То, что президент США Джордж Буш недавно признал, что ситуация в Ираке напоминает вьетнамскую, совсем не снимает с него ответственности за скоропалительное решение его команды. Как могло сильнейшее в мире правительство допустить грубейшую ошибку через 40 лет после вьетнамской катастрофы, когда многочисленные эксперты предупреждали его об опасности такого развития ситуации? Очевидно, что прежде всего вина ложится не только на Джорджа Буша, но и на небольшую группу неоконсерваторов, а также «экспертов по национальной безопасности» из мозговых центров округа Колумбия. Эти люди живут в своем собственном мире и предпринимают лишь попытки настоящих международных отношений, демонстрируя поведение мальчишек, с нескрываемым азартом играющих в ковбоев. Они позволяют себе считать нации, которые имеют отличные от Соединенных Штатов стратегические интересы, «плохими ребятами», а затем решать назревшие проблемы с помощью военных методов. Эти политические персоны, придя к власти в «эру неопределенности» после войны в Персидском заливе, не смогли усвоить уроки Вьетнама, казавшиеся им аномалией в книге истории...
Сегодня американские военные вынуждены признать, что их попытки погасить в Ираке вспышки насилия, которое особенно проявилось в последние два месяца, потерпели неудачу. Кроме того, командование американских сил в Ираке подтвердило, что на протяжении октября погибли 74 военнослужащих — печальный рекорд за все время пребывания американских войск в Ираке. Вместе с тем вице-президент США Дик Чейни подтвердил, что администрация не намерена в ближайшем будущем сокращать военную группировку в этой стране. «Я знаю, что думает об этом президент, — подчеркнул он. — Я думаю так же. Мы уверены в победе и не собираемся уходить».
Очевидно, и сами иракцы вряд ли согласятся на растягивание во времени ситуации, которая очень далека от стабильной или нормальной. Нехватка пригодной к употреблению питьевой воды, ненадежность как действующей власти, так и незаконченных или даже не начатых проектов «реконструкции», 60% безработицы в то время, когда рабочие места заняты иностранцами, — все это только подчеркивает, что Ирак оказался в руках «корпоративных конкистадоров» с Запада. Прибрав к своим рукам контроль над имеющимися ресурсами в стране, очень сложно убедить ее население, что именно такой «своеобразный» вариант отношений является демократией. Для большинства жителей Ирака очевидно, что основным побудительным фактором для вторжения была нефть и возможность искусственно снизить на нее цену на мировом рынке энергоносителей. Так, в недавнем опросе жителей Ирака на вопрос: «Что было главной причиной вторжения?» 76% ответили: «Желание распоряжаться иракской нефтью».
Между тем перспективы принятия оптимального политического решения относительно Ирака выглядят весьма сомнительными. В то же время похоже, что воюющие стороны уже исчерпали свой арсенал насилия и понемногу начинают понимать, что, независимо от выгоды, которую они еще могут получить от продолжения борьбы, потери превосходят достижения. И пока они окончательно не придут к полному осознанию этих реалий — политическое урегулирование практически невозможно.
Ставки в этом противостоянии слишком высокие. Шииты отстаивают принцип большинства, длительное время не срабатывавший на территории Ирака. Сунниты воюют за сохранение хотя бы части своего прежнего политического влияния и контроля над частью нефтяного богатства страны. Курды борются за определенную степень автономии своих территорий. Вместе с тем жители Ирака выступают против присутствия иностранных войск на своей территории и против развала страны. Однако ни правительственные войска, ни силы коалиции не смогли защитить мирных жителей от «батальонов смерти» и преступности, которую не удалось обуздать. Иракцы борются за свои жилища, свою жизнь, выживание нации.
Сегодня сложно представить, какой тактики следует придерживаться в Ираке, чтобы заставить многочисленные вооруженные группировки сложить оружие и убедить их в возможности политического примирения. И если президент США Джордж Буш действительно будет придерживаться нового политического и военного плана, согласно которому американские войска смогут покинуть Ирак через 12 или 18 месяцев, то совсем не исключено, что тем самым освободится путь, и к власти в стране придет диктатура. В кругах политического истеблишмента существует мнение, что в случае вывода американских войск власть в Ираке захватит «правительство национального спасения» — хунта, которая распустит иракский парламент и введет прямое военное правление.
Нужно признать, что, несмотря на официальную линию Соединенных Штатов на поддержку демократически избранного иракского правительства, осуществление этого сценария — не такой уж и плохой выход для американцев, поскольку для реализации интересов и политики США на Ближнем Востоке нужен не демократический Ирак, а лишь стабильный и дружественный к США Ирак. И если Вашингтон при таком развитии событий официально будет декларировать свое несогласие со свержением демократически избранного правительства и не будет выражать однозначную поддержку нового режима, то это совсем не будет означать, что подобный политический расклад его не будет устраивать. Поскольку при этом не перечеркиваются две главные цели, которые он хотел достичь в Ираке: огромные нефтяные залежи страны будут разрабатывать и контролировать западные транснациональные корпорации; станет невозможным предоставление убежища для мусульманских экстремистов всего за 500 километров от территории Израиля.
Впрочем, если рассмотреть два «совсем несимпатичных» варианта накануне вывода из Ирака американских войск — начало гражданской войны или введение военного правления, — станет очевидно, что последний, несмотря на все предостережения и неприятие, кажется более приемлемым. Причем военная хунта, несмотря на отсутствие законных выборов, имела бы небольшой выбор — всего лишь требовать от США график вывода из страны своих войск. Поскольку если бы они этого не сделали, то выглядели бы в глазах иракского общества как марионеточный режим. Чтобы удержаться при власти, новому режиму, вероятно, пришлось бы заручиться поддержкой остатков правящей во времена Саддама Хусейна партии «Баас». Поскольку именно ее многочисленные члены, вычищенные из вооруженных сил и иракской бюрократии, составляют основу суннитского сопротивления.
И хотя вашингтонские чиновники преимущественно опровергают эти слухи, предполагать подобное развитие событий можно, основываясь на так называемом «исправлении курса», которое должно произойти после промежуточных ноябрьских выборов в Конгресс. О том, что администрация Джорджа Буша в этот раз очень серьезно отнеслась к указанному вопросу, свидетельствует тот факт, что рабочую группу по изучению ситуации в Ираке, которая должна проанализировать альтернативы политического курса для администрации, возглавляет бывший государственный секретарь Джеймс Бейкер, многолетний советник семьи Бушей и человек, имеющий многие десятилетия ближневосточного опыта. Но кто сегодня может гарантировать, что в случае прихода (после вывода из Ирака американских войск) к власти военной хунты она не будет применять к иракскому народу методы Саддама Хусейна и не превратится в намного худший и жестокий диктаторский режим, чем это было при Саддаме?
Впрочем, иракская война — это «слепок» будущей войны, ведущейся по сути по новым канонам: модель «с двумя сторонами» и четкими правилами войны сломана и заменена конфликтом мультисторон — групп, определяющихся фракционной, этнической, языковой, религиозной и культурной идентичностью. Причем такая ситуация наглядно иллюстрирует размывание линии размежевания между военными, ведущими боевые действия, и гражданским населением, которое вынуждено находиться на территории, где эти действия ведутся. Очевидно, что американской внешней политике и в дальнейшем придется иметь дело с подобными тенденциями, которые приведут преимущественно к увеличению бедности из-за истощения ресурсов; экологической деградации и перенаселению; быстрой урбанизации стран третьего мира; изнурительным затратам на поддерживаемую государством военную промышленность; дальнейшим потерям в политической структуре стран, которые являются следствием конфликтов вроде холодной войны.
Больше всего эти признаки деградации в той или иной степени прослеживаются сейчас в Нигерии, Судане, Пакистане, но они могут спонтанно возникать в последующие годы или десятилетия и в других странах третьего мира. Не исключено, что к кризисной иракской модели могут скатиться Иран или Сирия. Следовательно, независимо от того, какая политическая сила выиграет 7 ноября американские выборы (например, это будут демократы), возникает вопрос — как обуздать военно-промышленный комплекс, чтобы его ставленники, проводя свою международную политику, учитывали негативный исторический опыт, подобный вьетнамскому. Впрочем, наибольший вызов для пока единственной в мире сверхдержавы — это ответ на вопрос, как сделать жизнь на Земле такой, чтобы она стала приемлемой для всех ее жителей. Поскольку именно этот вариант — в национальных интересах Соединенных Штатов Америки.