Каждому из журналистов, пришедших в Кремль на пресс-конференцию Бориса Ельцина, посвященную годовщине октябрьских событий в российской столице, выдавали увесистый том под названием «Москва, Осень-93. Хроника противостояния». Страшные страницы. Они легко - с первых указов, стенограмм, постановлений - отбрасывают тебя в октябрьские дни прошлого года - незабываемые, но которые хочется поскорее забыть к повторяемому рефрену «где же войска» и изумленному наблюдению за баталией в центре мирного города. Что это было?
Легче всего сказать сегодня: противостояние демократии и коммунистических реваншистов. Тогда мы все были партийными журналистами - партии ли Ельцина, партии Руцкого - и на самом деле думали так. Но если полностью согласиться с этим определением, то трудно объяснить, почему год спустя выигравший демократ Ельцин легко уживается с тогдашним главой парламентской фракции «Коммунисты России», а теперь спикером Госдумы Иваном Рыбкиным, а выигравший демократ Гайдар был выброшен из правительства Виктора Черномырдина как проигравший выборы - как будто бы кто-то из сторонников президента их выиграл... Почему в президентской администрации легко обсуждается вопрос о возможном участии коммунистов в правительстве. Почему состоялся унизительный для здравомыслящих людей триумф Жириновского, если общество, как нас уверяли средства массовой информации, как сами мы верили, - было на стороне президента Ельцина... Почему наконец даже в те октябрьские дни многие, желавшие победы Ельцину, считали, что он должен спровоцировать «Белый дом», иначе еще немного - и парламент, и регионы, и часть силовых структур сольются в единый оппозиционный блок... А тут еще эти колеблющиеся силовые структуры - почему они колебались? Впрочем, мы знаем, что происходит, когда эти структуры пассивны - вспомним неприятную историю с президентом Крымской автономии Мешковым или - еще ранее - ситуацию с упразднением поста президента Мордовии. Еще тогда ее восприняли как репетицию устранения Ельцина - а Саранск до сих пор обходится без президентских структур...
Впрочем, все это варианты одной и той же большой и опасной игры, связанной прежде всего с разношерстностью и беспринципностью «партии власти», оказавшейся на коне после краха КПСС. Вот если начнется аналогичный конфликт между Леонидом Кучмой и украинским парламентом - как будем называть одних и как - других? А в России точное определение, что Ельцин - на стороне демократии, тоже пришло не сразу, после долгих президентских колебаний, заигрываний со съездом, жертв фигур и непоследовательность гайдаровской экономической политики, сменившейся политикой Черномырдина. Ельцин самой историей был обречен на ту политическую позицию, которую он в конце концов занял, - уж слишком его ненавидели в противоположном лагере, уж слишком не готовы были к компромиссу с ним. И те, кто рядом - тот же Черномырдин, тот же Лужков, начавший свою карьеру в Москве словами «на хозяйственной платформе», - перевоплотились в супер-демократов просто потому что не было у них другого выбора. Тот, кто хотел сохранять нейтралитет, чтобы получить влияние и власть на перспективу, ушел в тень сразу же после весеннего президентского эксперимента с ограничением полномочий съезда. Вспомним: тот же Юрий Скоков, смещенный с должности секретаря Совета безопасности, тот же Юрий Петров, оставивший кресло главы президентской администрации. Это в октябре казалось, что они безнадежно проиграли и нет их среди победителей. Сейчас - да что там, сразу же после декабрьских выборов в Федеральное собрание стало ясно, что люди эти попросту обречены сорвать кон - но не сразу.
Противники Ельцина, тоже вне зависимости от политических взглядов, были обречены оказаться рядом с людьми со свастикой на рукаве - хотя какие там политические взгляды у Хасбулатова, сегодня скорее озабоченного делами в Чечне, чем своей политической биографией в России? Да и среди депутатов было немало вполне демократически настроенных людей, им пришлось, попросту говоря, забыть о взглядах ради победы, ради призрака власти.
А чем давний ельцинский соратник Виктор Баранников отличается - по взглядам, по судьбе - от Виктора Ерина, Павла Грачева? В конце концов, и контрразведку России затем возглавил человек из Верховного Совета - Сергей Степашин...
Не хочу умалить масштабов происходящего тогда. Но все же это был конфликт внутри одной и той же партии - «партии власти», вынужденной идеологизироваться и встать по разные стороны баррикад - в противном случае сторона, не выдвинувшая лозунгов - а только амбиции, - выглядела бы смешно. Ведь в Крыму стороны выглядят смешно прежде всего ввиду отсутствия противоположных лозунгов, а апелляции Мешкова к Киеву выглядят, по меньшей мере, провокационно, в устах классического имперского шовиниста. Наше счастье, конечно, что тогда в России победила сторона, избравшая для себя демократические лозунги и ориентиры. Но особенно велика опасность смены лозунгов как конъюнктурного товара в момент, когда они уже будут мешать «партии власти» править. Могла ли сменить лозунги противоположная сторона - вопрос, конечно, риторический. Но почему бы и нет? Ведь передвигался же Сталин от платформы Бухарина, по мнению Троцкого, мелкобуржуазной, - к платформе Зиновьева и, наконец, - к платформе Троцкого. Только уже без Троцкого, без Зиновьева и без Бухарина.
«Партия власти», партия вчерашних номенклатурщиков и объединившихся с ними конъюнктурщиков демократических движений, страшна не тогда, когда она избирает демократию, а тогда, когда она от нее отказывается. И ровно через год глава Совета Федерации Владимир Шумейко, одно из главных действующих лиц октябрьских событий, спросил у журналистов: ради чего все происходит в России? Ну не ради же демократии, не ради же рынка... есть специфические российские ценности...
Нам очень рано успокаиваться. По-моему, все еще только начинается.