Все войны являются следствием банкротства дипломатии.
Тони Бенн, бывший депутат Европарламента
Еще китайский стратег Сунь-цзы две с половиной тысячи лет назад учил: лучшая война - это разбить замыслы противника, а лучшая победа - покорить чужую армию без боя. Нападать на врага следует только тогда, когда превосходишь его армию в несколько раз, если же собственная армия слабее, то следует изо всех сил избегать врага.
Как? Для этого и создана дипломатия. Столетиями, когда страна не была готова к войне или уступала врагу, именно на дипломатов ложилась ответственность любыми способами - хитростью, подкупом, лестью, угрозами, обманом, обещаниями, созданием своих союзов или разрушением чужих - избежать прямого противостояния с врагом и спасти человеческие жизни, а порой и саму государственность.
Справилась ли украинская дипломатия с теми задачами, которые встали перед ней после начала российской агрессии? Приведут ли Минский процесс, "нормандская четверка" и вооруженная полицейская миссия ОБСЕ, ставшие олицетворением дипломатических усилий Украины, к прекращению конфликта и восстановлению территориальной целостности государства? Уже пора делать выводы.
Все менее безопасный мир
Украина становится "еще одной страной", затронутой войной и конфликтами. По разным данным, в 2014-м в мире было от 15 до 40 вооруженных конфликтов, в 2015-м - от 14 до 56. Мир становится все менее безопасным местом для жизни. Более того, на глобальном уровне нет понимания, как создать архитектуру мира и безопасности, в условиях которой страны, не обладающие ядерным оружием и правом вето в Совете безопасности ООН, будут чувствовать себя безопасно. Факты нарушения постоянными членами Совбеза ООН основоположных норм международного права становятся причинами усиления в международных отношениях права силы, а не верховенства права.
Однополярный мир не состоялся, эффективная система многополярности так и не создана. В мировой политике наблюдается вакуум глобальной силы. США, игравшие после завершения холодной войны роль "глобального полицейского", уже не имеют достаточного влияния, а часто - воли и желания, чтобы решать ключевые глобальные проблемы. Вследствие этого международная система становится все менее контролируемой, другие игроки, особенно с геополитическими амбициями, провоцируют конфликты для переформатирования современного мироздания, "международной иерархии".
С другой стороны, внутренних конфликтов значительно больше, чем двусторонних или международных. Даже когда речь идет о двусторонних конфликтах, одна или обе стороны активно пытаются использовать косвенные формы агрессии, придать ей гибридный характер. С "гибридизацией" конфликтов растут и их асимметричность и разномерность. Часто сторона конфликта, обладающая явно большим потенциалом, не может победить значительно более слабого противника. Даже прямая военная победа не гарантирует установления мира и стабильности на условиях победителя, а иногда является прелюдией к системным проблемам и вызовам для него.
Современный "украинский кризис" стал апогеем и олицетворением уровня деградации мировой системы безопасности. "Украинский кризис" - ошибочное название, поскольку конфликт в и вокруг нашей страны - комплексный и многоуровневый. Фактически следует говорить не об одном, а о трех разных конфликтах: геополитическом (между Россией и Западом), двустороннем (между Украиной и Россией) и внутриукраинском конфликтах, которые вспыхнули одновременно на одной и той же территории.
Несмотря на то, что этот конфликт становится "еще одним конфликтом", он действительно является конфликтом уникальным, поскольку внешней агрессии и нарушению территориальной целостности подверглась страна, получившая прямые гарантии безопасности от всех стран - постоянных членов СБ ООН. Более того, он происходит в рамках европейской системы безопасности, считавшейся самой стабильной региональной архитектурой безопасности. Несмотря на очевидную неспособность ОБСЕ и других международных организаций остановить конфликт, восстановить мир и наказать агрессора, ключевые игроки - как РФ, так и Запад - не демонстрируют желания пересмотреть принципы действующей европейской архитектуры безопасности, сделать ее более эффективной и функциональной.
Наконец, мы имеем дело с асимметричным и гибридным конфликтом. Страна-агрессор публично отрицает свое участие в войне, а сами действия агрессора включают как традиционные военные методы, в том числе захват территорий и их официальную аннексию, так и нетрадиционные новейшие методы ведения агрессии, в том числе в политической, экономической, информационной сферах, терроризм и т.п., что позволяет считать российскую агрессию против Украины классической гибридной агрессией.
Столкнувшись с таким комплексным конфликтом, постмайданное украинское руководство не только не смогло вести профессиональную игру на всех трех уровнях, но и утратило огромный потенциал общественной и международной поддержки страны для внутреннего реформирования и прекращения внешней агрессии. Позиция Украины на международной арене в вопросе конфликта с РФ - непоследовательная, риторике украинского руководства и дипломатии присущ дуализм: ура-патриотическая антироссийская риторика внутри страны - и сдержанная внешнеполитическая тактика организации отпора агрессору на международной арене; сохранение модальности АТО - и фактически состояние военной агрессии со стороны РФ и т.д.
Такая позиция дезориентирует украинское общество и международное сообщество в вопросе возможных направлений дальнейшего урегулирования конфликта. Эта дезориентация только усилилась после обращения украинского руководства к международному сообществу с просьбой направить миротворческий контингент на Восток страны. У экспертной среды и иностранных партнеров создается впечатление, что украинские миротворческие инициативы являются либо тактическим отвлекающим маневром, либо проявлением недостаточного профессионализма и непонимания практики международного миротворчества.
Что такое миротворчество
Термин "миротворчество", обычно включающий в себя невоенные средства достижения мира, часто используют для характеристики любой деятельности, направленной на остановку конфликта. Иногда под миротворчеством понимают только размещение военного контингента ООН, "голубых касок", для разведения сторон конфликта. Некоторые путают миротворчество с военными операциями по принуждению к миру. Такая терминологическая путаница приводит к тому, что даже официальные лица, используя в ходе переговоров одинаковые термины, говорят о совершенно разных вещах.
В международной практике выделяют четыре формы международной "миротворческой" деятельности: превентивная дипломатия, миротворчество, поддержание мира и постконфликтное миростроительство. Обычно до и в самом начале развития конфликта используется превентивная дипломатия. После возникновения конфликта начинается деятельность международных организаций или других посредников с целью остановить его и посадить руководителей враждующих сторон за стол переговоров для достижения мирных договоренностей (именно такая деятельность и считается миротворчеством).
После достижения мирных договоренностей ООН или другая международная организация может ввести силы для поддержания мира, то есть разведения противоборствующих сторон. После этого (или одновременно) начинается миростроительство - деятельность на различных уровнях затронутых конфликтом сообществ с целью урегулирования глубинных причин конфликта и недопущения его повторения. Успешная реализация этих компонентов приводит к созданию "устойчивого мира", то есть к достижению системного баланса интересов, при котором возобновление конфликта немыслимо и невыгодно.
Миротворчество и принуждение к миру - две разные формы остановки конфликта на этапе его наибольшего обострения. Миротворчество - это действия, направленные на склонение враждующих сторон к миру путем переговоров, обследования, посредничества, примирения, арбитража, судебного разбирательства и т.п. Если такими средствами не удалось разрешить конфликт, то вмешивается СБ ООН и принимает меры в соответствии со своей компетенцией, как определено, в частности, в разделе VII Устава, в том числе путем принуждения к миру.
Принуждение к миру - это принудительные меры против одной или нескольких враждующих сторон с целью прекращения вооруженного конфликта. Принуждение к миру применяется после того, как все мирные средства прекращения конфликта исчерпаны, а решения ООН или региональных организаций не выполняются. В арсенале СБ есть военные и невоенные меры принуждения, в том числе санкции (полное или частичное прекращение экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио- или других средств сообщения, а также разрыв дипломатических отношений). В случае их неэффективности ст. 42 Устава уполномочивает СБ использовать воздушные, морские или сухопутные силы государств - членов ООН против нарушителей международного мира и безопасности.
Классическим примером операции по принуждению к миру были действия против Ирака в ответ на аннексию Кувейта. Эти действия проводились по мандату, предоставленному Резолюцией СБ ООН №678 от 29 ноября 1990 г., которая уполномочила на использование всех необходимых мер для вывода иракских войск из Кувейта.
На практике же государства и международные коалиции не раз проводили операции по "принуждению к миру" без мандата СБ для достижения тех или иных собственных интересов. Примерами таких операций были воздушные интервенции НАТО в Югославию в 1999 г., вторжение США в Ирак в 2003 г., агрессия России против Грузии в 2008 г. и др. Гражданская война в Ливии создала уникальный прецедент, когда Резолюцию СБ ООН №1973, предполагавшую защиту гражданского населения всеми средствами (кроме оккупации ливийской территории), отдельные государства фактически использовали как "лицензию" на интервенцию на стороне ливийских повстанцев против режима Каддафи. После 2011-го минимизировались перспективы получить мандат ООН на операции по принуждению к миру, прежде всего из-за критики России и Китая, которые будут блокировать любую интервенцию, способную привести к смене политических режимов.
Возможно ли принуждение России к миру
Существовали ли варианты внешнеполитической стратегии и тактики нашего государства, способные привести к более эффективному наказанию агрессора, недопущению трагедий в Иловайске и Дебальцево, которые, в конце концов, и завели Украину в минский тупик? Да, однозначно.
Украинская дипломатия уже с марта 2014-го была обязана использовать имеющийся международно-правовой потенциал для ограничения России в рамках ООН. Прежде всего сразу после оккупации АРК украинская дипломатия, в соответствии с международными конвенциями об определении агрессии, Уставом ООН, Резолюцией ГА ООН 3314 по определению агрессии, Будапештским меморандумом и целым комплексом других международно-правовых документов, была обязана квалифицировать РФ как страну-агрессора и использовать ст. 27 Устава ООН для лишения РФ права принимать участие в голосовании по вопросам, касающимся конфликта в Украине.
Украинская сторона, вместо агрессивной антироссийской риторики, должна была обратиться в СБ ООН с требованием выполнить основную задачу, предусмотренную в ст. 39 Устава, а именно: восстановление мира и безопасности, а в случае неспособности СБ ООН сделать это - обратиться к Резолюции ГА ООН 377 "Единство в пользу мира" и вынести вопрос о наказании агрессии против Украины на рассмотрение сессии Генассамблеи ООН.
Упомянутая резолюция предусматривает, что в случае неспособности СБ ООН, учитывая использование отдельными постоянными членами права вето, выполнить свою главную миссию - защитить мир и безопасность, Генеральная ассамблея ООН может принять решение о восстановлении мира и безопасности, включая вопрос применения санкций к агрессору или использования военной силы. Для передачи вопроса на рассмотрение ГА ООН необходимо процедурное решение СБ ООН, для принятия которого достаточно простого большинства голосов членов СБ ООН, а не согласия всех ее постоянных членов. Таким образом можно обойти право вето РФ в Совете безопасности и принять решение о наказании агрессора или даже о проведении коалицией стран операции по принуждению РФ к миру.
За 66 лет эту резолюцию использовали десять раз, и каждый раз, согласно выписанной в резолюции процедуре, созывалась Чрезвычайная специальная сессия (ЧСС). В 1956 г. Первая такая сессия рассмотрела вопрос Суэцкого кризиса и приняла решение создать миротворческие силы ООН UNEF I. Позже Восьмая ЧСС приняла важные решения по вопросу Намибии и санкций к ЮАР. Нынешняя Десятая ЧСС рассматривает вопрос израильско-палестинского конфликта. Хотя у экспертов нет единого мнения по поводу правовой природы решений ЧСС, все признают важную политическую роль соответствующих решений таких сессий; они становятся основой для формирования широких международных коалиций, подрывают международно-правовую легитимность позиции агрессора и т.д.
Главным условием для использования Резолюции ГА ООН 377 является наличие фактов неспособности со стороны Совета безопасности принять решение в защиту мира и безопасности. Иначе говоря, для того чтобы наша страна смогла обратиться в СБ с просьбой передать на рассмотрение ГА ООН вопрос о наказании РФ за агрессию против Украины и операции по принуждению РФ к миру или введении санкций ООН против РФ, нужно несколько раз - три, четыре, пять - предлагать на рассмотрение СБ проекты соответствующих резолюций с максимально жесткими формулировками. После ветирования Россией указанных проектов Украина как жертва агрессии могла бы требовать созыва ЧСС и принятия соответствующей резолюции ГА.
Шансы на принятие такой резолюции ЧСС ООН о наказании РФ в 2014-м - начале 2015-го были очень высоки, но после 17 февраля 2015 г. стали мизерными. Именно в этот день, 17 февраля 2015 г., была допущена такая ошибка, как предоставление Минским договоренностям правового статуса документа СБ ООН, зафиксированного в Резолюции СБ №2202. Пункт 2 Комплекса мероприятий в рамках Минских договоренностей, являющийся частью этой резолюции, определяет сторонами конфликта Украину и ОРДЛО, а не Украину и РФ. То есть документом СБ ООН Россия выведена за рамки "украинского конфликта". Вследствие неспособности украинской дипломатии воспользоваться действующим международно-правовым инструментарием нейтрализации и наказания агрессора, Украина осталась один на один с агрессором, который по формальным признакам уже не является стороной конфликта.
После принятия Резолюции №2202 уже никто не сможет упрекнуть СБ ООН в неспособности рассмотреть и принять решение в вопросе, угрожающем миру, - агрессии РФ против Украины, а следовательно, резко уменьшаются шансы использовать обращение к Резолюции ГА ООН 377 "Единство в пользу мира". Именно желанием России избежать такого сценария и можно объяснить поспешность, с которой была принята Резолюция СБ ООН по Минским договоренностям. Понять эти действия российской дипломатии можно, а вот причины нежелания украинской дипломатии применить "Единство в пользу мира" и согласия с принятием Резолюции СБ ООН №2202, за исключением непрофессионализма или подыгрывания агрессору под прикрытием антироссийской риторики, - нет.
Формализованные СБ ООН Минские соглашения институционализировали украинский кризис как внутренний конфликт между Украиной и ОРДЛО и вывели вопрос Крыма за рамки переговорного процесса, то есть полностью выполнили российскую повестку дня по дальнейшему развитию конфликта. Это делает невозможным на данном этапе развертывание операции по принуждению к миру, поскольку Россия как де-факто страна-агрессор Резолюцией СБ ООН №2202 де-юре выведена из конфликта, а его урегулирование путем выполнения Минских договоренностей является обязательством Украины, зафиксированным Советом безопасности.
Что же дальше - миротворчество или операция по поддержанию мира?
Какой же миротворческий инструмент может быть использован на данный момент? Возможно ли сегодня введение международного миротворческого контингента, о чем неоднократно заявлял президент Украины? Для ответа на этот вопрос нужно определить, завершена ли острая фаза конфликта, являются ли Минские договоренности его высшей точкой, после которой конфликт идет на убыль и наступает время для операций по поддержанию мира.
По имеющимся только официальным данным, после достижения Минских договоренностей ежемесячно с украинской стороны погибали в среднем 56 военнослужащих. За весь период - после завершения операции в Дебальцево и начала действия Минска-2 и по 8 апреля 2016 г. - погибли 748 украинских солдат. То есть Минские договоренности не привели к эффективному перемирию и прекращению огня, а только перевели конфликт высокой интенсивности в стадию низкой интенсивности. Конфликт все еще находится в острой фазе, поэтому единственным международным инструментом его урегулирования, кроме принуждения к миру, остается миротворчество. Операция по поддержанию мира станет возможной только в случае успешных миротворческих усилий по урегулированию конфликта.
Поэтому у украинской стороны не остается другой альтернативы, кроме как активно использовать весь инструментарий ст. 33 Устава ООН для миротворческих усилий, в частности: переговоры, в том числе непосредственно с агрессором о прекращении агрессии и восстановлении территориальной целостности Украины; обследование, в том числе последствий агрессивных действий РФ для экономики, материального положения Украины; посредничество, в том числе с привлечением сторон - подписантов Будапештского меморандума; примирение, в частности путем продвижения собственных концепций восстановления суверенитета Украины над Крымом; арбитраж и судебное разбирательство по компенсации Россией нанесенного Украине ущерба; обращение к региональным организациям, в частности к ОБСЕ, СЕ, с просьбой усилить санкции, вплоть до исключения РФ из состава этих организаций, из-за агрессии в отношении Украины и проработки новых концепций мирного урегулирования конфликта с РФ и др.
Можно ли урегулировать нынешний конфликт с помощью вышеперечисленных механизмов? Да, при условии выработки интересного для всех сторон плана мирного урегулирования, определения эффективного канала переговоров и действенной тактики его продвижения.
Начало же на сегодняшний день Операции по поддержанию мира (ОПМ) в Украине маловероятно, поскольку конфликт "еще не дозрел" до той фазы, когда стороны уже достигли мирных договоренностей или хотя бы эффективного перемирия, когда конфликт "выдохся" и перешел в нисходящую фазу, а стороны готовы на разведение и постепенное его урегулирование. ОПМ предполагает не только обязательную деэскалацию конфликта, но и согласие всех сторон конфликта, то есть и ОРДЛО.
Не следует забывать и о процедуре принятия решения об ОПМ, и о роли РФ в этом процессе. РФ сможет обеспечивать влияние на формирование мандата, определение состава, в том числе и руководства ОПМ. Если сохранится такой же, как сегодня, уровень дипломатической игры со стороны Украины и РФ, то с высокой вероятностью можно прогнозировать, что миротворческие силы станут способом легитимации российского присутствия в Донбассе. Исходя из порядка формирования ОПМ, без принципиальных договоренностей с ключевыми игроками - РФ, США, Францией - о параметрах ОПМ и ежеминутном контроле над формированием миссии обеспечить ее соответствие украинским интересам будет сложно.
Стоит принимать во внимание, что в настоящее время наблюдается тенденция нежелания третьих стран тратить значительные ресурсы на ОПМ. По разным оценкам, вызовы безопасности конфликта в Донбассе можно урегулировать только значительным количеством миротворцев - от 40 тыс. военных и гражданских; если учесть угрозу с территории оккупированного Крыма и потребность разместить превентивный миротворческий контингент и там, то выйдем на 50 тыс. человек миротворческого персонала.
Для сравнения: на сегодняшний день в 16 международных миссиях ООН персонала служит суммарно 120 тыс. человек, в том числе 104 тыс. военнослужащих и 16 тыс. полицейских. Развертывание ОПМ, равной почти половине всего миротворческого персонала, - действительно огромный вызов для ООН, для осуществления которого требуются значительные усилия. Ежегодный миротворческий бюджет ООН составляет более 8 млрд долл. США, то есть даже условно минимальный бюджет действенной миротворческой операции в Украине достигнет нескольких миллиардов долларов в год. Учитывая то, с какими трудностями обеспечивается наполнение нынешнего миротворческого бюджета, его рост на 40–50% является серьезной проблемой.
На смену миротворцам ООН - полицейская миссия ОБСЕ
Более года разговоров о миротворческом контингенте ООН не привели к реальному прогрессу в этом вопросе. Однако, делая выводы из предыдущих ошибок, 24 апреля 2016 г. президент Украины Петр Порошенко заявил о подготовке специальной полицейской миссии ОБСЕ в Донбассе. По словам главы государства, эта миссия должна "обеспечить постоянное прекращение огня и безопасность, отвод тяжелой военной техники и вывод российских оккупационных войск, восстановление контроля над украино-российской частью границы". Соответствуют ли подобные ожидания мандату полицейских миссий ОБСЕ?
К полномочиям полицейской миссии ОБСЕ относятся поддержка и тренинг местных силовых структур в преодолении транснациональной и организованной преступности, наркотрафика, контрабанды людей, нарушений прав человека и других вызовов. Эти миссии привлекаются в качестве меры превентивной дипломатии или постконфликтного миростроительства. Иначе говоря, полицейские миссии разворачиваются либо до начала конфликта, либо после его завершения. Такие миссии призваны повысить возможности уже сложившихся местных структур безопасности.
А значит, упомянутые выше ожидания мало связаны с практическим мандатом полицейских миссий ОБСЕ. В частности, полицейские миссии (даже вооруженные) не могут обеспечивать режим прекращения огня и отвод тяжелой техники и вооруженных групп. В свою очередь, полицейский персонал ОБСЕ может патрулировать линию разграничения и российско-украинской границы, но при обязательном согласии России. Отличие полицейской миссии от мониторинговой заключается в том, что первые будут носить оружие и иметь право на его применение в случае угрозы жизни. Однако полицейские не смогут применять оружие против нарушителей режима перемирия, в отличие от военного персонала ООН. Тем более такая миссия не может обеспечить устойчивое прекращение огня и безопасность, отвод тяжелой военной техники и вывод российских войск.
С другой стороны, присутствие полицейской миссии ОБСЕ может способствовать мониторинговой ситуации во время выборов на территории ОРДЛО, а также осуществлять определенные функции по обеспечению безопасности избирательных участков, но это вряд ли будет способствовать разведению сторон или восстановлению украинского суверенитета без достижения принципиальной политической договоренности и полного прекращения боевых действий и насилия в регионе.
Что же делать
Прежде всего, признать реалии и, разрабатывая стратегию и тактику урегулирования конфликта, исходить из строгой, порой - неприятной правды. "Украинский" конфликт - многомерен, попытка ограничить его одним измерением искажает реальность, не способствует урегулированию, а лишь позволит на некоторый период его заморозить. Устойчивый мир возможен лишь при условии пересмотра глобальной и европейской архитектуры безопасности, прекращения противостояния РФ с Западом и интеграции России в европейские структуры; урегулирования комплекса украино-российских двусторонних проблем, разработки и согласования взаимоприемлемой модальности сосуществования Украины и РФ; проведения быстрых системных внутренних реформ, которые превратят проект "Украина" в привлекательный для всех ее граждан.
Проведение реформ, замена нынешней коррумпировано-олигархической модели Украины новой, привлекательной моделью модернизированной экономики, построение настоящей, а не фасадной демократии, реинтеграция общества, достижение высоких стандартов благосостояния и другие внутриукраинские позитивные преобразования становятся одним из ключевых факторов урегулирования конфликта. Между тем урегулирование внутренних проблем не может быть предметом внешнего диктата. Вопросы государственного устройства, в первую очередь - Конституции, не могут решаться при каких-либо переговорах, поскольку при таких условиях Украина теряет важные черты своей международной правосубъектности. Международное сообщество может способствовать украинским реформам, оказывать финансовую или техническую помощь, но не может вместо украинцев определять основополагающие черты украинской государственности.
Минские договоренности отражают "российскую" логику урегулирования конфликта, но сегодня могут быть отброшены. Выход из ситуации заключается в необходимости продвижения новых идей и проектов, способных отодвинуть невыгодные Украине Минские договоренности на второй план и постепенно их маргинализировать. Фактически основным выводом после двух лет российской агрессии и конфликта в стране является необходимость выработать и продвигать свой собственный системный план урегулирования как геополитического противостояния, так и двустороннего российско-украинского конфликта. Любой другой план урегулирования конфликта, разработанный в Москве, Берлине, Вашингтоне или Брюсселе, будет исходить из чьих-то, но не обязательно из украинских интересов.
Украинский план мирного урегулирования должен базироваться на принципах сохранения украинской государственности в границах 1991г. и восстановления полноценного суверенитета; неприемлемости любой международной договоренности, достигнутой без участия Украины или путем принуждения, договоренности, нарушающей достоинство и свободу украинского народа; инновационности, необходимости нестандартных моделей урегулирования; мирного урегулирования конфликта на основе уважения к региональным особенностям, языку и т.д., максимального и равного делегирования полномочий регионам, недопущения дискриминации тех или иных регионов по какому-либо признаку; уважения достоинства, ценностей, мотивации всех сторон конфликта - на всех его уровнях, за исключением тех, кто способствовал и осуществил акты агрессии и военные преступления; неотвратимости наказания за подготовку и осуществление агрессии, поддержку незаконных вооруженных формирований, военные и уголовные преступления, преступления против человечности и т.п.
Для реализации украинского плана мирного урегулирования нужно переосмыслить роль и место России в Европе и мире и предложить РФ и западным партнерам проекты "позитивной" и "негативной" международной повестки дня по РФ. Позитивная повестка дня должна предусматривать ряд шагов по пересмотру европейской архитектуры безопасности и сотрудничества с целью успокоить формальные претензии Кремля, предложения по урегулированию двусторонних украинских проблем с использованием инновационных способов, но при безусловном признании украинского суверенитета в рамках границ 1991 г. Негативная повестка дня должна способствовать принуждению РФ к принятию позитивной повестки дня и может включать такие шаги, как квалификация РФ в рамках ООН как агрессора и стороны конфликта, а значит, запрет РФ участвовать в принятии решений по его урегулированию, вынесение принятия решения об определении и наказании агрессора на ЧСС ООН, введение к РФ высшего уровня санкций и т.п. Только сочетанием пряника и кнута можно попробовать заставить и/или привлечь Кремль к содержательным переговорам с целью восстановления мира.
Ожидания, что наши проблемы с Россией решат только действующие санкции Запада и повышение для нее цены конфликта, - ложны и вредны. Как говорил один из отцов современной конфликтологии, американский математик российского происхождения А.Рапопорт, иллюзия, что все большие потери другой стороны приведут к нашей собственной победе, является причиной того, что конфликты затягиваются на долгие годы, а конфликтующие стороны, взаимно истощая друг друга, в результате проигрывают обе...