Закрытые политические системы, отличные от западных демократий, вызывают повышенный интерес у экспертов — особенно если речь идет о влиятельных странах вроде Китая. Арсенал «кремленологов» всех мастей отличается экзотичностью: недостаток публичной информации и прозрачности процессов, происходящих внутри авторитарных режимов, зачастую компенсируется фиксацией на «тайных знаках» и политических ритуалах, не важно, истинных или придуманных самими исследователями. О порядке упоминания имен руководителей, выбранных ракурсах на официальных фото или продолжительности пауз между фразами в докладе рассуждают куда больше, чем о содержании речей и резолюций.
Вот и проходивший на прошлой неделе ХХ съезд Коммунистической партии Китая не стал исключением — из всех событий этого форума мировые СМИ больше всего внимания уделили тому, как выводили из президиума бывшего главу государства Ху Цзиньтао. Многочисленные специалисты настаивали, что Ху выдворили со съезда нарочно, и рассуждали о том, какой именно сигнал и кому хотел послать этим действием Си Цзиньпин, нынешний китайский лидер. И действительно, где еще было искать скрытые смыслы в насквозь предсказуемом, лишенном сенсаций мероприятии?
Си Цзиньпин, вставший у руля партии в 2012 году, остался на посту еще как минимум на пять лет. Сломано заложенное более трех десятков лет назад правило регулярной сменяемости руководства страны — новый лидер и его команда правили два пятилетних срока, после чего уступали место «новому поколению». Такой механизм виделся защитой от «подковерной» борьбы за власть, которая могла разрушить партию и государство — в управлении участвовали все противоборствующие «фракции» и так же коллективно они определяли имена преемников. Но, по мнению Си, сейчас стране угрожают не внутренние раздоры, а внешняя угроза со стороны Запада. И перед ее лицом важнее иметь сильную и централизованную власть, не зависящую в принятии решений от долгих и тяжелых политических переговоров между политическими группами.
Правда, отказ от десятилетнего лимита пребывания у власти был предрешен еще накануне прошлого съезда КПК — нынешний съезд лишь формально подтвердил это. В начале будущего года Си, очевидно, будет избран и на новый президентский срок (конституционные ограничения на пребывание на этой должности более двух сроков были сняты еще в 2018 году).
В значительно обновленный на съезде состав ЦК КПК вошли преимущественно люди, лично обязанные своим карьерным ростом Си Цзиньпину. В составе постоянного комитета Политбюро, фактически главного института власти в стране, ситуация схожая. Кроме самого Си, лишь двое из прошлого состава сохранили свои места: главный партийный идеолог (и один из главных идеологов внешней политики Китая) Ван Хунин, отвечающий за борьбу с коррупцией, и Чжао Лэцзи, отвечавший за кадровую политику и «чистоту рядов» в партии. Новых членов постоянного комитета четыре: глава горкома КПК Шанхая Ли Цян, работавший в середине 2000-х под началом Си в провинции Чжэцзян; глава столичного горкома Цай Ци, который работал с нынешним лидером с 1990-х в провинциях Фуцзянь и Чжецзян, а затем в комитете нацбезопасности страны; секретарь парткома провинции Гуаньдун Ли Си (протеже Чжао Лэцзи, с которым он работал в провинции Шэньси); руководитель канцелярии ЦК Дин Сюэсян (в 2007 году входил в руководство Шанхайского парткома, который тогда возглавил Си). Ли Цяна прочат в преемники премьера КНР Ли Кэцяна, а Ли Си занял место Чжао Лэцзи во главе центральной партийной комиссии по проверке дисциплины.
Хотя и среди уходящих руководителей не было открытых оппозиционеров, с их заменой можно будет говорить, что все ключевые посты в партии и правительстве занимают верные сторонники Си Цзиньпина. С такой поддержкой Си еще надолго останется не только лицом Китая в мире, но и человеком, единолично определяющим его политику. А меняет он курс — что внутренней, что внешней политики — существенно. Резолюции съезда, принятые с подачи китайского лидера, однозначно подтверждают решимость Китая ввязаться в долгосрочное глобальное противостояние с США и обеспечить для этого мобилизацию всей страны на борьбу до победы.
Соединенные Штаты указаны в качестве источника главной угрозы Китаю: многочисленные вызовы безопасности КНР стали рефреном большинства выступлений, и все упоминания о внешних и внутренних угрозах связывались с «враждебным внешним вмешательством»: будь то противостояние с Тайванем, «инспирированные из-за рубежа» протесты в Гонконге, «лживые обвинения» в притеснении уйгуров или «недружественные шаги» в отношении китайских компаний, закрывающие им доступ ко многим современным технологиям.
Ситуация с Тайванем тут наиболее показательна, ведь последняя эскалация вокруг острова была спровоцирована визитом спикера американской палаты представителей Ненси Пелоси — в ответ Китай поднял ставки, ответив учениями, ракетными пусками и жесткими заявлениями. Восстановление территориальной целостности родины для китайцев — болезненно важный политический вопрос еще с 20-х годов прошлого века, все политические режимы в стране ставили такую задачу и шаг за шагом ее решали. Сегодня Тайвань остался фактически последним нерешенным на этом пути вопросом, и стремление закрыть его (Си на съезде определил крайнюю дату — до 2049 года, столетия КНР) велико. Но еще больше стремление не допустить провозглашения независимости острова, потому что в этом случае у Китая будет только один вариант ответа — война, а американцы, отчасти связанные политикой «одного Китая» сегодня (что опосредованно признает Тайвань частью единого китайского государства), этого ограничения при независимом Тайване иметь не будут и смогут ввязаться в войну для защиты союзника.
КНР давно признавал, что рано или поздно открытое противостояние с США случится, но долгое время стремился его максимально отсрочить. Собственно, когда Си Цзиньпин только возглавил страну, китайское руководство еще пыталось найти компромиссы с американцами и вернуться к сотрудничеству. Сложно сказать, что стало причиной провала этих попыток: идея «национальной гордости» Си, из-за которой он не хотел идти на уступки американцам по важным вопросам (как Китай часто делал тридцать лет до того), или широкий консенсус американских политических элит по поводу необходимости сдерживания Китая «пока еще не поздно» (отчего сейчас американцы и не рассматривают вариант частичных уступок с китайской стороны, а только капитуляцию). Но в последние пару лет Си окончательно определился с тем, что раз конфронтация началась сейчас, следует вести сражения всерьез. А когда Вашингтону удалось склонить на свою сторону большинство европейцев и объединить Запад в политике сдерживания Китая, выбора у последнего по большому счету и не осталось.
На съезде и последовавшем за ним пленуме ЦК КПК Си фактически провозгласил необходимость мобилизовать всю страну на борьбу с угрозой со стороны Запада. И в этом контексте многие его призывы выглядят не как дежурные лозунги, а как принципиальные задачи в начавшемся геополитическом противостоянии. «Социалистическая модернизация», объявленная Си, это как раз и есть программа мобилизации КНР. Си поставил задачи развития технологической независимости от Запада, увеличения внутреннего рынка для придания экономике устойчивости в случае введения западных санкций, обеспечения энергетической и продуктовой независимости — даже в ущерб охране окружающей среды, которую сам глава государства продвигал в качестве приоритета собственной политики все предыдущие десять лет. Все это необходимо чтобы сделать страну более устойчивой в экономическом отношении, независимо от сценария противостояния с США.
Вопреки ожиданиям экспертов, расходы на оборону и модернизацию армии не стали главным приоритетом, продвигаемым в ущерб экономическому росту. Наоборот, последний остался важнейшей целью развития КНР — потому что у Китая есть многочисленные примеры ведения Западом войны экономическими инструментами, с помощью санкций, эмбарго, закрытия рынков. И такие меры со стороны противника в краткосрочной перспективе выглядят более вероятными, чем начало военных действий. Поэтому в планах китайского руководства — существенное увеличение расходов на сельское хозяйство, рост капиталовложений в энергетику и развитие транспортной системы страны — Китай стремится гарантировать устойчивость даже в случае частичной изоляции и блокады.
Правда, военные расходы тоже будут расти. Но наряду с перевооружением армии, в качестве ключевых целей военной модернизации определены улучшение управления войсками, систем связи, проверка и повышение тактического и оперативного мастерства. Уроки, извлеченные в том числе и из российского вторжения в Украину, очевидно уже привели к определенным политическим выводам. Оправданность расходов в оборонной сфере планируют определять по качественным результатам, а не только количественным.
Мобилизация затронет и внутреннюю политику. Роль компартии будет лишь возрастать — это видно и по призывам увеличивать ответственность партии за государственную политику, и по усилению контроля государства в экономике, и по укреплению партийного контроля в армии. Меняется и подход к имиджу партии: плакатный образ члена партии сегодня снова рабочий, крестьянин, военный, а не миллионер-предприниматель как еще десяток лет назад. В прошлом году Си провозгласил, что страна достигла цели построения среднезажиточного общества и победила бедность. Это подтверждает даже Всемирный банк: в КНР действительно сильно упало число людей, живущих за чертой бедности. Именно эти десятки миллионов вырвавшихся из нищеты китайцев, преимущественно из сельских районов, и сотни миллионов работников в городах (в том числе и на частных предприятиях, над которыми правительство активно устанавливает в последние годы контроль) Си видит в качестве опоры своей власти и власти партии в период конфронтации с США. Так же как и людей, которые получат высшее образование в стране — еще один приоритет финансирования, контрастирующий с увлечением зарубежным образованием, в том числе и за государственный счет. Прозападный средний класс, зачастую получивший образование в США или Европе, крупных предпринимателей, чьи экономические интересы завязаны на контакты с Западом, убирают с витрины китайского экономического чуда — ведь они могут оказаться «пятой колонной», полагаться на них Си опасается.
Си консолидирует власть, готовит страну к затяжному противостоянию с США и всем Западом. Его Китай — не просто страна с глобальными амбициями. Главными отличиями его политики от Китая, к которому все привыкли в предыдущие три-четыре десятилетия, являются открытые претензии на роль одного из центров силы, готовность идти на конфликт ради защиты своих интересов и использовать для этого все средства. В новом мире, который собирается строить Си, главной в мировой политике должна стать ось Вашингтон—Пекин, а все иные международные проблемы так или иначе будут оцениваться и решаться в зависимости от того, какие преимущества они могут дать одной из сторон американо-китайского противостояния.
Больше статей Виктора Константинова читайте по ссылке.