Узбекский президент Ислам Каримов прибыл в российскую столицу через несколько дней после того, как в Москве прошла встреча министров иностранных дел стран Шанхайской пятерки — объединения, включающего, помимо России и Китая, три бывших республики советской Средней Азии — Казахстан, Киргизия и Таджикистан. В связи с этим несколько нарочитым совпадением многие российские наблюдатели вспомнили, как Каримов, вначале без особого энтузиазма относившийся к пятерке, в прошлом году участвовал в ее саммите и даже намекал, что Шанхайская пятерка вполне может превратиться в шестерку. Однако обращать внимание, по-моему, стоило не на это. А скорее на тот факт, что на стамбульскую встречу руководителей тюркоязычных государств Ислам Каримов — единственный из президентов — не поехал, послав вместо себя председателя парламента. А в Москву вполне выбрался, хотя для узбекского лидера, в отличие от его казахстанского коллеги Нурсултана Назарбаева (также, кстати, собирающегося в Москву вслед за Каримовым), визиты в Россию — событие нечастое.
Отсутствие Каримова в Стамбуле и его присутствие в Москве — показатель ясного выбора узбекского президента. В противостоянии набирающему силу Исламскому движению Узбекистана (ИДУ), целью которого является прежде всего свержение каримовского режима, президент как будто может рассчитывать только на Москву. Анкара пока что никак не обозначила своей готовности помогать Ташкенту. Вашингтон также хотел бы, чтобы проблемы региона были разрешены без его непосредственного участия. Бывший государственный секретарь США Мадлен Олбрайт в ходе своего последнего визита в регион ясно дала понять Каримову, что ему необходимо опереться на российскую военную поддержку и улучшить отношения с Москвой. Республиканская администрация, которая, возможно, куда более скептически настроена относительно российского участия в проблемах стран Центральной Азии, пока что ничем себя не проявила. Каримов, между тем, вынужден смотреть на календарь, понимать, что в теплые весенние и летние месяцы наступления боевиков ИДУ можно ожидать в любой момент. И у него нет времени ждать, пока президент Джордж Буш-младший заметит его страну.
Он летит к Путину. Этот полет — еще одна демонстрация того, насколько ущербно «диссидентство» в СНГ. Из пяти стран, составляющих ГУУАМ, в одной пришли к власти силы, по крайней мере на словах декларирующие необходимость присоединения к российско-белорусскому союзу, президент другой нуждается в российской военной помощи, президент третьей стремится получить российскую политическую поддержку… По сути, никакого ГУУАМа больше нет — есть лишь страны, руководители которых из тех или иных соображений пытаются использовать Россию — ту самую Россию, без которой они собирались обойтись в своем объединении…
Самое главное — правилен ли этот расчет? Смогут ли молдавские коммунисты присоединить свою не граничащую ни с Россией, ни с Беларусью страну к российско-белорусскому союзу в ситуации, когда Россия содержит режим Александра Лукашенко с плохо скрываемым раздражением? Получает ли на самом деле Леонид Кучма поддержку из Кремля или российские руководители просто используют ослабление его позиций для решения вопросов более широкого участия своего бизнеса в украинской приватизации? И будет ли Москва помогать Ташкенту? Ведь во время последнего наступления боевиков ИДУ — а произошло оно вскоре после визитов в регион Мадлен Олбрайт и Владимира Путина — оказалось, что Россия менее всего хочет втягиваться в конфликт, что бы ее руководители при этом не говорили. Потому что одно — слова об общей опасности радикального исламского терроризма, а совсем другое — реальное втягивание в непредсказуемую ситуацию как раз на границе с Афганистаном армии, которой уже приходилось оставлять взрывоопасный регион отнюдь не в лучшем состоянии духа…
Путин может сколько угодно улыбаться Каримову и с серьезным видом обсуждать с ним проблемы узбекских исламистов. Но Россия не пошлет в Узбекистан войска и вряд ли станет помогать ему серьезными поставками оружия. Во-первых, потому что Россия не самая обеспеченная страна мира и у нее попросту нет денег на такую операцию. Во-вторых, потому что сам Каримов скорее шантажирует возможным появлением русских своих недругов, чем хочет этого. В-третьих, потому что в Москве понимают: пребывание каримовского Узбекистана в российской сфере влияния — это явление временное, целиком связанное с военными проблемами Ислама Абдуганиевича. Если Каримову удастся справиться со своими врагами, он быстро забудет о России. А если нет, то поймет, что от Москвы настоящей помощи ждать не следует. И начнет поиск спасителя в другом месте.
С прагматической точки зрения России не следует ни помогать Узбекистану, ни отталкивать руку просящего. Однако, как и во многих других случаях российской политики на постсоветском пространстве, это создает скорее иллюзию российского влияния на ситуацию в регионе. Еще одно обстоятельство, ограничивающее это влияние, — ревность. Уже десять лет Каримов и Назарбаев не могут решить, кто из них главная фигура в Центральной Азии. Для России подружиться с Каримовым по-настоящему — означает по-настоящему оттолкнуть от себя Назарбаева. А казахстанский президент, также, как я писал вначале, собирающийся в Москву, в последнее время проявляет невиданную лояльность российскому коллеге и продвигает идею реального развития маловразумительного Евразийского экономического сообщества, очередная встреча глав государств — членов которого пройдет уже в июне. Для Кремля идея ЕЭС — неплохой пропагандистский ход, по крайней мере, для собственного населения — вот, не нужна нам эта Европа, мы свое содружество создаем. И создавать себе сложности с Назарбаевым — председателем интеграционного комитета ЕЭС — в Москве не будут даже ради Каримова…
Все это означает только то, что ситуация в Центральной Азии на самом деле зависит не от России или Запада, а от способности местных эмиров защищать свои постоянно раскачиваемые недругами троны. Приезд Каримова в Москву — знак того, что узбекский президент уже ощутил колебания почвы под ногами и очень хочет, чтобы кто-нибудь остановил землетрясение…