Когда реформа льгот российских пенсионеров только готовилась, один из журналистов, освещающих консультации членов правительства с депутатами Государственной думы, сказал мне, что вид у новых министров — тогда только-только был сформирован кабинет Михаила Фрадкова — какой-то уж очень суетящийся: надуют, как пить дать, надуют! Я и сам был в некотором замешательстве. Прежде всего потому, что когда по телевидению рассказывали о реформе, я совершенно ничего не мог понять — что чем заменяют, отчего, как и что получать. И я раздумывал: если ничего не понимает работающий человек с высшим образованием — ну, пускай даже я и тупой — то как разберется в причитающихся ему отчислениях пенсионер с неоконченным средним — ну пускай даже и самый умный? От всего этого великого социального эксперимента так и веяло духом какой-то малопонятной аферы. Конечно, все понимали, что льготы необходимо отменять, что само их существование приводит к сохранению иждивенческого общества и деградации целых отраслей экономики — один хиреющий с каждым годом общественный транспорт чего стоит! Но вместе с тем еще никто не доказал, что именно монетизация спасет Россию и не окажется очередной обдираловкой. Точно так же в годы перестройки все понимали, что финансовая активность необходима и означает скорое пришествие капитализма. Но никто не сказал, что появление МММ и прочих знаменитых пирамид было лучшим показателем этой финансовой активности…
Когда коллега рассказал мне о своем впечатлении от повадок представителей нового правительства, все стало на свои места: я понял, что реформа для того и непонятна, чтобы никто ничего не понял. Кроме того, стремление центра возложить львиную долю ответственности за будущее льготников на не имеющие для этого необходимых средств в регионы тоже обещало конфликт интересов. Оставалось только, как в пикирующем вниз самолете, удобно откинуться на спинку кресла и ожидать мягкой посадки. Правда, самолет явно садился носом. Но по телевизору этого не показывали, наоборот, утверждали, что полет нормальный. Поэтому первые же акции пенсионеров, протестующих против монетизации льгот, застали власть врасплох.
Эти акции протеста продолжаются и по сей день — несмотря на заверения властей, что все проблемы решены. Были дни, когда акции российских пенсионеров охватывали практически всю территорию Российской Федерации, превращаясь в настоящую общенациональную манифестацию сопротивления правительственной реформе. При этом реакцию правительства на происходящее трудно назвать адекватной. Никаких комплексных предложений по изменению ситуации так и не выработано, Кабинет и сам признает, что работает, по существу, в авральном режиме, на ходу корректируя свои же решения недавнего прошлого. При этом теряет логику сама реформа. Монетизацию затевали под лозунгом необходимости остановки деградации важных отраслей экономики. Но теперь давайте посмотрим, например, на транспорт. Считалось, что льготники начнут за него платить и в отрасль направятся деньги, которых так не хватает на покупку новых трамваев и автобусов и ремонт уже отслуживших свой первоначальный ресурс ветеранов. Однако после начала акций протеста многие регионы стали вводить льготные проездные на транспорт, призванные заменить канувшие в Лету пенсионерские удостоверения, дававшие право на бесплатный проезд. Эта инициатива поддержана центром. Учитывая значительную — в разы — разницу в цене между льготным проездным и нормальным, можно прогнозировать, что никакого серьезного притока средств в транспорт не пойдет. И это только один, наиболее выпуклый пример. А ведь нужно помнить, что в этом году монетизацию льгот отказались проводить 16 регионов — когда они присоединятся к митингующим, начнутся новые протесты…
Министр здравоохранения и социального обеспечения России Михаил Зурабов уже заявил о том, что в проведении реформы были недостатки. Но могла ли стать удачной реформа, авторы которой сознательно не учитывали различия в потребностях между городскими и сельскими пенсионерами — конечно, если в селе ехать некуда, то для городского пенсионера отмена льгот на транспорт — настоящий конец света, мера, лишающая старика возможности поехать к врачу, к детям, на дачу, да хоть на могилы родственников — никуда? Могла ли стать удачной реформа, авторы которой не учитывали очевидные различия в возможностях между российскими регионами — если Москва вернула своим льготникам все их привилегии, да еще и пенсии повысила, то Московская область уже не имеет таких столичных возможностей — не случайно акции протеста начали именно подмосковные пенсионеры? Иногда кажется, что авторы реформы все это задумывали не с целью изменить безумную ситуацию с льготами, а для перенаправления неких финансовых потоков — и просчитались с глобальными последствиями… Потому что, даже если направления финансовых потоков пока не видны, то неадекватность и непрофессионализм правительственной реакции налицо. Напомню читателю, что весь этот кошмар с вяло реагирующими чиновниками и мерзнущими бабушками и дедушками происходит в стране, продолжающей наслаждаться самыми высокими ценами на нефть за все время российской нефтедобычи.
Естественно, складывающейся ситуацией спешит воспользоваться оппозиция. Вот принято считать, что в России ее нет. Действительно, еще несколько месяцев назад было ясно, что и КПРФ, и ЛДПР, и «Родина» протоптали дорожки в кремлевские кабинеты. Но на фоне даже не самих протестов пенсионеров, а, скорее, реакции властей на происходящее многие карманные оппозиционеры понимают, что пришел их час становиться крупными политическими фигурами. И вот уже коммунисты собирают подписи за обсуждение в Государственной думе вопроса о вотуме недоверию правительства Михаила Фрадкова — и уже добились своего, а депутаты от «Родины» голодают прямо в кабинете главы парламентской фракции Дмитрия Рогозина. Депутаты же от партии власти все это время продолжают упорно доказывать, что реформа, за которую они проголосовали, хорошая. А исполнители в регионах плохие. Может, оно и так. Но ведь, когда готовили реформу, не знали, что других исполнителей нет?
Для того чтобы понять, что мы имеем дело скорее с системным кризисом, чем просто с акциями протеста пенсионеров, достаточно проследить за реакцией Владимира Путина. Она очень напоминает реакцию президента на любые кризисные события. Молчание, потом требовательный тон по отношению к ответственным за монетизацию членам правительства — но отсутствие каких бы то ни было кадровых решений. Как и силовики после Беслана, министры, готовившие незадавшуюся реформу, остались на своих местах. Не будем гадать почему — потому ли, что линейка запасных у Владимира Путина почти исчерпана, и он просто не доверяет людям, способных заменить неудачников или потому, что президент считает, что не действия министров привели к провалу реформы. Но важно то, что власть никак не хочет откликнуться на требования общества — иногда даже кажется, что население просто мешает власти, что лучше было бы без него. И еще власть продолжает жить в условиях веры в заговор. Вышли пенсионеры — заговор. Перекрыли трассу родственники погибших в Беслане — заговор! Естественно, при таком ходе мысли говорить о серьезной коррективе преобразований не приходится. Если нужно защитить президента от заговорщиков — какие уж тут коррективы! Монетизационный кризис не вывел российскую власть из того уютного мира, который она себе придумала, не вызвал желания оглядеться по сторонам. А это означает, что выступления пенсионеров — отнюдь не последние акции времен второго срока Владимира Путина…