Казалось бы, после официального окончания «холодной войны» теоретические изыскания ее ведущего историка, профессора Йейльского университета Джона Льюиса Гаддиса смогут представлять лишь чисто академический интерес. Тем не менее он нередко является гостем популярных ток-шоу на американском телевидении, его книги издаются достаточно массовыми тиражами, а результатам его работы посвящаются статьи во многих неспециализированных общественно-политических изданиях. С особым интересом к его высказываниям стали прислушиваться с наступлением новой эры, летоисчисление которой началось 11 сентября 2001 года.
Изучению «холодной войны» профессор Гаддис посвятил всю свою жизнь. По его глубокому убеждению, она вовсе не является «делом давно минувших дней». Только такая война, по мнению ученого, может принести цивилизованным странам победу над терроризмом. И, хотя, в отличие от биполярного противостояния, которое определяло геополитику нашей планеты с момента окончания Второй мировой войны и до падения Берлинской стены, речь не идет о противостоянии двух сверхдержав, тем не менее налицо немало аналогий. Однако для того чтобы их понять, нужно вспомнить, что Соединенные Штаты изначально воспринимали коммунизм не как легитимный строй в отдельно взятой стране (и даже странах), а как международный заговор, представляющий угрозу как для капитализма, так и для демократии. И бороться с этим заговором пушками или баллистическими ракетами представлялось наименее рациональным.
Зато весьма эффективной, с точки зрения истории, оказалась «политика сдерживания», при которой рычаги дипломатического и экономического воздействия оказывались куда более влиятельными, чем непосредственно военное противостояние. Хотя и последнее в разумных пределах, по мнению профессора Гаддиса, имело большое значение. Именно угроза применения, а не само применение ядерного оружия, в максимальной степени способствовала сдерживанию противников.
Несмотря на то что «угроза капитализму и демократии», как расценивали коммунизм на цивилизованном Западе, возникла после Первой мировой войны, достойный отпор ей смогли дать лишь после окончания Второй. В осознании причин, которые обусловили это запаздывание, авторитетный историк и видит залог будущей победы над терроризмом. Для этого он не устает анализировать причины поражения внешней политики, проводимой Вудро Вильсоном, и предпосылки успеха, заложенного начинаниями Франклина Рузвельта. Однако, если первый, то есть Вильсон, стремился скорее диктовать, то второй, сиречь Рузвельт, обладал способностью прислушиваться. В результате Вильсон объединял против себя врагов, а Рузвельт — сплачивал вокруг себя единомышленников. Неспособность Вильсона учитывать интересы как своих друзей, так и врагов привела к тому, что его попытки установить «новый мировой порядок» после окончания Первой мировой войны были восприняты как стремление создать очередную империю, способную диктовать свою волю всему миру. И, напротив, Рузвельту в Европе времен окончания Второй мировой войны удалось установить американское господство такого масштаба, к которому он вовсе и не стремился.
По мнению профессора Гаддиса, та же ошибка Вильсона была повторена и в годы после окончания «холодной войны». Америка все чаще «инструктировала», чем «консультировала» разросшийся до непредсказуемости круг своих «партнеров». Иными словами, медленно, но уверенно скатывалась на позиции гегемона мирового сообщества. А гегемония всегда вызывает стремление к сопротивлению, так что эта роль весьма чревата последствиями, которые и не замедлили сказаться 11 сентября нынешнего года.
Впрочем, Рузвельт также видел роль Соединенных Штатов Америки в качестве «руководящей и направляющей» силы всего послевоенного мироустройства, однако эта роль вовсе не подразумевала подавления интересов других стран. Любимый лозунг времен «холодной войны», постоянно цитируемый профессором Гаддисом, звучит так: «Американские политические деятели должны осознать, что первой обязанностью тех, кто обладает властью, должно стать уважение интересов тех, кто ею не обладает». Ответственность за прегрешения должны были нести руководители стран, посягнувших на незыблемость мирового порядка, но не сами народы. Кроме того, Рузвельт стремился создать так называемые «линии независимости», в отличие от «линий зависимости», которые с таким упоением, хотя и с противоположно направленными векторами, вычерчивали и Вильсон, и Сталин.
И, наконец, последний урок, выведенный историком «холодной войны» уже после ее окончания, заключается в том, что угроза капитализму и демократии может исходить непосредственно из «оплота капитализма и демократии». Искусственное и насильственное насаждение ценностей свободного рынка, которое в качестве универсальных рецептов «политического самоопределения» и «экономической интеграции» «прописывались» при самых разнообразных недомоганиях самым разным по уровню своего общественно-политического развития странам, вызвало, как и предсказывал полтора столетия назад Карл Маркс, экономическое неравенство, ведущее к социальному отчуждению. Не подвергая сомнению ценности свободного общества, в том числе и свободнорыночного общества, историк подчеркивает, что процесс перехода к этому обществу должен осуществляться под строгим контролем.
Особое внимание профессор Гаддис уделяет анализу идейного содержания внешней политики американской администрации, проводимой ею в период до «холодной войны», во время ее и после ее окончания. И если в первый и последний периоды американские политики придерживались проповеди демократических ценностей ради самих принципов, не добиваясь их практического утверждения, то в годы «холодной войны» они демонстрировали явную «эластичность» своих идейных ценностей, которая сторицей окупалась конкретными результатами. Более того, историк подчеркивает исключительную роль вербального оформления любой прогрессивной идеи, так как в условиях поступательной демократизации эти идеи должны приобретать максимальное количество сторонников, и для этого они должны отвечать наиболее кровным интересам максимального количества людей.
Впрочем, профессор Гаддис в своих трудах говорит не только о достижениях, но и об ошибках, допущенных американским руководством в годы победоносной «холодной войны». И самой главной ошибкой, с его точки зрения, является участие Америки в войне против Вьетнама.
Хотя с формальной точки зрения в прошлой «холодной войне» есть победители и побежденные, тем не менее, по глубокому убеждению профессора Гаддиса, в выигрыше оказалось все человечество. Вытеснение тоталитарных режимов демократическими правительствами повышает шансы стабилизации политической ситуации в целом, так как демократическим государствам легче договариваться между собой, чем воевать. Если только сами демократические государства избегут опасности скатывания к диктату.