Раздел, который сделал Сербию почти неуправляемой, подтвердился во время парламентских выборов, когда проевропейские силы, возглавляемые президентом Борисом Тадичем, столкнулись с националистами, экс-союзниками Слободана Милошевича, которые продолжают быть весомым фактором в политике. В общем, эти выборы имеют такое же решающее значение для Сербии, как и падение режима Милошевича в 2000 году.
Три месяца назад Тадич во второй раз получил президентскую должность, а ныне торжествовал на законодательных выборах. Но если на президентских выборах он нанес поражение националисту, зампреду оппозиционной Сербской радикальной партии Томиславу Николичу, набрав во втором туре 51% голосов избирателей, то теперь коалиция, возглавляемая его Демократической партией, получила 38,7% голосов против 29,2% Сербской радикальной партии. В нынешней ситуации Борису Тадичу, скорее всего, придется создавать коалицию с Демократической партией Сербии Воислава Коштуницы. Тем не менее и их общих голосов будет слишком мало, а потому союзников придется искать еще и в других парламентских партиях. Во всяком случае, такое объединение представляется довольно ненадежным и не может гарантировать продолжительной работы нового правительства.
Победа коалиции прозападных партий открывает Сербии путь в Европейский союз. Но на этом пути президенту Борису Тадичу непременно придется пойти на два больших компромисса: более тесное сотрудничество с Международным уголовным трибуналом в деле бывшей Югославии и признание независимости Косово. И если по первому пункту достичь политических договоренностей можно, то с независимостью сербской провинции может не согласиться значительная часть сербского общества.
Впрочем, складывается впечатление, что европейской интеграцией Сербии «оеэсенные» европейцы манипулируют так же, как и евроинтеграцией Украины. Возможно, не следует играться с Сербией и выдвигать ей слишком завышенные требования? Сербии нужно дать реальный шанс. Ведь с победой прозападного Бориса Тадича эта балканская нация снова выстраивается по прямой линии с Европой, которая виновата перед нею в том, что очень часто показывала ей спину. Европейский долг этой забытой стране континента уходит корнями в давние времена. Географически и религиозно она оказалась в таком положении, что предки сербов были пушечным мясом. Это был славянский авангард, противостоявший бесчисленным пограничным битвам между империями и цивилизациями. Сербы сталкивались с тысячелетней жестокостью и оттоманскими султанами, испытали вторжение немецких нацистов и итальянских фашистов. Их печальная история ковалась на протяжении веков на острие штыков.
Между тем выборы явили сложную сербскую головоломку. Поскольку, если не восторжествует умеренность, нельзя исключить, что политическое противостояние перерастет в решительные формы развязывания назревших разногласий. Поскольку победа реформистских сил не столь впечатляюща, как это, возможно, хотели бы видеть в Брюсселе или Вашингтоне. Сербия разделена пополам глубокой пропастью непонимания между теми, кто стремится избавиться от тяжкого наследия Милошевича, и его политическими правопреемниками. При этом вполне очевидно, что европейцы под давлением США поторопились с провозглашением независимости Косово. Ведь оптимальным и менее мучительным вариантом было бы разделить эту сербскую территорию. Поскольку с провозглашением в одностороннем порядке косовской независимости вопрос сербской провинции отнюдь не снимается, он только переходит в новую, хроническую форму.
И если президент Борис Тадич отважится «конвертировать» отказ от Косово на вступление в Евросоюз, то этим он только углубит кризис в обществе и оттолкнет от себя многих своих приверженцев. С другой стороны, промедление президента с окончательным закрытием косовского вопроса не дает Сербии шансов на европейскую интеграцию и перекрывает стране членство в ЕС. Возможно, в косовском вопросе на компромисс должны были бы пойти обе стороны, а не только Сербия?
Вместе с тем нельзя перекладывать на весь сербский народ коллективную ответственность за преступления Слободана Милошевича. Сербам и Сербии необходимо дать шанс, как это в свое время сделали с послевоенной Германией, разгромленной, раскаявшейся за совершенное и готовой все начать сначала. Сербам нужно помочь навсегда избавиться от синдрома «югославского распада» и участия в преступных войнах, в которых они не только утратили свою мини-империю, но и стали изолированными, бедными и потеряли Косово. У сербов назрела острая потребность перелистать как можно быстрее эту горькую страницу своей истории и окончательно занять законное место среди государств Объединенной Европы.
Образно говоря, сегодня страна должна выбрать между цепями прошлого и надеждой, которую обещает будущее. Никто за самих сербов этого сделать не может. Поскольку оппоненты президента Тадича предлагают им не что иное, как стимулировать и оберегать свою раненую гордость и передавать ее в наследство последующим поколениям. Борис Тадич показывает обществу реальный путь освобождения от иллюзий прошлого, в которых исторические раны, страдания и прежнее унижение Сербии приобрели мифологические формы и едва не стали весомой составной национальной культуры. Тадич предлагает сербам сесть в поезд евроинтеграции, современности и гражданского общества. Он хочет закрыть последнюю страницу трагической современной сербской истории.
Историческую миссию Бориса Тадича вполне можно сравнить с мужественным шагом немецкого канцлера Вилли Брандта в семидесятые годы. После подписания «Восточных договоров», которыми Бонн официально признавал новые границы, наметившиеся после войны в Европе, на канцлера обрушился град обвинений в измене, как теперь — на президента Тадича. Ведь договоры фиксировали окончательный отказ от Восточной Пруссии и территорий восточнее Одера и Нисы Лужицкой. Это был храбрый шаг немецких властей, который в конце концов привел к нормализации отношений с восточными странами, ставшими жертвами жестокой войны, развязанной нацистами. Однако ратификация договоров стала тяжким испытанием для миллионов немцев, поскольку означала для них, что они уже никогда не вернутся в свои бывшие жилища. Вместе с тем она имела эффект бальзама, покрывшего рану, которую фальшивая временность поддерживала в открытом состоянии.
Собственно, выбор у сербов сегодня небольшой: или интегрироваться с Объединенной Европой без Косово, или остаться вне ее границ, но также без этой территории. И как бы кому-то в Сербии ни хотелось что-то изменить, альтернативы этому просто нет. Следует попытаться выйти из плена мифа, что Сербия не может существовать без Косово, поскольку миф этот ведет лишь к изоляции от европейского сообщества. Ведь попытки радикальных сил отвоевать Косово могут продлить временность и ненадежность политической ситуации в Сербии и ни в коей степени не может преодолеть необратимость реальности.
Балканская война в конце ХХ века наглядно доказала, что исторически иллюстрированный детерминизм — выдумка, что современные общества западного благосостояния и их утонченные граждане способны организовывать, финансировать и поддерживать орды убийц и оправдывать убийство беззащитных людей. Поэтому, чтобы закрыть окончательно последний раздел балканской войны, Сербия должна была бы воспринять болезненную потерю Косово как национальный траур, который открывал бы путь к новой жизни.
После выборов в Сербии появился уникальный шанс выйти наконец из тени Слободана Милошевича. Хотя для этого сами сербы должны пройти сложный тест на готовность войти в Европу. И все будет зависеть от того, сможет ли свободолюбивая идеология подняться над менталитетом колониализма. Наверняка победа демократических сил демонстрирует выбор большинства молодых сербов. Ведь если бы победили приверженцы Томислава Николича, то Сербия могла бы стать в Европе второй Беларусью и считать, что Россия — это маяк цивилизации и пример будущего. Сейчас же сербы способны отказаться от балансирования между Европой и Россией и сделать свой окончательный выбор в пользу европейской интеграции. Сербия входит в сложный и длительный переходный период, и только от мудрости и рассудительности ее руководства будет зависеть, чем он закончится для сербского народа.