Очередная встреча президентов Польши и Украины, проходившая в Казимеж Дольном, состоялась в условиях, когда был изрядно подпорчен международный имидж обеих стран. Но если для Украины он связан с убийством журналиста Гонгадзе и «кассетным скандалом» — событиями довольно свежими и записанными в «актив» сегодняшней власти, то для Польши он связан с трагической историей почти 60-летней давности, за которую современная польская власть ответственности не несет, но свою официальную позицию так или иначе должна будет определить.
Речь идет о событии, состоявшемся 10 июля 1941 года, то есть в самом начале Второй мировой войны, в небольшом городке Едвабное на северо-востоке Польши. В тот злопамятный день часть жителей Едвабного — поляков по национальности, действуя в духе нацистов, а может быть, и под их подстрекательством, загнали всех евреев города в специальный большой сарай, предназначенный для сбережения, сушки и молотьбы снопов, и сожгли. По одним данным сгорело 600 евреев, по другим — 1600. Событие чудовищное и варварское.
Трагическая история Едвабного, о которой знала общественность за рубежом, но не знала общественность Польши, пришла к полякам со страниц книги Яна Томаша Гросса «Соседи: история уничтожения еврейского городка». Она не стала первым свидетельством того, как поляки относились к евреям во времена Второй мировой войны, но сильнейшим образом подействовала на сознание и чувства современных поляков, став для многих из них чем-то вроде шока. И здесь нельзя не согласиться с польскими историками и публицистами, пишущими о том, что нет у них другой такой исторической темы, которая бы столь глубоко задевала тончайшие струны народной совести и морали. Дело, конечно, не только в том, что поляков, как писал совсем недавно Кшиштоф Занусси, не любят за их живучий антисемитизм, но прежде всего в том, что лучшая часть политической элиты и интеллектуалов Польши давно уже пришла к осознанию необходимости покаяния за грехи и извинения перед польским и международным еврейством. Книга Гросса «Соседи» увидела свет в первой половине прошлого года, но сейчас, когда все ближе 60-летие тех трагических событий, о ней говорят больше, чем когда-либо: поляки хотят покончить счеты с этой болезненной историей и закрыть навсегда эту горестную для них тему.
Впрочем, если кто-то из социологов вдруг захотел бы определить самую «медиальную» тему последних трех месяцев этого года, то ею, несомненно, оказалась бы тема Едвабного. О нем писали и говорили историки, политики, представители духовенства, деятели диаспоры.
Для историков, естественно, характерно рассмотрение тех трагических событий в широком контексте польско-еврейских взаимоотношений, определение всех причин и обстоятельств, влиявших на развитие этих взаимоотношений в их исторической перспективе. Известный историк Томаш Шарота — автор книги об антиеврейских погромах в оккупированной Европе в 1940—1941 годах — считает, например, что не столь важно, какими источниками — признаниями свидетелей или архивными документами — пользовался автор книги «Соседи» при ее написании. Куда существенней исследовать, из чего родилась волна ненависти у людей одной национальности к людям другой национальности. Т.Шарота не исключает, что варварские действия поляков могли произрасти из просоветских симпатий евреев и их коллаборационизма с НКВД, замечая при этом, что Вторая Речь Посполита была правовым государством в том смысле, что в ней пресекался любой антисемитизм.
Но в предвоенной Польше антисемитизм все равно процветал. Она была одной из тех стран, где антиеврейский психоз, перекочевавший сюда из нацистской Германии, превращался в одержимость лишить евреев всяческих прав и собственности и выдворить отсюда навсегда. Против таких действий, замечает другой историк — Ежи Едлицки, активно выступали только социалисты и коммунисты да еще либеральные круги интеллигенции.
Да, в Польше было много тех, кто спасал евреев от фашистов, рискуя собственной жизнью, но были и те, кто посылал на них доносы. Да, гитлеровские оккупанты почти всегда находили среди местного населения желающих взять участие в акциях «самоочищения», гарантируя их исполнителям безнаказанность и награды. Это и другое, пишет Едлицки в одном из февральских номеров еженедельника «Политика», можно и нужно исследовать. Но, во-первых, такую работу надо было проделать много лет назад, а во-вторых, ее результаты ничего уже не изменят, правда после этого все равно не станет более приятной, чем есть. Мы не должны, заканчивает свои размышления Едлицки, нести покаяние за то, что в этой стране 60 лет назад нашлись мародеры и коллаборационисты, которые не задумываясь, охотно выполняли подстрекательства оккупантов, вызывающие у любого нормального человека только ужас.
Но мы отвечаем за то, что сделаем с нашим прошлым, какой счет установим нашим похвалам и прегрешениям, как расскажем о них самим себе и какие уроки из этого вынесем.
О вынесении уроков для польского народного сознания в связи с трагическими страницами его недавней истории говорят и ведущие политики. А.Квасьневский и В.Бартошевский считают, например, что Польша должна попросить прощения у израильского народа за кровь в Едвабном, чтобы подобное никогда больше не случилось. Иного мнения придерживается известный представитель польской правицы и посол сейма С.Неселовский. Он предупреждает, что нельзя спешить с выводами, а лучше подождать до завершения следствия, которое ведет специальное учреждение — Институт Народной Памяти, и тем более не следует экстраполировать этот локальный эпизод из отечественной истории на весь народ.
С подобной просьбой к центральным властям страны обратилась и общественность Едвабного. Мы против, пишут в открытом письме ее представители, чтобы ответственность тех, кто в июле 1941-го занимался мародерством и убиением невинных, переносилась на всех жителей города.
В этой ситуации не могли не отреагировать на событие 60-летней давности и высшие представители духовенства Польши. Примас Глемп выразился в том смысле, что не собирается поддаваться нажиму отдельных политиков и извиняться за весь народ, но готов вместе с раввином Варшавы провести молитву о погибших. А раввин Варшавы и Лодзя М.Шудрих заявил, что Едвабное в будущем должно стать символом единения польского и еврейского народов, и потому тот, кто говорит об участии поляков в Холокосте, совершает грех и противопоставляет себя не только Польше, но и правде.
Нет сомнения в том, что широкая дискуссия о событиях и уроках Едвабного будет продолжаться в польском обществе вплоть до июля этого года. Едвабное — это стыд и боль польской истории. Их можно простить, но нельзя забыть.