Вчера в Минске прошел очередной раунд заседания группы высокого уровня представителей Украины, России, Белоруссии и Казахстана по созданию единого экономического пространства (ЕЭП).
Недавно «ЗН» уже подробно писало о том, что на переговорах российская сторона перевела дискуссию в острую фазу, пытаясь добиться от украинцев однозначных ответов — «да» или «нет» — по интересующим Россию вопросам: отказу Украины от самостоятельного пути в ВТО, создания в рамках ЕЭП не только зоны свободной торговли, но и одновременного начала работы над таможенным, да и экономическим союзом.
При этом россияне, похоже, особо не ломают голову, «пряник» или «кнут» выбрать в качестве метода убеждения, по привычке выбирая второе и описывая будущие потери Украины.
Так стоит ли останавливаться нашей стране на полпути в ВТО и возвращаться на исходные российские позиции? Какова может быть цена возможного «нет» Украины? На эти вопросы мы попросили ответить наших экспертов.
Владимир СИДЕНКО, директор экономических программ Центра Разумкова:
—Хотя мы пока не можем говорить об официальных угрозах принятия каких-либо мер против Украины в случае провала переговоров о создании ЕЭП, тем не менее есть некоторые заявления, дающие определенное представление о том, что может произойти. Вот, например, в начале апреля в Газете СНГ.ru опубликована статья «Позиция Украины в проблеме ВТО может помешать созданию Единого экономического пространства». В ней со ссылкой на вице-премьера РФ Виктора Христенко говорится следующее: «В кулуарах переговоров ходят слухи о том, что в соглашении с ЕС Украина согласилась не только на минимальные размеры ввозных пошлин на отдельные виды товаров, но и присоединилась к необязательному для ВТО соглашению о торговле гражданской авиатехникой. Если это так, то России придется делать выбор: либо создавать ЕЭП и фактически лишать себя авиапромышленности, либо отгораживаться от Украины таможенными барьерами».
То есть в ситуации «один против трех», когда Казахстан и Белоруссия в целом поддерживают наиболее важные компоненты российской позиции, Украине ясно дают понять: если она не пойдет на компромисс и не поступит так же, то ее позиция относительно приоритетности создания зоны свободной торговли будет проигнорирована. Я не думаю, что нынешний режим свободной торговли будет денонсирован в полной мере, но частично он может быть подвергнут эрозии. В принципе, России даже не нужно будет как-то серьезно это обосновывать, достаточно вспомнить, что действующее двустороннее соглашение о зоне свободной торговли не ратифицировано Верховной Радой и не является полностью легитимным. И в процессе вступления в ВТО РФ может попросту обменять это соглашение на уступки по интересующим ее вопросам. Это вполне устроит западные страны, поскольку они тем самым повысят свою конкурентоспособность по некоторым секторам относительно украинских поставщиков.
Поэтому мы должны четко понимать, что вопрос о зоне свободной торговли сегодня тесно увязан с позицией по координации экономической политики. Для Украины проблема достаточно сложна: как, не идя на в целом невыгодные для страны обязательства по созданию таможенного союза, не говоря уже о форсировании создания общего рынка, добиться какого-то минимального формата согласования экономической политики, чтобы пойти навстречу российской стороне и разблокировать тем самым процесс подписания и ратификации документа по введению в полном объеме зоны свободной торговли. Эта грань достаточно тонкая, и нужны очень серьезные усилия для поиска компромисса. Если он достигнут не будет, то, думаю, Россия вполне может пойти на введение таможенных пошлин по отдельным видам товаров.
Отказ же от режима свободной торговли больше ударит по Украине, чем по России, потому что РФ — экспортер нефти и газа, а по этим позициям режим свободной торговли не оказывает какого-то существенного влияния. Для Украины последствия будут куда серьезнее, потому что мы поставляем готовые изделия, продукцию черной металлургии, которая в значительной мере завязана на специфические потребности российского рынка. Потому повышение цены на эти товары может привести даже не к тому, что россияне найдут какого-то другого поставщика, а простимулирует импортозамещение в России, даст преимущество российским производителям, которые будут вытеснять с рынка наших, как это, например, уже происходило в случае с сахаром.
Можем ли мы переориентировать свой экспорт? Нужно свободно диверсифицировать структуру нашего экспорта, что, в общем-то, и делается. Но, к сожалению, мы объективно зависим от видов экспорта, у которых достаточно низкая динамика расширения рынка в мире. В этом плане любые ограничения преференциальных режимов торговли для нас однозначно станут серьезным ударом. Следует также учитывать, что если такие меры последуют, то это произойдет в период, когда наша страна будет вступать в ВТО, что само по себе станет достаточно серьезной нагрузкой на предприятия. А если это совпадет с лишением преференциальных режимов в торговле с Россией, то нагрузка возрастет, что, я думаю, вызовет негативные последствия для экономики в целом. Поэтому, наверное, нужно решать проблему таким образом, чтобы, не идя на реализацию ЕврАзЭс в новой упаковке, мы все-таки предложили россиянам нечто большее, чем просто зона свободной торговли. Полагаю, что сферы, где у нас есть совместные интересы, существуют.
Что же касается ВТО, то входить в нее единым пространством — нереально. Более того, это не в интересах ни одного из участников «четверки». Подрыв авторитета (а отзыв договоренностей — всегда подрыв авторитета) приведет к ужесточению позиций наших партнеров по переговорам, и потом придется завоевывать даже те позиции, которые сегодня уже согласованы на достаточно благоприятных условиях.
Я не против того, чтобы мы вопросы согласовывали в отдельных секторах, но при этом руководствовались не политическими установками, а экономической целесообразностью. Мне кажется, что сейчас слишком доминирует политика.
Вспомните распавшийся Совет экономической взаимопомощи — там было все, даже валютный союз с переводным рублем. Но только исчезло политическое прикрытие, как все рассыпалось. Нам что, такая интеграция нужна? Или же все-таки, как в Европейском Союзе? Кстати, это еще один вопрос. Создание ЕЭП как чего-то противостоящего формированию европейского экономического пространства, где ядром является ЕС, — на мой взгляд, бесперспективное занятие. Пока же мы видим попытки создавать ЕЭП вопреки и не считаясь с тем, что уже существуют какие-то договоренности с ЕС, недавно выдвинутые Еврокомиссией (ЕК) предложения. На переговорах по ЕЭП эти вопросы даже не затрагиваются. Что неправильно. Я думаю, перспектива этой «четверки» как раз в том, чтобы пойти навстречу, ответить на предложения Еврокомиссии. А в Москве собираются строить что-то замкнутое, «третье издание» экономического союза СНГ, только на этот раз хотят точно назвать срок и создать наднациональную комиссию, которая будет на всех давить. Кстати, опыт ЕС показывает, что когда были попытки давить на страны со стороны ЕК, то это приводило к кризису в органах управления. И только после достижения компромисса между странами процесс получал развитие.
Михаил ГОНЧАР, вице-президент Международного фонда «Стратегия-1»:
—Традиционным рычагом воздействия на Украину в случае проведения ею неадекватной, по мнению России, политики является газовый рычаг. Очевидно, что наиболее эффективное его срабатывание носит сезонный характер. Сейчас его использование вряд ли может быть действенным, так как наступает теплый период. Но вопрос, связанный с формированием так называемого Единого экономического пространства, подойдет к кульминационной фазе где-то к осени, когда можно будет задействовать именно газовый рычаг. Наверное, не иначе, как с расчетом на дальнейшее использование газового фактора и были предприняты шаги, связанные с форсированным подписанием долгосрочного соглашения между Россией и Туркменистаном о сотрудничестве в газовой сфере, согласно которому практически весь добываемый в Туркменистане объем газа со временем будет получать Газпром. Таким образом, сужается поле для маневра Украины, которая является традиционным импортером туркменского газа.
Но не только газовые рычаги могут быть задействованы для укрощения строптивого поведения Украины. Наверное, к числу факторов воздействия можно отнести и влияние на рынок нефтепродуктов в Украине, который насыщается в основном за счет топлива, производимого на нефтеперерабатывающих заводах, контролируемых, в основном, российскими компаниями. Это — ТНК и Лукойл, в собственности которых находятся основные производители моторных топлив в Украине и которые занимают наибольший удельный вес в поставке нефтепродуктов на внутренний рынок Украины. Хотя эти компании и конкурируют между собой, тем не менее при получении соответствующего политического импульса из Кремля и российского Белого дома могут иметь место синхронизированные действия, направленные на создание неблагоприятных условий снабжения нефтепродуктами, на искусственное провоцирование роста цен на внутреннем рынке нефтепродуктов, его дестабилизацию, и как следствие — подорожание всей выпускаемой продукции.
Еще один достойный упоминания способ воздействия, который россияне могут наиболее эффективно применять, — это использование уже сложившихся каналов лоббирования интересов, их можно было бы назвать как коррупционно-лоббистские связи.
В целом же позволительно говорить о том, что в условиях усиливающейся экономической зависимости нас от северного соседа он может иметь достаточно рычагов воздействия для того, чтобы пытаться склонить политическое руководство Украины к принятию выгодных для России и невыгодных для Украины решений.
Игорь БУРАКОВСКИЙ, содиректор Института экономических исследований и политических консультаций:
Идея координации усилий стран СНГ (читай, координация действий с Россией) была официально озвучена 22 ноября 2002 года на заседании правительства Российской Федерации во время обсуждения доклада «О состоянии экономических отношений Российской Федерации с государствами–участниками СНГ и задачах по их развитию». Обоснование идеи формулировалось достаточно просто. Нескоординированные действия стран СНГ по вступлению в ВТО приведут к серьезным потерям со стороны Российской Федерации. Став членами ВТО, эти страны смогут поставить перед Россией требование открыть свои рынки для их товаров, как это уже сделала Киргизия. По мнению Минэкономразвития РФ, такая ситуация вредит не только России, но и другим странам–членам ЕврАзЭС.
Сразу отметим, что данная проблема действительно существует. В самом деле, страны СНГ, вступив в ВТО, могут затем присоединиться к переговорному процессу с Россией и выставить на них свои условия. Однако и Россия вряд ли отказалась бы от такой возможности, если бы ее вступление в ВТО произошло сейчас. Поэтому российская инициатива отражает также и понимание того факта, что ее переговоры о вступлении в ВТО продвигаются не так успешно, как ей хотелось бы.
Было бы некорректно также отрицать и проблему совмещения обязательств, вытекающих из членства в ВТО и ЕврАзЭС (случай с Киргизией). Сегодня обязательства последней перед ВТО предполагают применение более низкого импортного тарифа, чем тот, который Россия считает целесообразным для данного таможенного союза.
РФ видит координацию усилий по вступлению в ВТО как присоединение стран СНГ (ЕврАзЭС, ЕЭП) к своей переговорной позиции. Иными словами, все страны должны положить на стол своих переговоров российские условия.
Не вдаваясь в детали сложного процесса переговоров о вступлении в ВТО, тем не менее хочу сделать ряд замечаний относительно самой идеи координации усилий.
Во-первых, прием в ВТО осуществляется на индивидуальной основе, поэтому процедуру такой координации достаточно сложно представить. Кроме того, каждая страна имеет свои индивидуальные особенности структуры производства, торгового режима, свою внешнеторговую специализацию. Поэтому вряд ли стоит ожидать такого уровня совпадения конкретных интересов участников координации, чтобы можно было вести речь о ее (координации) практической целесообразности.
Во-вторых, такая координация «привязывает» государство к России, то есть делает вступление страны в ВТО заложником российской политики и ее отношений с партнерами по переговорному процессу. В этой связи хотелось бы вспомнить отношение России к ратификации договора о создании зоны свободной торговли СНГ, что достаточно четко показывает ее готовность (а, точнее, неготовность) учитывать интересы партнеров по координации.
В-третьих, на практике такая координация для Украины означает отказ от уже достигнутых с таким трудом договоренностей (прежде всего от 13 двусторонних протоколов относительно доступа на рынки товаров и услуг). Честно говоря, я даже не представляю всех масштабов вреда и последствий для имиджа Украины подобного поступка. А если учесть, что наш международный авторитет, мягко говоря, и так оставляет желать лучшего, то вывод просто очевиден.
В-четвертых, нельзя признать состоятельным тот аргумент, что подобная координация позволит избежать торговых конфликтов после вступления в ВТО.
И, наконец, хотя с этого стоило бы начать, серьезные аналитики и политики прекрасно понимают, что и Россия, и Украина, и другие страны СНГ имеют свои собственные и во многом не совпадающие экономические интересы. Поэтому в основе их реализации должен лежать жесткий экономический прагматизм и понимание — где взаимное сотрудничество возможно, а где оно является выгодным только для одного партнера, да и то исключительно по политическим соображениям.
Думаю, что вывод очевиден. Нельзя поступаться национальными экономическими интересами. Кроме того, стоит крепко подумать насчет формулы отношений с партнером, который пытается вас шантажировать. Я не верю в возможность масштабных экономических санкций против Украины в связи с отказом от координации действий по вступлению в ВТО. Нынешняя же ситуация как раз убеждает в необходимости скорейшего вступления Украины во Всемирную торговую организацию для того, чтобы получить в свое распоряжение международный механизм защиты собственных экономических интересов.