Ситуация вокруг иракского Курдистана развивается таким образом, что Турция может в любую минуту ввести свои войска в Ирак. Турки сосредоточивают свою военную силу на юго-восточной границе для возможного удара против сепаратистской Рабочей партии Курдистана (РПК). Вызывающие тревогу политические события в треугольнике Ирак—Курдистан—Турция не только усугубляют иракский кризис, но и дестабилизируют весь Ближневосточный регион.
Впрочем, перенос военных действий на территорию Ирака — это последнее, в чем нуждаются иракцы или американцы. И предотвращение этого должно бы стать основным приоритетом для Соединенных Штатов, Ирака и Европы. Курдская область — самая стойкая и наиболее проамериканская часть Ирака, и, как бы этого ни хотелось туркам, ни Вашингтон, ни Багдад не могут себе позволить внести такое непродуманное вмешательство еще одним пунктом в и без того пространный список сегодняшних иракских проблем.
Федеральное руководство Ирака оказалось неспособным адекватно реагировать на угрозы со стороны Турции, в определенной степени повторяя политику Саддама Хусейна, который препятствовал турецким военным операциям на севере Ирака. Вместе с тем руководство Курдистана настроено решительно. Оно неоднократно заявляло о намерении противостоять турецкой агрессии. Поэтому эскалация конфликта происходит на фоне усиления военных формирований Курдистана — пешмерга. Ранее это было порядка 60—80 тысяч бойцов, закаленных в сражениях с саддамовской армией и турецкими рейдами на территорию Ирака в период правления Хусейна. Сейчас же курды намерены серьезно усилить свои позиции.
При этом нужно учесть, что пешмерга проходят обучение у американских инструкторов и имеют на своем вооружении сотни единиц тяжелой техники. Поэтому если Турция и Курдистан пойдут на реальное крупномасштабное противостояние, то может вспыхнуть широкомасштабная война. Тем более что ситуацией на иракском фронте немедленно воспользуются боевики из РПК, уже активизировавшиеся на востоке Турции. Фактически Анкаре придется воевать с курдами как минимум на двух фронтах, не учитывая возможных террористических атак внутри страны. Поскольку в Турции начался туристический сезон, курды вновь смогут использовать теракты на курортах в качестве ответа на боевые действия.
К тому же курдская кампания Турции способна еще больше осложнить обстановку в турецком Курдистане. Ведь даже в самые лучшие времена турки контролировали только незначительную его часть, тогда как большая часть района оставалась вне контроля Анкары. Когда американцы уйдут из Ирака, вопрос независимости иракского Курдистана встанет еще острее, а курды, вдохнувшие воздух свободы, с удвоенной энергией продолжат борьбу. И, скорее всего, рано или поздно, несмотря на огромные потери, они создадут свое независимое государство.
Однако нельзя исключать и другого варианта развития сценария. Если взглянуть на мировую карту политических событий по крайней мере последних двух-трех месяцев и вместе с тем взглянуть на карту этого региона с оперативно-тактической и военной точек зрения, то вырисовывается несколько иная ситуация. Возможно, концентрацией турецких войск на границе больше должен быть озабочен Иран, а не Ирак. Поскольку иракский Курдистан является лишь частью общей территории Курдистана, а часть курдских территорий входит и в состав Ирана.
И если турецкие войска будут введены в иракский Курдистан, то очень вероятно, что главной целью таких действий окажется вторжение в иранский Курдистан. Если же принять во внимание, что именно на этой неделе США сконцентрировали свой военный флот у берегов Ирана и мировая общественность уже несколько дней обсуждает возможность вторжения их в эту страну, а официальные должностные лица Соединенных Штатов не опровергают такой ход событий, — то можно сказать, что гипотетически турецкое вторжение может служить маневром для удара с двух сторон. Что было бы, если исходить с точки зрения вторжения, вполне логично.
Поскольку если США могут перебросить лишь мобильные силы, то Турция таким образом способна перебросить на «второй фронт» любые имеющиеся военные силы. Они ни в чем не уступают, в большей степени даже превосходят иранские — и по оснащению, и своей подготовке. С другой стороны, военные — это ведущая сила турецкого общества, в отличие от иранских военных, в известной степени являющихся вторыми, поскольку первые — исламские «идеологические лидеры».
Также сегодня, кроме тактических задач по укреплению имиджа турецких военных, существует и стратегическая задача. Фундаментализм Ирана бросает как внешнеполитический, так и внутриполитический вызов Турции. Исламизация общества представляет в Турции значительную угрозу, и эту угрозу военные и политическая элита Турции должны каким-то образом устранить. В последние годы Иран сделал очень весомую заявку на лидерство в мусульманском мире. А Турция, по многим соображениям, никак не желает уступать это геополитическое место. И последний, очень весомый аргумент: турецким военным нужно продемонстрировать всему миру, и, быть может, США прежде всего, что они являются действенной силой, способной решать любые вопросы в своем регионе.
Поэтому можно предположить, что именно это — главная цель действий армии Турции. И очень важный политический посыл со стороны турок США, который можно расшифровать так: во время, когда разворачиваются такие события, нужно относиться с большей терпимостью ко всем силам, завязанным в этом регионе, и прежде всего — к Турции.
Как эти маневры способны повлиять на Иран, и действительно ли будет военное вторжение — вопрос довольно интересный. Поскольку именно накануне, неожиданно и впервые за многие десятилетия, состоялись полномасштабные переговоры между США и Ираном, во время которых отмечались весьма положительные возможности сотрудничества. В таком случае нагнетание обстановки практически сразу после переговоров — определенная неожиданность. Хотя объяснить это не так уж и сложно. Если взять упрощенную модель плохого и хорошего полицейского, то этим Ирану предложен выход — между очень хорошим сотрудничеством и очень плохим военным противостоянием.
Если же предположить, что турецкая военная демонстрация силы предназначена только для курдов, то это чрезвычайно мощный вызов США и фактически самоубийство для военной, а значит, и для политической системы Турции. Поскольку для военных Турции поддержка Америки если не решающая в ресурсном плане, то является тем спусковым крючком, который решает их судьбу в одну или другую сторону. Поэтому ни в коем случае не может быть противостояния со США, столь открытого и необдуманного. Ведь это стало бы фактически стратегической поддержкой исламистских экстремистов и иранских фундаменталистов.
Один из главных вопросов этой ситуации — как должны отреагировать США на подобный военный демарш с турецкой стороны. Ведь увеличение насилия посредством привлечения к конфликту в Ираке такого стратегического союзника Америки, как Турция, усугубило бы вызовы, стоящие перед Соединенными Штатами. Вашингтон не явно, но все-таки занял сторону курдов. Ведь глава Пентагона Роберт Гейтс уже призывал Анкару отказаться от намерений военным путем решать курдскую проблему в Ираке и попытаться решить ее на собственной территории.
Получается так, что факты указывают и на курдский вектор направления турецкой военной мощи, и на возможность использования ее против Ирана. Хотя вполне возможно, что в русле последних демаршей, отражающих недовольство отсрочкой вступления Турции в Европейский Союз, Турция выбрала благоприятное время, дабы заявить всем сторонам — США, Западной Европе, Ирану: в этом регионе существует мощное государство и мощная военная сила, имеющая собственные конкретные интересы, с которыми нужно считаться.