Вопрос о разделении имущества Чехословацкой Федеративной Республики между двумя молодыми государствами — Чехией и Словакией — на протяжении восьми лет был камнем преткновения. «Всему виной политические факторы», — считают политики. Но сегодня вопрос деления имущества считается закрытым. Заключительным символическим актом в этой затянувшейся пьесе стало эффектное вручение словацкому премьеру Микулашу Дзуринде слитка золота, которое он «триумфально» привез из Праги в Братиславу. Однако, несмотря на «нулевой» вариант, когда «никто никому ничего не должен», вспоминается яркое сравнение, приведенное несколько лет назад бывшим министром народного хозяйства Словацкой Республики Людовитом Чернаком: «Словакия вышла из Федерации, словно муж, забравший после развода свои грязные носки, оставив жене все остальное». Но оставим лирику и перейдем к прозе.
Октябрь 1997 года ознаменовался встречей бывших премьеров Словакии и Чехии Владимира Мечиара и Вацлава Клауса, на которую возлагались большие надежды. Дело в том, что после четырехлетнего «ледникового периода» в словацко-чешских отношениях наконец настало потепление, а это означало дальнейшее решение проблематичных вопросов о разделении федерального имущества. Речь шла о возврате словацкого золота, которое осело в Чехии, а также об обмене акциями между Чешским коммерческим банком и Словацким всеобщим кредитным банком. До конца 1997 года вопрос о разделе федерального имущества должен был быть закрыт. Однако соглашение, подписанное в результате переговоров, не было выполнено: закончилась «эра Мечиара и Клауса».
ЗОЛОТО — ЗАЛОГ ЗА «ДОЛГИ»
Согласно документам о разделении федерального имущества Словакии принадлежит более 39 тонн золота, которое должно было быть возвращено до 1 января 1993 года. Однако золото оставалось в ЧР. В октябре 1996 года чешское правительство потребовало от словацкой стороны возврата долга в размере более 24 миллиардов крон, который якобы возник при делении Государственного чехословацкого банка. На данное требование бывший премьер СР Владимир Мечиар отреагировал категоричным отказом — долг не был признан словацким правительством. Это было документально подтверждено законом о государственном бюджете Словацкой Республики на 1997 год. Прага в поисках «своей» правды обратилась к услугам международного аудита, в результате чего было подтверждено, что Братислава «действительно» является должником. В ответ Братислава предоставила протокол о том, что Прага задерживает более 4 тонн золота, которое по праву принадлежит СР после разделения золотого резерва Государственного чехословацкого банка. Кроме того, Братислава напомнила еще о 4,7 тонны золота, которые ЧСФР «унаследовала» в 1945 году от бывшего Словацкого народного банка, тем самым подчеркнув, что неизвестно еще, кто является «должником». «Золотой» вопрос снова повис в воздухе.
НЕПРИЕМЛЕМЫЙ «ИСТОРИЧЕСКИЙ» ПРИНЦИП ДЕЛЕНИЯ ФЕДЕРАЛЬНОГО ИМУЩЕСТВА
Конституционный закон о разделении имущества Чехословацкой Федерации определил два основных принципа — территориальный и количественный, на основании которых 90% имущества Федерации было разделено легко и быстро. Однако в основе разделения Государственного чехословацкого банка (ГЧБ) чешская сторона, проявив инициативу, внедрила так называемый «исторический» принцип, который в законе о разделении Федерации не был упомянут. Суть «исторического» принципа при разделении ГЧБ заключалась в следующем: исследование адресных банковских счетов, в результате чего якобы можно проследить передвижение денежных масс от субъекта к субъекту. Чешская сторона категорически отказалась пользоваться количественным принципом деления 2:1, который предлагала использовать Словацкая Республика. Даже конкретные «исторические» факты не убедили ее. Например, в период существования ЧСФР часть денежных средств в обязательном порядке направлялась предприятиями Словакии на строительство различных объектов в Чехии. Также была распространена и следующая практика: денежные средства чешских предприятий, которые находились в Словакии, числились на счетах в Чехии. По сути, невозможно размотать клубок денежных операций, в результате которых поток денежной массы целенаправленно «тек» в Чешскую Республику, где находилось и генеральное руководство страны.
Чешские коммерческие банки вели счета всех федеральных организаций, имея возможность получать кредитные средства, хотя по закону третьей частью остатков на этих счетах должны были распоряжаться именно словацкие банки. В результате Словакия испытывала недостаток кредитных средств, и банки должны были одалживать деньги у своей «соседки». Логично, что к потерям ГЧБ, возникшим в результате хозяйствования в период существования Федерации, относиться надо как к «общим». Однако, попирая законы логики, чешская сторона настаивала на «историческом» принципе, в результате чего вопрос деления ГЧБ оставался открытым долгое время и вызывал пустые дискуссии.
Еще одно, более абсурдное требование выдвинул Чешский народный банк, выставивший словацкой стороне долговой иск в размере 26 миллиардов чешских крон. По словам его представителей, именно такую потерю понесла чешская сторона в результате обмена федеральных денег. Дело в том, что больше доверяя чешской кроне, многие словаки меняли федеральные деньги в Чешской Республике. И хотя в связи с этим не было подписано никаких официальных документов, ЧНБ длительное время настаивал на выплате долга.
В вопросе об обмене акций между двумя государствами камнем преткновения стала неравноценность акций. Дело в том, что 14% акций Фонда народного имущества Словакии, которые находились в Чешском коммерческом банке, гораздо ценнее 32% акций ФНИ Чехии, находившихся в Словацком всеобщем кредитном банке. Договорившись об обмене акций, чешская сторона отказывалась компенсировать раздел в их ценах.
Не лучше обстояло дело и с разделением имущества воздушного и водного транспорта. В этой области Словакия еще в период существования Федерации понесла большие потери, благодаря некомпетентности своего руководства. Когда чешская сторона осуществила приватизацию чехословацкого воздушного и речного флота, словацкое уполномоченное министерство на этот шаг никак не отреагировало. В результате было основано акционерное общество «Чехословацкие аэролинии», в котором Словацкой Республике принадлежала лишь недвижимость, находящаяся на территории республики. Самолеты, технологии, сервис, различное оборудование, заграничные представительства — все это считалось собственностью Чешской Республики. В 1994 году «Чехословацкие аэролинии» переименовали на Чешские. Аналогично был приватизирован и Чехословацкий речной флот.
Интересен следующий факт: в 1993 году в Братиславе на заседании комиссии по разделу федерального имущества словацкая сторона смогла документально доказать, что ей принадлежит третья часть воздушного и речного флота, с чем чешская сторона была полностью согласна. Однако на следующий день в протоколе появился подтасованный текст, в котором о соглашении двух сторон по данному вопросу не упоминалось.
«НЕПРИЗНАННЫЕ» ДОЛГИ
Кроме долгов в размере 6,5 миллиарда крон, которые официально признаны чешской стороной еще в 1993 году, существуют и так называемые «непризнанные» долги в размере 19,5 миллиарда чешских крон. К ним относится часть имущества воздушного и водного транспорта, часть недвижимости армии, не закончено деление имущества министерств, государственных ведомств и на приватизированного имущества центральных органов бывшей власти.
Конституционный закон о разделении Федерации от ноября 1992 года запрещает пользоваться государственными символами Чехословацкой Республики. Однако этот закон был нарушен чешской стороной, которая и дальше продолжала использовать флаг Федерации. Таким образом «переняв» имидж довольно успешной страны, Чехия получила и материальные выгоды. Когда словацкая сторона потребовала финансовую компенсацию за государственное ноу-хау, которое было оценено в размере около 13 миллиардов долл. США, чешское правительство посчитало это требование абсурдным. Словацкое руководство «отступило» — и сейчас никто не вспоминает о денежном возмещении за флаг и общие символы. Если Чехия свои институции, их ноу-хау и имидж получила бесплатно, то Словакия за все это должна была платить долларами.
По поводу деления государственного имущества бывшей Федерации высказалась министр финансов Словацкой Республики Бригитта Шмегнерова: «Мы получили всего лишь несколько золотых зернышек, а залежи золота зарыты в чешской земле, которые, возможно, там и останутся». Интересен следующий факт: в середине 1992 года тогда еще Чехословакия имела положительное внешнеторговое сальдо 870 миллионов долл. США. Однако в чешской части Федерации резко возрос импорт. Только за полгода Чехия достигла такого отрицательного внешнеторгового сальдо, какого вся Чехословакия не сделала на протяжении последних десятилетий. 1992 год закончился с отрицательным внешнеторговым сальдо в размере 1 миллиард долл. США. Из-за этого резко уменьшились валютные резервы Федерального банка.
Но это еще не все. В августе 1992 года валютные резервы Государственного чехословацкого банка составляли 800 миллионов долл. США, в декабре сразу же обнаружился пассив — 600 миллионов долл. США — за четыре месяца «потерялось» около полутора миллиарда. Наконец, делили только долги. Через месяц, в январе 1993 года, после разделения Чехословакии, Чешский народный банк уже имел резерв 500 миллионов долл. США; в марте — более 3 миллиардов долл. США; а в июне — более 5 миллиардов долл. США! А Словакия тем временем боролась не на жизнь, а на смерть со 100 (сто) миллионами долларов США валютных резервов в кармане и была вынуждена невыгодно продавать свою табачную промышленность.
Новая политическая ситуация в обеих странах способствовала более теплым отношениям в решении разделения имущества. В ноябре 1999 года вновь состоялась встреча председателей двух властей Микулаша Дзуринды и Милоша Земана, после которой, как высказался словацкий премьер, «никто никому больше не должен, а вопрос деления имущества остался в прошлом». Но не в прошлом остался осадок у словаков: в очередной раз они оказались в проигрыше. Если вопрос о золоте, которое, по некоторым источникам, уже находится в Словакии, не вызывает никаких комментариев, то неравноценный обмен акциями между двумя банками, в результате чего словацкая сторона потеряла два миллиарда словацких крон, вызывает раздражение и непонимание. Однако заключительный акт в затянувшейся политической пьесе «Как братья имущество делили» закончился «нулевым» вариантом.