Московское свидание вслепую

Это на визиты в коварную Россию намекали противники Обамы по президентской гонке, когда говорили, что он слишком молод и неискушен в международных делах для президентского кресла. Это на стойкое русофильство чикагских интеллектуалов намекали американские правые, когда говорили, что истинный патриотизм чикагского профессора Обамы проявит себя только после испытания российскими «медными трубами». Нужно отдать им должное: они внутренне чувствовали чужака, человека, чье отношение к России достаточно нетипично для американского истеблишмента.

Случайно ли именно Обама первым и единственным из всех кандидатов в президенты на последних выборах открыл русскоязыч­ный веб-сайт www.barackobama.ru? Случайно ли Обама и его супруга выбрали для своей очаровательной младшей дочери русское имя Ната­ша (которое по странной прихоти американского уха сократили как Саша)? Вероятно, нет. Барак Обама — не из тех американцев, кто привык смотреть на Россию через прорезь прицела (вроде МакКейна). И не из тех, кто провел в свое время годы за изучением выступлений генсеков на съездах партии (вроде Кондолизы Райс). Вероятно, не будет преувеличением сказать, что его отношение к России не лишено поверхностного романтизма в духе голливудских блокбастеров по мотивам русской классики.

В глубине души американский лидер верит в возможность выработать с Москвой взаимно приемлемый модус вивенди. Его поездка скорее укрепила эту веру, чем ослабила ее. Для внешнего наблюдателя кремлевские и особенно новоогаревские переговоры Обамы напоминали «свидание вслепую» — общение людей, которые познакомились заочно, но впервые видят друг друга вживую. Был взаимный интерес. Было искреннее стремление объяснить свои мотивы. Было искреннее стремление понравиться. Даже «застрявший одной ногой в прошлом» Путин сделал все возможное, чтобы впечатлить американцев российским колоритом. Чего стоил только специально обученный сотрудник в штатском, который раздувал сапогом самовар. Да и оркестр с балалайками в кустах, услаждавший слух гостей российскими мотивами, был как нельзя кстати. Ибо ничто не радует американца больше, чем подтверждение сложившихся в его сознании стереотипов. Принесло ли «личное знакомство» разочарование? Вряд ли. Принесло ли оно конкретные позитивные результаты? Немного. Создало ли основу для «более серьезных отношений»? Похоже, что так.

Итак, сухой остаток визита Обамы в Москву таков.

— Россия согласилась открыть свое воздушное пространство для американских самолетов, транспортирующих вооружения и даже военный персонал в направлении Афга­нистана. Согласно договоренности, американские ВВС будут иметь право на 4500 полетов в течение года, экономя для американской казны до 133 млн. долл. в год.

— Стремясь к подписанию нового Договора СНВ-2, Обама и Медведев приняли так называемое совместное понимание о сокращении арсенала ядерных боеголовок на 1500—1675 единиц. Соответственно, связанные с ними носители (бомбардировщики, ракеты, подлодки) подлежат сокращению на уровне от 500 до 1100 единиц.

— Возрождается межправительственная комиссия по экономическому и технологическому сотрудничеству, которая существовала в свое время и именовалась комиссией Черномырдин—Гор. Согласно принципиальным договоренностям, ее возглавят президенты двух стран, а реальную работу будут вести Хиллари Клинтон и Сергей Лавров.

— Обама и Медведев подписали обтекаемое заявление, согласно которому эксперты двух стран еще раз детально рассмотрят разногласия, существующие между ними в вопросе размещения элементов американских систем ПРО в Восточной Европе.

— Главы генеральных штабов подписали соглашение о возобновлении сотрудничества в военной сфере, а также о возобновлении работы совместной комиссии по поискам военнослужащих, пропавших без вести в военных конфликтах последних 60 лет.

— Обе стороны выразили надежду, что соглашения относительно сокращения стратегических наступательных вооружений откроют дорогу к принципиальному укреплению и расширению Договора о нераспространении ядерного оружия.

А теперь по пунктам. Наиболее важным субстантивным достижением визита является открытие для транспортной авиации ВВС США российского воздушного пространства. И речь идет не о пресловутой годовой экономии в 133 млн. долл. (в том же Ираке США ежедневно тратят 270 млн. долл.). Для американцев важно иметь альтернативный маршрут пересылки грузов в Афганистан в обход нестабильного и зараженного исламизмом Пакистана. Конечно, это не предел мечтаний американских стратегов (пределом мечтаний и настоящей экономией было бы открытие Россией железнодорожных путей для доставки американских военных грузов). Однако и достигнутое решение, при всей его половинчатости, это существенный пункт, развязывающий руки на стратегическом направлении американской внешней политики.

«Совместное понимание» о сокращении наступательных вооружений является скорее деклара­цией, чем достижимой целью. По мне­нию большинства экспертов, заявленное в этом документе стрем­ление подписать к 5 декабря Договор СНВ-2 так и останется бла­гим пожеланием. Слишком далеки друг от друга и противоречивы позиции двух стран, в том числе в принципиальном для России вопросе размещения американских систем ПРО в Восточной Европе. Главная надежда — на российского посла в Вашингтоне Сергея Кисляка, который был назначен в прошлом году и которого в России характеризуют как гуру в вопросах сокращения стратегических наступательных вооружений. Накану­не и во время визита он выражал осторожный оптимизм и хвалил новую американскую администрацию за то, что она «не только слушает, но и начинает слышать аргументы Москвы». Кстати, для Ук­раи­ны как бывшей ядерной державы и участника производственного цикла по обслуживанию российских ракетоносителей московские договоренности несут скорее благую весть, ибо развязывают руки и ослабляют требования по ряду вопросов.

Возрождение комиссии по экономическому и технологическому сотрудничеству (комиссии Черномырдин—Гор) процентов на 50 будет зависеть от личной «химии» между Сергеем Лавровым и Хиллари Клинтон. Пока что складывается впечатление, что эта «химия» име­ет место быть. По крайней мере, Лавров чувствует себя явно более комфортно с Клинтон, чем с Кондолизой Райс. Остальные пятьдесят процентов будут зависеть от общей атмосферы в отношениях Обама—Медведев и США—Россия. Поскольку пока что эти отношения проходят этап оттепели, то и эта составляющая будет присутствовать. Другое дело — реальный прогресс, которого удастся (или не удастся) достигнуть на уровне отдельных комитетов означенной комиссии. Российская бюрократия (как и большинство постсоветских бюрократий) известна своей патологической несовместимостью с бюрократией американской. У американцев все завязано на личной инициативе подчиненных и на результат. У россиян же наоборот, все замкнуто на решении начальства и на непрерывность процесса. Поэтому американцы традиционно быстры, зубасты и прагматичны, а россияне так же традиционно медлительны, благодушны и неконкретны. По крайней мере, так было в ельцинские времена. Посмот­рим, явит ли новая комиссия новое качество российской бюрократической машины.

Намерение найти общие подходы касательно элементов американских систем ПРО тоже относится скорее к разряду кремлевского мечтательства. И проблема здесь не в том, что Обама одержим стремлением разместить американские радары в непосредственной близости от российской границы. За время своей работы в сенате он, мягко говоря, не принадлежал к фан-группе этого проекта. Вряд ли что-то изменилось и сейчас. Одна­ко с легкой руки предыдущей администрации Соединенные Штаты слишком далеко продвинулись в этом вопросе, чтобы делать разворот на сто восемьдесят градусов. Это будет воспринято как слабость в Москве и — самое главное — в Вашингтоне. Обама и без того уже стал объектом жестоких нападок справа за то, что «сдал» Путину аме­риканские ядерные боеголовки, бомбардировщики и субмарины в рамках подписанного в Моск­ве «совместного понимания». Если сюда добавится «сдача» позиции в вопросе ПРО, то успешный визит в Москву, о котором успела заявить американская администрация, очень быстро предстанет в глазах американского избирателя как «дипломатия гнилых компромиссов».

Сие, однако, не означает, что компромиссы в вопросе ПРО в принципе невозможны. Парадокс состоит в том, что именно здесь присутствует наибольший люфт для сближения. С одной стороны, размещение систем ПРО именно в Чехии и Польше не принципиально для Соединенных Штатов. Есть и другие, менее болезненные точки, где можно было бы разместить радары, к примеру, Турция. Пусть и направленные против Ирана, эти системы задумывались администрацией Буша и как некий силовой маневр в пику России, отношения с которой на тот момент были близки к низшей точке. Сейчас эта мотивация исчезла, а потому можно ожидать и определенных послаблений с американской стороны. На память приходит пресловутое закрытое письмо Обамы, которое якобы было направлено Медведеву в марте и которое, если верить СМИ, предлагало сделку: отказ от систем ПРО в обмен на послабления российской позиции в вопросе санкций против Ирана. Обе стороны официально опровергли существование этого письма. И все же, как любят шутить чопорные британцы, «в политике нельзя верить ничему, кроме того, что было официально опровергнуто».

Что касается совместного заявления начальников генштабов о возобновлении военного сотрудничества, то, как заявила консервативная «Вашингтон Таймс», «у нас и раньше были такие договоренности, но заканчивались они всегда тем, что россияне нас надували». Скорее всего, это злонамеренное преувеличение, однако пока что трудно увидеть, как стороны будут реализовывать эту договоренность, учитывая закрытость российской военной машины и ее же сермяжный антиамериканизм.

Так же размыты и перспективы договоренностей о возобновлении работы комиссии, которая будет заниматься поиском пропавших без вести военных. Конкретно это означает, что в Москве будет заново открыто соответствующее представительство американского Департамента по вопросам ветеранов, закрытое пять лет назад по настоянию российского руководства. Россияне традиционно подозревают такие структуры в шпионаже и спонсировании цветных революций. Вряд ли что-то кардинально изменилось в мировосприятии российского руководства за пять лет отсутствия в Москве вышеупомянутой совместной комиссии. Соответственно, остается только ждать, долго ли просуществует офис на этот раз.

И, наконец, во время визита лишь мимолетно была упомянута тема, которая, вероятно, будет ключевой для российско-американских отношений в следующем году: расширение договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Для американцев тема нераспространения представляет собой фундаментальный вопрос. Это тема их личной безопасности, безопасности их государства. Это тема ядерных чемоданчиков, которые, согласно голливудским блокбастерам, расползаются по миру именно с российской территории. Это — кошмар любой американской домохозяйки и любого американского торговца гамбургерами. Посему эта тема будет долгоиграющей и центральной в комплексе отношений двух ядерных держав.

Не следует забывать, что следующий год в Америке — это год очередных выборов в конгресс. Республиканцы сделают все, чтобы представить Обаму как некомпетентного и излишне мягкотелого в вопросах внешней политики и за счет этого подорвать тотальное господство демократов в конгрессе. Кстати, именно во время визита в Москву демократическое большинство в сенате увеличилось до критически важного уровня в 60 голосов. Главный козырь, который молодой президент сможет противопоставить критикам, — это реальные внешнеполитические успехи на проблемных направлениях. Типа подписания новых договоров СНВ-2 или ДНЯО-2. Или, на худой конец, просто потепления в отношениях с Москвой. Ни в Пхеньяне, ни в Тегеране, ни в Па­лес­тине ему такое потепление пока не светит. Поэтому ставка американской администрации именно на Москву достаточно высока.

Учитывая высокую популярность Обамы в Штатах, нет никаких оснований говорить, что он прижат к стенке. Оживление экономики (если его удастся удержать) представляет собой достаточную основу не только для сиюминутной популярности, но и для успешного переизбрания на новый срок в 2012 году. Однако Обаме этого мало. Он хочет войти в историю не только как избавитель нации от экономического кошмара, но и как лидер, открывший путь к безъядерному миру. Для России это тоже достаточная основа — как минимум для интересной дипломатической игры.

Итак, американо-российское пространство пришло в движение. Не зря Обама захотел встретиться со стариком Горбачевым. Оттепель вновь на дворе. Вновь звучат позитивные слова и обещания, раздаются авансы, сияют улыбки. Размораживается весь комплекс отношений, включая даже военное сотрудничество. «Проблемы демократического становления России» уже не рассматриваются как камень преткновения. Что это меняет для Украины? Как ни странно… не так уж много.

Люди, не понаслышке знакомые с ежедневной материей украинско-американских отношений, давно знают, что Америка никогда не была тем спонсором и вдохновителем украинской демократии, каковой ее принято малевать или воспевать. В 2004 году американская администрация была морально готова к победе Януковича и переориентации Украины на Россию. Учитывая, что Москва давно не считается в Вашингтоне приоритетным соперником, а постсоветское пространство — приоритетным регионом, в определенной степени это даже облегчило бы задачи американской дипломатии на глобальном уровне. Москва получила бы то, что важно для нее (Украину), а Вашингтон — то, что важно для него (возможность вести с Москвой предметный диалог по Ирану, Ираку, Палестине, Северной Корее, нераспространению).

Однако случилось то, что случилось. Америка получила в руки невиданный рождественский подарок в виде оранжевой революции и распорядилась им, как умела. Произносила вдохновляющие слова (много слов). Повысила на несколько миллионов долларов техническую помощь (потом опять снизила). В меру усердно продвигала идею членства Украины в НАТО (безуспешно). Отменила поправку Джексона-Вэника (предварительно серьезно потрепав Украине нервы).

Все это не изменило главного. Украина так и осталась для Америки той непостижимой точкой мироздания, где теряют (в американском понимании) свое действие магические и безотказные ингредиенты успеха — демократия и рыночная экономика. В геополитическом плане она остается — о, блестящая метафора неизвестного автора! — чемоданом без ручки. Слишком ценным, чтобы бросить, слишком неудобным и большим, чтобы нести. Так было, так есть и так, увы, еще будет, по крайней мере, некоторое время. И приход-уход администраций, потепление-охлаждение в российско-американских отношениях не изменит тут ничего или почти ничего.

Безусловно, малоприятно, когда «украинский вопрос» обсуждается на переговорах Обамы с Медведевым. Судя по словам заместителя главы аппарата правительства России Юрия Ушакова и оперативной реакции украинского посла в Москве Константина Грищенко, вопрос на переговорах таки действительно фигурировал. Да чего там мудрствовать, Путин сам заявил, что «откровенно поделился» с Обамой своим беспокойством по важным для России вопросам. Памятуя, как важна Украина для Владимира Владимировича, трудно себе представить, чтобы он обошел ее своим президентским, вернее, пардон, премьерским, вниманием. Тем не менее маловероятно, чтобы насчет Украины велся какой-либо торг. Хотя бы потому, что предмета торга как такового, по большому счету, нет. Членство Украины в НАТО уже достаточно давно вернулось в длинный ящик европейской политики. «Газовые конфликты» тоже вряд ли будут предметом активного диалога США и России. Не те нынче времена, да и инструментарий американского «вмешательства» тут минимальный.

Подробнее нам это объяснят через две недели, когда Украину будет посещать вице-президент США Джо Байден — политик, который десятки лет критиковал Россию в сенате, но первым провозгласил дух доброй воли и «перезагрузку» в отношениях с ней, как только был облечен исполнительной властью. Вполне возможно, что вместе с ним прибудет и Джон Теффт — нынешний американский посол в Грузии, который, по всей видимости, будет переведен на аналогичную должность в Киев. Теффт — один из самых опытных спецов на постсоветском направлении, запомнившийся тем, что был заместителем начальника Советского отдела в судьбоносных 1989—92 годах, а также вторым замом госсекретаря по европейским вопросам в не менее судьбоносных 2004—2005 годах.

Что же мы имеем в результате? А то же, что имели и раньше. В современном мире каждый сам за себя. Украина сама должна решать свои проблемы, в том числе с Россией. Никакого принуждения Москвы к миру не будет ни со стороны США, ни со стороны НАТО, как бы этого ни хотелось некоторым мечтателям в Украине. Пробле­мы в отношениях с Россией не рассосутся и не уйдут. И уж тем более не родился еще добрый самаритянин, на чьи плечи мы сможем эти проблемы переложить. Америка — последняя, кто может претендовать на эту роль. Можно только посочувствовать сторонникам теории, что «Россия уважает только силу». Она сейчас явно не в моде. Хочется надеяться, что со временем она уступит место иной, более универсальной теории, которая сводится к тому, что Россия уважа­ет успех. Его же уважают Соединен­ные Штаты, Европейский Союз и остальные глобальные игроки. Не­успешная Украина — неинтересна, маргинальна и не при делах. Толь­ко экономический успех, политическая стабильность и позитивный дух в отношениях с соседями сделают ее такой, какой она видит саму себя — истинно европейской нацией, международным игроком и региональным лидером.