Урегулирование российско-украинского конфликта стало одним из ключевых электоральных обещаний команды Владимира Зеленского.
Можно по-разному оценивать шаги президентской команды в отношении Донбасса. В то же время желание мира на украинской земле сегодня выглядит ключевой амбицией Зеленского, а не просто предвыборным слоганом. Искренность намерений украинского президента в вопросе мира, с одной стороны - хорошо, а с другой, - слабое место в переговорах с государством-агрессором.
Главная проблема достижения мира в Украине - позиция России, которая является непосредственной стороной конфликта в Донбассе и рассматривает его прежде всего как рычаг влияния на внутреннюю ситуацию в нашем государстве. Поэтому, рассчитывать, что Москва, увидев искренность намерений Зеленского, откажется от посягательств на суверенитет Украины и подарит мир и стабильность в Донбассе, - не приходится. Российское руководство может согласиться на урегулирование конфликта в Донбассе лишь на условиях, которые позволят Кремлю "зацементировать" рычаги влияния на ключевые аспекты внешней и внутренней политики официального Киева.
Автором такого подхода к урегулированию конфликтов на постсоветском пространстве является недавно назначенный на должность заместителя главы администрации президента РФ Дмитрий Козак, который в 2003 году отметился активными усилиями в урегулировании приднестровского конфликта, а сейчас курирует "украинское направление". Смена куратора в Кремле дала некоторые основания предполагать возможность реализации нового "плана Козака" в Украине.
Что предусматривал "план Козака" в Молдове? Во-первых, сохранение на 20 лет российского военного присутствия. Во-вторых, Молдова должна была превратиться из унитарного государства в федерацию, а Приднестровье и Гагаузия получали статус субъектов федерации с правом вето на ключевые вопросы внутренней и внешней политики (интеграция в НАТО и ЕС должна была исчезнуть с повестки дня). В-третьих, русский язык получал в Молдове статус второго государственного/официального. В-четвертых, дополнительный тайный протокол предусматривал гарантии сохранения в Приднестровье российской собственности (приобретенной в результате так называемой приватизации), оплату Молдовой многомиллиардного долга за потребленный Приднестровьем российский газ, а также гарантии безопасности пророссийскому руководству Приднестровья, включительно с руководством местных спецслужб.
"План Козака" был парафирован сторонами (даже в двух разных редакциях), но так и не подписан. Тогдашний президент Молдовы Владимир Воронин сам (или с помощью западных партнеров) в последний момент осознал, что такая цена урегулирования конфликта несовместима с дальнейшим существованием Молдовы как суверенного государства. В 2008 году Воронин почему-то изменил свое мнение по этому вопросу, но России и тогда не удалось протолкнуть свой "план Козака-2" (приднестровские элиты, несмотря на якобы полную зависимость от России, сорвали переговоры, "слив" западным партнерам российско-молдовский тайный план урегулирования), а Воронин очень скоро после этого навсегда исчез с политической сцены.
Говорить о возможности реинкарнации "плана Козака" в Украине наивно. Любой, самый тайный план урегулирования конфликта должен иметь "дорожную карту", реализация которой предусматривает ряд этапов. В том числе изменения в Основной Закон, выборы, переходный период и т.п., на что понадобится, как минимум, полтора года (при условии, что все внешние и внутренние игроки четко будут вкладываться в установленные временные границы, что нереально). Урегулирование конфликта всегда предполагает компромиссы, а в нашем государстве нет единого понимания, какое именно урегулирование можно считать победой (в Днепре таковым будут считать одно, а во Львове или Одессе - совершенно другое). Мирный процесс и постконфликтное восстановление очень дорого стоят, и без понимания источников наполнения реинтеграционного фонда обречены на провал. Коррупция и теневая (черная) экономика конфликта формируются, буквально, за месяц-два после его начала, но становятся надежным "предохранителем" от каких-либо попыток урегулировать конфликт извне (план поступления черных сверхприбылей от разного рода схем в Донбассе расписан на годы вперед, и он не предусматривает никаких форс-мажорных обстоятельств вроде мирных инициатив).
В Кремле хорошо понимают невозможность быстрого урегулирования в Донбассе, но идут на диалог с Киевом. Не исключено, что настоящая цель Кремля - склонить команду Зеленского к такой модели урегулирования, которая не будет воспринята украинским обществом и прогнозируемо приведет к обострению внутриполитической ситуации в Украине, вплоть до проявлений сепаратизма, например, на Западе страны. Дальше - рост рисков фрагментации государства, что потом может снять с России ответственность и за аннексию Крыма, и за агрессию в Донбассе. Было бы хорошо, чтобы все эти риски понимали и на Банковой.
Ряд элементов молдовского опыта урегулирования (как позитивного, так и негативного) мог бы быть полезным и для Украины.
Во-первых, давно назрело создание единого центрального органа исполнительной власти, который сконцентрировал бы функции реализации политики реинтеграции Донбасса (и Крыма) на всех направлениях: от политического, экономического, социально-гуманитарного до безопасностного. К сожалению, сейчас в подавляющем большинстве министерств и ведомств вопросы Донбасса обеспечиваются по остаточному принципу, а о какой-либо когерентности политик вообще речь не идет. Припомнились также планы отдельных чиновников ликвидировать МинВОТ и передать его компетенцию в Минобороны, которые, к счастью для государства, так и не были реализованы.
Во-вторых, Украина должна определить ожидаемый результат от урегулирования конфликта в Донбассе и утвердить государственную стратегию его достижения. Многослойная политика реинтеграции должна внедряться в жизнь, независимо от хода тех или иных форматов или позиций внешних игроков. В Молдове так и есть, хотя и не в идеальном виде, а у нас ситуация до сих пор напоминает басню Крылова "Лебедь, Щука и Рак". Ничто не поможет Украине, если мы не сформируем собственную повестку дня и не будем продвигать ее наружу; если не продумаем минимизацию рисков от нынешнего конфликта в экономической, социальной, экологической сферах и т.д., не говоря уже о военной. Хотелось бы, например, видеть план Украины на случай блокирования Мариупольского морского порта. Уже сейчас следует начать предметные дискуссии по формированию фонда реинтеграции, пока внешние игроки еще сохраняют определенный интерес к урегулированию конфликта (Молдова потеряла свое идеальное "окно возможностей" в 2008 году, поскольку ЕС и США со временем переключились на другие безотлагательные вопросы).
В-третьих, правительство и президент должны четко определить красные линии урегулирования, пересечение которых может привести к разрушению проекта "Украина". Вопрос амнистии, изменений в Конституцию, язык и прочие требуют крайне осторожного подхода и правильной коммуникации с обществом, иначе мы можем иметь дело с аналогом "народной республики" во Львове или Закарпатье, в чем Путин и К°, собственно, и заинтересованы. В 2014-м Украина получила хороший урок от приднестровского конфликта, когда правильно определила: сторона конфликта - не марионетки, а Кремль. Архиважно не поддаваться на провокации и не садиться за стол переговоров с квазигосударственными образованиями.
В-четвертых, государству необходимо осознать, что главная борьба должна вестись не за территории, а за умы людей, за трудоспособное население Донбасса, которое надо стимулировать к учебе и работе в Украине. Отсутствие координированных социально-гуманитарных политик лишь отталкивает население ОРДЛО (включая бизнес) от Украины.
В-пятых, надо научиться отстаивать национальные интересы, невзирая на яростное внешнее давление, - тот же Воронин в Молдове в свое время нашел в себе силы отказаться от меморандума Козака… Украинский пример - Янукович, поставивший Украину на карту в торгах с Путиным и, в конце концов, проигравший. Каждый переговорный процесс - далеко не всегда победа, но искусство дипломатии дает возможность избежать любой невыгодной для Украины договоренности!