партнерами по «5+2», а также со странами — членами ЕС для достижения этой цели. Уже вынесены на обсуждение важные предложения, включая очень важный вклад президента Ющенко. План Ющенко обратил наше внимание на то, насколько важно показать Приднестровью: для жизнеспособного долгосрочного решения проблемы сторонам действительно нужно согласиться с этим (планом. — Ред.) как частью урегулирования.
— Имеют ли перспективу последние инициативы Владимира Воронина, направленные на сближение двух берегов Днестра на основании конкретных проектов, без их одобрения со стороны России и ее соответствующей отмашки, которую, есть основания полагать, ждут в Тирасполе, чтобы сформулировать окончательную позицию? Рассматриваете ли вы предложения Владимира Воронина как готовность к прямому диалогу с приднестровскими властями? Или же, на ваш взгляд, эти предложения скорее адресованы России?
— Инициативы президента Воронина — это инициативы по укреплению доверия. В любом конфликте, включая и этот, есть достаточно недоразумений, которые возникли когда-то на почве нежелания сторон учитывать интересы друг друга. Новые инициативы Молдовы справедливо направлены на то, чтобы учесть конкретные приднестровские интересы. Надеюсь, приднестровцы позитивно подойдут к этим предложениям. Важно, чтобы добрая воля проявлялась с обеих сторон Днестра. По-видимому, это уже происходит: отмена так называемого миграционного сбора, а также снятие штрафного внутреннего таможенного сбора с молдовских товаров являются шагами приднестровских властей в нужном направлении.
— Как вы восприняли предложение Владимира Воронина выступить с инициативой отмены Евросоюзом визовых ограничений в отношении приднестровского руководства? Являются ли подобные просьбы со стороны Кишинева достаточным основанием для того, чтобы ЕС пересмотрел свое решение в отношении представителей приднестровских властей?
— Европейский союз ввел эти ограничительные меры в ответ на серьезные нарушения прав человека, в ответ на поведение, не соответствующее основным европейским нормам. Эти меры регулярно пересматриваются. Я уверен, что аргументы президента Воронина внесут значимый вклад в рассмотрение этого вопроса странами-членами.
— Но что же все-таки является главным условием для пересмотра Евросоюзом правил въезда для приднестровских руководителей?
— Прежде всего нужно увидеть реальные сдвиги в действиях представителей правящей приднестровской элиты для того, чтобы произвести подобные изменения.
— Какие положения должны фигурировать в новых российских предложениях, чтобы Евросоюз как участник переговорного процесса их одобрил? Следует ли Украине стремиться к тому, чтобы в этих предложениях были отображены отдельные пункты из Плана Ющенко?
— Центральные идеи Плана Ющенко рациональны и весомы, поэтому мы должны их учитывать при выработке соглашения по урегулированию. Что касается новых российских предложений, то мне они не известны. Я могу лишь заметить, что, с точки зрения Европейского союза, единственным способом урегулирования является решение, которое учитывает легитимные интересы всех сторон за столом переговоров. Этот факт обязывает нас к прозрачным переговорам в формате «5+2», и это именно то, чего ЕС всегда настоятельно советовал придерживаться.
— Каково отношение Европейского союза к возможной федерализации Молдовы — то, что, по некоторым сведениям, на сегодняшний день фактически лоббирует Россия?
— Откровенно говоря, я нахожу эту дискуссию довольно семантической и считаю, что в ней очень мало реального содержания. Существуют федерации с очень сильно выраженными характеристиками централизации и унитарные государства с глубоко децентрализованными механизмами. Процессу (приднестровского урегулирования. — Ред.) очень бы посодействовало, если бы больше внимания было уделено тому, каким образом децентрализовать функции государства. В Европейском союзе действует принцип субсидиарности, и ЕС искренне заинтересован в том, чтобы предоставить столько властных функций Приднестровью, сколько рационально возможно, не подрывая, однако, функциональности и демократического характера воссоединенного Молдовского государства.
— Как вы оцениваете готовность Украины влиять на ситуацию в регионе сегодня? Есть ли у вас ощущение, что в Киеве смирились с поражением Плана Ющенко?
— План Ющенко внес поистине глубокий и позитивный вклад в процесс приднестровского урегулирования. Он также отображает верный общий подход Украины к данному процессу: Киев работает на основе европейских ценностей, поддерживает принцип большей прозрачности в этом вопросе. Таким образом Украина вносит неоценимый вклад в урегулирование. Не стоит забывать, что Украина также была инициатором Миссии ЕС по предоставлению помощи на украинско-молдовской границе (EUBAM), которая существенно поспособствовала процессу урегулирования. Я хочу подчеркнуть, что чем более тесным и стратегическим является наше сотрудничество по урегулированию приднестровского конфликта, тем выше наши шансы на нахождение решения. Наши совместные усилия также важны с точки зрения национальных интересов Украины.
Еще я хотел бы заметить, что наши политические усилия и экономические процессы, которые лежат в их основе, взаимосвязаны. Это, к слову, касается и вопросов коррупции — заболевания, которое не нанесет смертельный удар государственному организму только в том случае, если с ним борются. Чем успешнее будет наша борьба с коррупцией, тем выше наши шансы в процессе урегулирования и шире перспективы двух стран (Украины и Молдовы. — Ред.) на сближение с Европейским союзом.