За несколько месяцев, прошедших со времени прихода к власти Эммануэля Макрона, французские интеллектуалы и обозреватели начали подбирать свои ключи к пониманию, что это за человек, и в чем секрет его успеха.
Одни анализируют триумф Макрона с оптимистичной стороны, рассматривая его как реванш молодежи против устаревшего со всех взглядов поколения политиков. Другие пытаются искать исторические аналогии в действиях бывших президентов Валери Жискар д'Эстена или Шарля де Голля. Третьи пошли путем исследования связей между мировоззрением Макрона и философией Поля Рикера, у которого французский президент недолго был ассистентом. Есть и те, кто не покупается на привлекательный образ и предостерегает от этого других. "Новейшие деспоты всегда улыбаются. Они стали "прагматиками". Они не убивают никого. Только наши души. И делают это вежливо, даже с некоторой приятностью", - как замечает в свежеизданной книге "Макрон: чудо или мираж?" политолог Пьер-Андре Тагиефф.
Но с какой бы стороны ни подойти к разгадыванию загадки, сначала нужно, чтобы кто-то ее загадал. Французский президент сознательно избрал т.н. юпитерианский тип правления: уединенный президент-интеллектуал на вершине задает стратегические направления в пышных речах, оставляя ежедневные труды своему преданному премьеру. И хотя такой элитистский подход стал неисчерпаемым источником насмешек со стороны медиа и политических противников, амбиции Макрона действительно юпитерианские. И во внутренней, и во внешней политике он хочет разорвать круг стагнации и упадка, изменить не только Францию, но и Европу, войдя в историю как государственный деятель мирового масштаба.
Макрона нередко справедливо упрекают в том, что среди его идей и предложений не так уж много настоящих инноваций, а некоторые из предлагаемых решений выдвигали и частично даже воплощали его предшественники. Однако заслуга Макрона в том, что он не только отобрал наиболее жизнеспособные идеи и завернул их в электорально привлекательную обвертку, но и смог убедить граждан, что именно ему удастся реформировать Францию. Тревога по поводу стремительной потери Макроном общественной поддержки, которая прокатилась по мировым и украинским СМИ в августе-сентябре, преждевременна. Она, скорее, является частью плана, чем тем, что может его сломать.
Стратегия Макрона очень проста и даже самоочевидна: первый период президентства - это максимально быстрые и радикальные реформы, при этом как можно меньше принимая во внимание негативные реакции и поддержку общества; второй - первые ожидаемые успехи реформ для повторного переизбрания. Поэтому главная задача - задать ритм, проявить лидерство и решительность, избегая половинчатых мер, которые в любом случае раздражают общество, но не приносят желаемых результатов.
Внутренняя политика: дрейф вправо
Королевой реформ Макрона, которые он сам не очень скромно очерчивает как "коперниканский переворот", является реформа рынка труда. По замыслу президента, она должна перезапустить французскую экономику, придать ей динамизм, конкурентоспособность, гибкость в приспособлении к требованиям рынка. Реформа должна стать основным инструментом уменьшения французской безработицы от нынешних 10% (а среди молодежи даже 20) до 7% к 2022 г. Пять президентских декретов содержат 36 поправок к Трудовому кодексу, в частности относительно условий контрактов на временные должности, разрешения споров между работодателем и работником, существенного ограничения размеров компенсаций в случае увольнения работника и т.п. Конечно, реформа не настолько радикальна, чтобы, скажем, отменить такую священную корову как 35-часовая рабочая неделя, однако делает довольно весомые шаги к демонтажу системы усиленной социальной защиты работников, получая взамен активное одобрение работодателей.
Вместе с тем прогнозы, что протесты превзойдут прошлогодние многомесячные забастовки против более мягкого закона "Эль Хомри" (по имени тогдашнего министра труда, которая поплатилась неизбранием на парламентских выборах), не оправдались. Несмотря на все старания леворадикалов под предводительством Жан-Люка Меланшона, который провозгласил себя основной оппозиционной силой, и наиболее радикального профсоюза CGT, протестные акции этой осенью были относительно малочисленными и не заставили руководство государства изменить планы. Не последнюю роль здесь сыграло то, что летом в процессе переговоров Макрону удалось вбить клин между различными профсоюзами и даже заручиться поддержкой некоторых из них. Так что первую волну народного гнева удалось пройти на удивление безболезненно: манифестация 19 октября стала бледной тенью предыдущих. Однако, чтобы внедрить реформу, до конца года нужно принять ряд более подробных регулировочных актов, а запланированные на следующий год реформы пенсионного обеспечения и помощи на случай безработицы напоминают, что почивать на лаврах несколько преждевременно.
Более срочной проблемой представляется сопротивление реформе раздутого бюджетного сектора. Макрон настроен сдержать предвыборные обещания и сократить количество французских fonctionnaires (чиновников и работников государственных учреждений) за пять лет на 120 тыс., заморозить повышение зарплат и ограничить некоторые льготы. Такие планы, разумеется, не встречают понимания целевой аудитории. Бюджетники традиционно имеют больше рычагов для организованного давления, по сравнению с работниками частных предприятий, начиная с того, что значительно больший их процент вовлечен в профсоюзы. К примеру, требования массовых манифестаций 10 октября были подкреплены отменой трети рейсов в аэропортах, перебоями предоставления услуг в больницах и образовательных учреждениях, проблемами с общественным транспортом и т.п. Этим раундом протестов профсоюзы пытались компенсировать недовольство своих членов тем, что реформа рынка труда так легко сошла правительству с рук, однако серьезных успехов не достигли.
Третья важная реформа этой осени вызывает необычайное беспокойство правозащитных организаций вроде Amnesty International и Human Rights Watch. Речь идет о реформе антитеррористического законодательства. Еще со времени террористических атак в ноябре 2015 г. Франция и далее живет в режиме чрезвычайного положения, которое продлевали уже шесть раз. Новый закон должен положить конец этому де-факто перманентному чрезвычайному положению уже с 1 ноября, введя взамен некоторые его элементы в общую систему законодательства. Речь идет о возможности создавать периметры безопасности вокруг ключевых точек (а именно: вокруг вокзалов и аэропортов), где полиция сможет проверять документы и обыскивать людей и автомобили, а также осуществлять дополнительный контроль в пограничной зоне. Появится возможность закрывать места религиозных культов, если проповедники будут призывать к насилию. Урядники будут иметь возможность ограничивать передвижение определенных лиц в пределах населенного пункта и заставлять их отмечаться в полиции ежедневно. Впрочем, особенно спорные положения, вроде декларирования телефонных номеров и лозунгов социальных сетей, сняли еще при обсуждении в сенате как неконституционные.
Нетрудно заметить, что осенний реформаторский задор идеологически отводит Макрона вправо - в направлении либерализации экономики и секьюритизации общественного порядка. Более того, представленный в конце сентября проект бюджета также прибавил аргументов тем, кто говорит о "президенте богатых", потому что он отменяет эмблематичный "налог солидарности на богатство" (ISF), которым облагаются состояния свыше 1,3 млн евро, предлагая взамен постепенно ввести "налог солидарности на недвижимое имущество". Соответствующий закон проголосовали 20 октября. Таким образом Макрон продолжает начатую еще перед парламентскими выборами стратегию раскола оттягиванием голосов у правоцентристов, считая, что республиканцы в перспективе могут стать основным политическим соперником. Тем более что они немного оправились от поражений и показали хороший результат на сентябрьских выборах в Сенат. Большой угрозы слева Макрон для себя пока что не видит.
Внешняя политика: европейская готовность номер один
Наибольшей внешнеполитической реформой Макрона, конечно, является его видение реформирования ЕС, детализированное в речи в Сорбонне 26 сентября. Эта речь отражает видение, согласно которому Франция может быть влиятельным государством в новом многополюсном мире только как член "суверенного, объединенного и демократического" ЕС. Макрон в который раз недвусмысленно сделал ударение на своей преданности развитию "Европы многих скоростей", где прогресс будет происходить добровольным усиленным сотрудничеством в отдельных сферах.
Таких приоритетных сфер для сотрудничества всех желающих он выделяет шесть. Во-первых, это общая безопасность, в рамках которой предлагается создать общие силы быстрого реагирования, оборонительный бюджет и доктрину действий. Во-вторых, это урегулирования миграции, с акцентом на общем контроле внешних границ, общей политике убежища и миграции, создании общеевропейских Офиса убежища и Пограничной полицейской службы. В-третьих, предлагается сделать Средиземноморье и Африку ключевым направлением внешней деятельности ЕС. Четвертым и пятым направлениями, по мнению Макрона, должны стать амбициозные совместные обязательства относительно охраны окружающей среды и инноваций. И, наконец, ключевым является реформирование зоны евро, в частности через создание общего бюджета для финансирования общих инвестиций и стабилизации в случае экономических кризисов.
К тому же важным принципом провозглашается постепенное сближение социальных и налоговых моделей стран ЕС: продолжая спорить с центральноевропейскими странами, Макрон и далее настаивает на реформе социальных обязательств относительно рабочих из других стран, предлагает определить "коридор" для налогообложения корпораций, чтобы те не переезжали в страны с низким уровнем налогообложения, постепенно двигаться к определению минимальной зарплаты на общеевропейском уровне и т.п.
Приоритетом обновленной торговой политики обновленного ЕС он определяет упрощение единого рынка и защиту его от внешних конкурентов. Для этого предлагается ввести должность Европейского торгового прокурора, который должен присматривать за соблюдением правил и накладывать санкции за нечестные практики.
Наконец, Макрон не отступает от своей позиции неодобрения дальнейшего расширения ЕС, делая исключение разве что для стран Западных Балкан, да и то после реформирования ЕС: в частности уменьшение количества еврокомиссаров с 28 до 15 и введение наднациональных списков кандидатов на выборах в Европейский парламент.
Макрон настаивает на необходимости выработать общий подход и план действий в течение года - до следующих выборов в Европейский парламент. Реакция государств в целом на инициативы сдержанно положительная, но дьявол скрывается в деталях. Так, Германия скептически настроена относительно общего бюджета еврозоны и воздерживается от обсуждения до формирования коалиции. Италия не слишком вдохновляется подчеркнутым вниманием к двустороннему "франко-немецкому мотору". Страны Центрально-Восточной Европы недовольны самим принципом многоскоростной интеграции и амбициозными планами относительно безопасности и обороны, которые могут поднять роль НАТО и установить доминирование Франции, а также инициативы по урегулированию вопроса рабочей силы.
В конце концов, на очередном саммите ЕС 19–20 (октября?) инициативу Макрона попробовал перехватить председатель Европейского совета Дональд Туск. С одной стороны, он соглашается со многими пунктами "плана Макрона" и радуется динамике, которую привнесли в европейскую жизнь инициативы французского президента. С другой - его "Повестка дня лидеров" все же пытается акцентировать на базовой ценности единства, оставляя вариант "многих скоростей" только для наиболее критических случаев.
Наконец, для Украины важным сигналом является незаинтересованность Франции в развитии восточного измерения партнерства (в отличие от южного), негативное отношение к членству нашего государства, стремление к укреплению границ ЕС и протекционистский настрой во внешней торговле. Впрочем, диалог о возможных форматах участия Украины в инициативах многоскоростного обновленного ЕС - если он когда-то все же родится - мог бы стать нашим ключиком к налаживанию отношений с французским президентом.