Каждый саммит Европейского Союза стремится стать ключевым в его развитии и определяющим для его будущего. Конечно, саммит саммитом, но всякая председательствующая в ЕС страна хочет вписать в европейскую историю свой национальный город как место проведения очередного форума, прославившегося небывалыми результатами. На этот раз Бельгия, заканчивая свои полгода на посту председателя ЕС, изо всех сил пыталась придать саммиту в Лакене глобальное значение. Некоторые СМИ поспешили даже сообщить, что в этом пригороде Брюсселя Евросоюз открыл новую главу своей истории.
Действительно, Лакенская декларация, подписанная главами 15 государств—членов ЕС, гласила, что Евросоюз находится на «раздорожье», которое в то же время является «определяющим этапом» его существования. Однако «великие» дебаты о будущем ЕС вначале преподнесли европейским лидерам неприятные вопросы относительно их преданности реформам, а последовавшее затем решение практических вопросов вообще перешло в тональность, граничащую с ссорой. Словом, реализм происходившего вытеснил романтику замыслов.
Итак, главным результатом прошедшего в прошлый уик-энд саммита ЕС явилось решение о создании специального Конвента, который призван к 2004 году подготовить конституцию ЕС. В подписанной по этому поводу декларации о будущем Европы установлена цель на ближайшие два года — максимально сократить расстояние между разуверившимися гражданами ЕС и его руководящими институтами. Последних призвали быть в своей деятельности более демократичными, более прозрачными и более эффективными, потому что граждане на просторах ЕС «чувствуют, что вопросы решаются часто вне их видения, и хотят более широкого контроля». Ги Верховстат, бельгийский премьер-министр и хозяин саммита, подчеркнул, что декларация начнет дебаты по Европе без каких-либо табу.
В Конвент войдут 102 человека, представляющих все органы Евросоюза. Под председательством бывшего французского президента Валери Жискар д’Эстена они будут думать, как улучшить институты Европейского Союза и станут разрабатывать практическую методику подготовки увеличения ЕС — вначале с 15 до 25 государств-членов, а затем и более.
Подписавшись под Лакенской декларацией, лидеры стран ЕС согласились с формулировкой, что четыре основных договора Евросоюза могли бы в долгосрочной перспективе сформировать основу конституции. Из текста, например, стало абсолютно очевидно, что не все политические инициативы национальных столиц должны согласовываться в Брюсселе. Евросоюзу, в свою очередь, необходимо удерживаться от вмешательства в каждый, особенно регионального значения, вопрос: они должны стать прерогативой деятельности избранных представителей от стран или регионов. Говорят, даже скептики остались довольны. Создаваемый Конвент сможет укрепить власть национальных правительств, поскольку будет более представительским, чем ранее какие-либо собрания для обсуждения существования и развития Евросоюза. Именно в этом реальное значение Лакена.
Вместе с тем понятно, что Лакенская декларация положит начало дебатам по вопросам, которые, например, для Британии всегда сопровождались сложностями. Правда, премьер-министр Великобритании Тони Блэр поспешил назвать саммит победой британского подхода к Европе, ибо итоговые документы открыто исключают возможность создания федеративной супердержавы. Но они не исключают возможности написания конституции ЕС или вероятности прямых всеевропейских выборов президента Европейской комиссии (сейчас он избирается лидерами стран—членов ЕС), или осуществимости продления принципа голосования большинством по ряду чувствительных вопросов. Именно эти требования являются ключевыми в программе интеграционистского лобби в ЕС. Как будет приспосабливаться к ним член ЕС — Объединенное Королевство, не имеющее собственной конституции, пока что никто не берется предсказывать.
Бельгийский премьер, выступающий дирижером саммита, пытался убавить тон чрезмерного федерализма, которым был пропитан первоначальный вариант Лакенской декларации. Но и окончательный текст не дал ответа на жизненно важные вопросы: о разделе власти между Брюсселем и государствами — членами ЕС, о роли европарламента и национальных парламентов, о голосовании большинством.
На этом конструктивная часть саммита, можно сказать, себя исчерпала. Шаткая гармония вообще испарилась, когда на повестке стал вопрос о распределении дюжины новых агентств ЕС. С этого момента полотно «уик-энд в Лакене» приобрело черты жестокого реализма, ибо изображало непривычно отталкивающую картину функционирования Евросоюза (по неписаным договоренностям, все закулисные трения не выносились на сцену). На саммите были обнародованы даже самые неприятные реплики в прениях европейских лидеров. Хотя, как знать, может быть, это уже шаги к максимальной открытости, обещанной гражданам ЕС.
Яблоком раздора стал вопрос раздела между странами возросшего списка специализированных агентств ЕС, что, по сути, означало создание новых рабочих мест и прилив финансирования. В конечном итоге европейским лидерам так и не удалось поделить их местонахождение на просторах Евросоюза.
Искра спора вспыхнула, когда стало известно, что Бельгия в качестве председателя ЕС, предложила разместить в Хельсинки Агентство по безопасности пищевых продуктов. «Никогда!» — громко возражал итальянский премьер Сильвио Берлускони, поскольку лоббировал итальянский город Парму, родину знаменитого копченого окорока. «Парма ассоциируется с хорошей кухней, которая финнам даже не известна», — возбужденно протестовал итальянец. Бельгийский премьер Верховстат, ведущий субботнее вечернее заседание, парировал: «Гастрономическая привлекательность региона не является аргументом для размещения там агентства ЕС».
Коллеги принялись унимать разбушевавшегося Берлускони. «Я люблю Парму, — обратился к Берлускони германский канцлер Герхард Шредер, — но вам никогда не удастся достичь результата, если вы будете вести спор таким образом». Французский президент Жак Ширак примирительно упомянул, что Лиль также хотел бы получить «пищевое» агентство, но смирился, мол, с недостаточной поддержкой. При этом Ширак вдруг забыл, что Франция вообще-то получила больше всех — четыре агентства и при этом отказалась отдать Португалии Агентство по безопасности на море.
Лидеры государств вообще были очень недовольны тем, что Бельгия предложила Франции четыре новых агентства, несмотря на то, что французы уже выиграли президентство в Конвенте. Многие считали, что более молодой кандидат, хороший коммуникатор, был бы более удачным выбором для воссоединения разочарованных европейцев с их отдалившимися и нелюбимыми институтами. В этом смысле задача председателя Конвента — не из легких. На самом деле те правительства, которые предпочли бы видеть во главе его нынешнего премьер-министра Нидерландов Вима Кока, не осмелились говорить об этом вслух из-за боязни не получить расквартирование новых агентств.
Австрийский канцлер Вольфганг Шюссель был недоволен, что Австрии ничего не досталось при разделе этого пирога. Горан Перссон, премьер-министр высокотехнологической Швеции, жаловался, что Агентство по информационным технологиям ушло в Испанию. Многие претендовали на полицейский колледж, в том числе и Британия, но он так и не достался никому. В конце концов терпению председательствующего Верховстата пришел конец, он сухо и веско подвел итог — «на этом все» — и закрыл саммит. Оставив Испании на ее следующие президентских полгода в ЕС разматывать весь клубок неурядиц и непониманий.