В конце марта Турцию ожидают местные выборы. Они станут первым всенародным волеизъявлением с момента избрания Эрдогана в июне прошлого года президентом с практически неограниченными полномочиями и столь же неограниченной ответственностью за все происходящее в стране.
Беспроигрышная "выборная" серия правящей партии Справедливости и развития (ПСР), находящейся при власти с 2003 года, длится уже более 15 лет. Вместе с тем значительно сократившийся за последние несколько лет разрыв между лидером гонки и их ближайшими конкурентами - народными республиканцами (РНП), и ныне выступающими за сохранение в стране "наследия Ататюрка", заставил победителей провести серьезную работу над ошибками. Несмотря на благоприятный в целом для ПСР исход конституционного референдума 2017 г., голосования были фактически провалены не только в большинстве городов "прибрежного пояса" юго-запада Турции (традиционно голосующих за оппозицию), но и в крупнейших мегаполисах страны - Анкаре, Стамбуле, Измире, Анталии.
Первых тревожных сигналов в 2017 г. оказалось достаточно, чтобы президент Эрдоган - искушенный политик и опытный руководитель, начал подготовку к следующим выборам, едва стали известны результаты референдума. Весь 2018 год президент, впервые в истории Турции получивший право совмещать должность главы государства с полномочиями председателя правящей партии, провел, активно занимаясь кадровыми вопросами. В частности, он заявил о заметном "износе металла" в рядах однопартийцев и рекомендовал членам ПСР, не оправдавшим доверие на постах мэров "проигранных" городов, сложить с себя полномочия и "передать знамя" более лояльным коллегам по партии. Турецкие эксперты не без иронии отмечали, что едва ли не впервые в жизни представители оппозиционных партий на постах мэров могли чувствовать себя гораздо более защищенными, чем провластные кандидатуры. По закону, должность мэра является выборной, а потому любые назначения и отставки выходят далеко за пределы президентских полномочий. Тем не менее, четко выстроенная вертикаль власти и механизмы внутрипартийной дисциплины позволили лидеру правящей партии сменить глав ключевых муниципалитетов, где итоги голосования оказались ниже ожидаемых. Так, вместо всенародно избранных кандидатур специальным декретом новых мэров получили три крупнейшие города страны - Анкара, Стамбул и Бурса (мэр Измира сохранил за собой должность благодаря членству в оппозиционной РНП), Балыкэсир и многие другие. Параллельно были сменены и губернаторы 22 провинций. В некоторых случаях, как, например, в одном из наиболее сложных регионов страны - юго-восточной провинции Мардин со значительным процентом курдского населения, и.о. мэра был назначен действующий губернатор, объединивший полномочия одновременно и представителя президента на местах, и "всенародного избранника".
Мартовские выборы 2019 г. должны показать, позволили ли такие шаги "экстренной политической помощи" укрепить позиции президента и правящей партии в ключевых регионах страны. Именно поэтому предвыборная кампания местных выборов в этом году по накалу страстей и градусу напряжения в обществе часто напоминает президентскую гонку.
С одной стороны, победа (или проигрыш) партии в нескольких, пусть даже крупных, городах Турции вряд ли существенно повлияет на политический ландшафт в масштабах всего государства. Согласно обновленной Конституции 2017 г., президент обладает правом назначать и смещать с должности большинство чиновников на высших ступенях государственной иерархии. Пост премьера был упразднен еще в прошлом году, а нововведение турецкой политической системы - должность вице-президента - фактически закрепила право президента принимать решения по всем ключевым вопросам, будь то введение чрезвычайного положения, начало трансграничной военной операции или внутриполитические реформы. В такой ситуации потеря нескольких муниципалитетов кажется несущественной. Но только не в нынешней ситуации.
"Потеря" Анкары и Стамбула, наряду с основными туристическими центрами Эгейского и Средиземноморского побережья от Измира до Анталии, которые традиционно голосуют за более светскую бюрократическую элиту, сейчас означала бы не только политическое поражение. Утрата контроля над городами, где проживает треть населения страны и находятся основные источники пополнения государственного бюджета, в условиях все более ощутимого экономического кризиса, непрекращающегося падения курса национальной валюты и неутешительных прогнозов развития строительного сектора и банковской сферы является также угрозой экономической стабильности.
Очевидно, что основная борьба развернется за "две столицы" - Анкару и Стамбул. За власть в столице будут бороться Мехмет Озхасеки от правящей ПСР и популярный среди "голубых" воротничков оппозиционный кандидат Мансур Яваш, который имеет успешный опыт управленца и эффективного менеджера и уже выдвигал свою кандидатуру на пост мэра Анкары в 2014 г. Тогда его опередил кандидат от правящей партии Мелих Гьокчек - легендарная личность, известная своими столичными мегапроектами, наподобие парка трансформеров, и по длительности пребывания на должности (23 года) опередивший самого президента. Однако после его скандального смещения в прошлом году и замены временным технократом, у оппозиционного Яваша есть все шансы побороться за победу. Тем более что о его поддержке в качестве единого кандидата уже заявили и левоцентристские силы из Республиканской народной партии, и "Хорошая партия" консервативных националистов - неожиданный, но многообещающий тандем в городе, воспитанном на наследии Ататюрка и замешанном на националистических настроениях центральноанатолийской глубинки.
Не менее интересной обещает быть и предвыборная гонка в Стамбуле. Понимая, что ставки высоки, правящая партия выдвинула на этот пост бывшего премьер-министра и до недавнего времени спикера парламента - 70-летнего Бинали Йылдырыма. Учитывая, что сам Эрдоган начинал свою политическую карьеру с должности мэра Стамбула в 1994–1997 гг., сложно переоценить значение этого города для правящей партии и лично для президента. Оппозиция сделала ставку на молодого, но неопытного кандидата, что является скорее недостатком, чем преимуществом в борьбе за 15-миллионный мегаполис с инфраструктурой среднего европейского государства.
Важно понимать, что оппозиционные силы вышли из президентских выборов 2018 г. в крайне плачевном состоянии - ослабленные внутрипартийной борьбой, недостатком новых идей и минимальным присутствием в информационном поле. Оба главных оппонента Эрдогана на этих выборах - кандидат от оппозиционной РНП и одновременно главный внутрипартийный конкурент главы партии Мухаррем Индже, как и глава националистической "Хорошей партии" Мераль Акшенер по результатам голосования не получили не только президентского кресла, но и мест в парламенте. Поскольку в 2018 г. президентские выборы проходили одновременно с парламентскими, кандидаты в президенты не имели права баллотироваться в депутаты. Таким образом, проиграв президентские выборы, они автоматически лишались права продолжать свою политическую деятельность и в парламенте. Помимо отсутствия доступа к парламентской трибуне и законодательной инициативе, это означало и дальнейший внутрипартийный раскол между фактическим лидером партии и главой парламентской фракции. Если учесть, что лидер прокурдской Партии демократии народов, которая могла бы внести существенные правки в распределение голосов по Стамбулу, уже несколько лет находится в тюрьме по обвинению в терроризме, победа бывшего премьера и ближайшего соратника Эрдогана Бинали Йылдырыма кажется прогнозируемой, хотя и не очевидной.
Эксперты отмечают, что возможный переход к оппозиции контроля над ключевыми городами не изменил бы всей системы, но мог бы стать четким сигналом власти, что не все так просто "в турецком королевстве". Одним из главных достижений правящей партии, начиная с середины 2000-х гг., оставались быстрые темпы экономического развития, во многом обеспечивающиеся за счет дешевых потребительских кредитов и масштабных инфраструктурных проектов, наподобие третьего моста через Босфор, подводного туннеля Мармарай под Босфором и нового аэропорта в Стамбуле, который может стать крупнейшим в Европе, а в перспективе - и в мире. Пока же открытие аэропорта уже несколько раз переносилось из-за финансовых и технических проблем. В то же время анкарский кандидат ПСР Озхасеки заявил, что основой его предвыборной программы станут 111 малобюджетных проектов - "гораздо более дешевых, но не менее важных для населения, чем рельсовые системы (имеются в виду крупные инфраструктурные проекты. - Авт.)". К примеру, один из его проектов - так называемые "три Ч" (от турецкого "чай, чорба, чамашир") - предполагает бесплатный чай, суп и стиральные машинки в студенческих общежитиях.
Пока опросы общественного мнения в столице не дают явного преимущества ни одному из кандидатов, остается лишь догадываться, насколько новая концепция "экономной экономики" придется по душе так называемым анатолийским тиграм - крупному консервативному бизнесу, значительно укрепившему свои позиции при нынешней власти и представляющему основу электората ПСР в центральноанатолийских провинциях. По данным Форбс, количество долларовых миллиардеров в Турции за последний год снизилось с 40 до 29, причем 6 из них заработали свой капитал благодаря компаниям, созданным за рубежом. И это - плохой знак для правящей партии.
При внутриполитических разногласиях и кризисных явлениях в экономике важным фактором предвыборной риторики остается внешняя политика. Вывод американских войск из Сирии (представленный в турецких СМИ как дипломатическая победа Анкары); готовность при необходимости начать трансграничную операцию в северной Сирии для зачистки территорий от курдских боевиков; очередной виток напряженности в отношениях с США и несговорчивым Евросоюзом; критика в адрес Китая, грубо нарушающего, по мнению Анкары, права братских мусульманских сообществ и создающего "лагеря политического перевоспитания" для уйгуров; несколько резких заявлений турецкого МИДа в адрес королевского дома Саудовской Аравии (последнее - с осуждением недавней встречи саудовского принца Салмана с китайским лидером на фоне массовых нарушений прав все тех же уйгуров); готовность выступить посредником в урегулировании обострившегося индо-пакистанского конфликта, и даже призывы к переговорам между Украиной и Россией для восстановления мира и стабильности в Черном море - все эти внешнеполитические шаги, по мнению экспертов, призваны не только отвлечь внимание от многих проблем внутреннего развития, но и мобилизовать националистический электорат.
Плохая новость для Украины заключается в том, что российский фактор в этом контексте играет весьма важную роль, поскольку одинаково хорошо резонирует и с антиамериканскими настроениями центральной Анатолии, и с экономическими ожиданиями туристической Анталии, чья экономика напрямую зависит от количества российских туристов, экспорта сельскохозяйственной продукции и пресловутых поставок турецких помидоров на российский рынок. Очевидно, над восстановлением рабочих отношений с Москвой готов работать и министр иностранных дел Турции, депутат от Анталии Мевлют Чавушоглу, и крупный анталийский бизнес, который, по некоторым данным, сыграл не последнюю роль в челночной дипломатии между Эрдоганом и Путиным после инцидента со сбитым Су-24 в ноябре 2015 года.
Если принять во внимание еще и договоренность о поставках в Турцию российских С-400, строительство двух веток "Турецкого потока", сотрудничество по запуску АЭС Аккую и острую необходимость в заказах на подрядные работы на иностранных рынках, многое становится понятным. Например, почему 2019 год объявлен в Турции годом России. Или почему министр иностранных дел недавно заявил на одном из предвыборных митингов, что делает все возможное для скорейшей отмены российских виз для турецких граждан. Наконец, почему турецкая сторона все чаще и на разных уровнях - пока в основном на экспертном - заявляет о необходимости поиска диалога и восстановления рабочих отношений Украины с Москвой. И все это в то время, когда "стратегический партнер" Турции Россия недавно отмечала пятилетний "юбилей" незаконной аннексии Крыма, подвергает гонениям братских крымских татар, разрушает культурное наследие на оккупированном полуострове, угрожает свободе навигации в непосредственной близости от турецких берегов и продолжает наращивать военное присутствие в Черном море и восточном Средиземноморье. Остается только надеяться, что местные выборы в Турции при любом исходе не повлекут за собой необратимых последствий во внешней политике нашего стратегического партнера.