В последние месяцы мир с опаской следит за нарастающим китайско-американским противостоянием. Похолодание в отношениях двух стран, на которое еще в начале зимы обратили внимание специалисты, сегодня, с наступлением весны, превращается в полномасштабную холодную войну. На первый взгляд ничего удивительного не происходит. Отношения Пекина и Вашингтона на протяжении последних десятилетий переживали подобные взлеты и падения не раз, за оттепелями постоянно следовали заморозки. Но сегодня эту, казалось бы привычную, ситуацию принципиально отличает то, что конфликт Китая и США, похоже, впервые начинает выходить за рамки двусторонних отношений.
Учитывая возросшую роль Поднебесной в современном мире, ее глобальное значение, сегодня впервые проявляется то, о чем так долго говорили: Пекин пробует себя в глобальной игре, на которую долго не отваживался. Причем сразу же заявляя: правила в этой игре в новом столетии будет определять он. Дряхлеющие законодатели геополитической моды США, скованные множеством проблем, видимо, осознали это раньше других. Но пока не нашли эффективных инструментов сдерживания или нейтрализации этого китайского рывка. Старые меры не действенны, новые методы не выработаны, а отступать нельзя.
Кризис дал Китаю шанс
Можно сказать, что именно Запад сам нарушил спокойствие дремлющего гиганта и теперь не знает, как совладать с этой силой, направить ее в выгодное для себя русло. Нынешняя администрация США на протяжении всего прошедшего года только и делала, что пыталась «приручить» Китай, оттянуть неизбежный выброс накопившейся в его недрах силы. В этом Бараку Обаме помог фактор глобального экономического кризиса, позволив несколько отсрочить наступление момента окончательного пробуждения Китая. Но кризис сделал эту страну еще более сильной, и сегодня Пекин готов с возросшей энергией решать проблемы собственного внутреннего развития и задачи, которые перед ним ставит глобальная ситуация.
На нынешнем этапе кризиса становится очевидно, что не только экономическая, финансовая, но и политическая архитектура современного мира дала сбой. Государства продемонстрировали неспособность действовать сообща в преодолении общих угроз, которые, как в случае с финансовым кризисом, отразились на значительной части человечества. Китай, в котором проживает его шестая часть, решил действовать самостоятельно, полагая, что ждать, когда за ним подтянутся другие, означает гибель для страны.
Контр-адмирал Ян И, старший эксперт Института стратегических исследований Университета национальной обороны в Пекине, считает, что Китай оказался на передовой глобальной борьбы с кризисом по воле обстоятельств. «В нынешней ситуации мы поняли, что лучше быть активными и взять инициативу в свои руки», — говорит он. По мере углубления кризиса китайские власти начали более отчетливо осознавать плоскости, в которых находятся национальные интересы страны и направления, из которых исходят или могут исходить угрозы. Несколько примеров.
Ориентированный на экспорт китайский производственный сектор оказался наиболее незащищенным перед кризисными явлениями в связи с падением мирового потребления, прежде всего в США. Заставить тратить американцев больше Пекин не в силах, зато китайцы умудрились за короткий срок переориентировать часть своих экспортных потоков на новые рынки, наименее затронутые этим спадом, а излишки не ушедшего за границу товара реализовать внутри страны. Чем, кстати, решили проблему стимулирования внутреннего потребления с целью сохранить стабильно высокие темпы экономического роста.
В то же время значительные финансовые стимулы по поддержке экономики в условиях кризиса были реализованы в Китае через конкретные проекты поддержки и развития реального сектора экономики, крупные проекты в инфраструктурном строительстве, в то время как, например, в Европе и США намного большие суммы тратили на ссуды финансовому сектору. В нынешнем году КНР продолжит политику стимулирования и даже расширит ее за счет социальных программ, инвестиций в науку и инновации.
Китай видит, что остальной мир идет в ином направлении — накапливая долги и проедая кредиты. Эти отличия особенно проявились во время работы «большой двадцатки». Пообещав таким динамично развивающимся странам, как Китай, больше полномочий в решении глобальных вопросов, там никто, видимо, не собирался прилагать усилия для того, чтобы современная глобальная архитектура стала меняться для выполнения Поднебесной такой миссии. Председатель КНР Ху Цзиньтао вместе с лидерами «двадцатки» в апреле прошлого года договаривался о том, что Китай поможет мировой экономике выйти из кризиса. Однако он предупреждал, что огромные валютные резервы не станут глубоким карманом, из которого охваченные кризисом страны будут черпать необходимые резервы и кредиты. Так оно и случилось: свои средства Пекин потратил на себя.
КНР была готова дать МВФ 100 млрд. долл., но только в обмен на решение членов фонда о том, что роль Китая и других развивающихся стран в принятии решений по глобальным экономическим вопросам будет более существенной. Это предложение не прошло. В итоге сумма взноса в антикризисный резерв МВФ была уменьшена Пекином в два раза. Минувшим летом Китай договаривался с Соединенными Штатами о стратегическом партнерстве в торгово-экономической сфере. Американцам было важно сохранить КНР в качестве главного кредитора и в то же время заставить Пекин перейти к более мягкой политике валютного регулирования. Китай со своей стороны стремился получить достаточно широкий доступ для своих товаров на рынки США, усилить свое присутствие в экономике Америки путем поглощения дешевеющих из-за кризиса американских компаний, но уже осенью натолкнулся на жесткий протекционизм США. Тем не менее Пекин не перестал кредитовать США и к настоящему моменту владеет долговыми обязательствами американского правительства почти на один триллион долларов и резервами более чем в два триллиона долларов.
Во второй половине 2009 года Китай применил новую тактику и особенно активизировал проникновение своего капитала на рынки Европы, Америки, стран Азии и Африки, скупая стратегически важные или перспективные для развития самой КНР предприятия — горнодобывающие и высокотехнологичные.
К концу прошлого года Пекин реально ощутил, что его антикризисная стратегия оказалась более эффективной, чем многих других стран, которые все это время следовали рекомендациям мировых финансовых структур. Вкратце итог первого года борьбы с кризисом в Китае можно охарактеризовать такими фактами. Рост ВВП — 8,7% в 2009 году и планы не снижать темпы роста в нынешнем. По размерам номинального ВВП Китай вышел на второе место в мире после США. Обогнав Германию, он стал крупнейшим в мире экспортером своих товаров.
Для лидеров Китая успех этих экономических стимулов — основа для укрепления социальной и политической стабильности. Отсутствие этих составляющих — основная угроза для страны с многочисленным населением в период кризиса. Однако Китай хотел бы также конвертировать эти свои реальные экономические успехи в другие сферы — это и военная мощь, научный потенциал, политические дивиденды и международный престиж.
О чем молчат лидеры, но мечтают полковники
Но оказалось, что за год кризиса структура глобальных политических отношений изменилась незначительно. Пространства для реализации Китаем своих растущих амбиций и претензий на лидерство в мире не стало больше. По некоторым параметрам, напротив, можно даже констатировать сужение этого поля для игры, при том что конкуренция между странами, которым нужно выживать в условиях кризиса, только обостряется. На Западе обратили внимание: невозможность конвертации успеха последних китайских достижений «вовне» приводит к тому, что они причудливым образом начинают влиять на внутреннюю ситуацию в стране. Здесь активизировались силы, выступающие за то, чтобы Китай наконец перестал позиционировать себя слабым и явил миру свою реальную силу и мощь.
Выразителями этих идей стали, среди прочих, военные, получившие в последние месяцы от властей карт-бланш достаточно свободно высказывать свои мысли в газетах, на телевидении и даже в книгах. Одна из таких работ под емким названием «Китайская мечта» вышла из-под пера полковника Лю Минфу, профессора упоминавшегося выше Университета национальной обороны. «Стать глобальным лидером — вековая мечта Китая. Чтобы этого добиться, нужно иметь крупнейшую экономику в мире, дополненную соответствующей военной мощью», — пишет он. По мнению Лю Минфу, потребуется 90 лет, чтобы Китай стал безусловным мировым лидером, опередив США по ВВП в ближайшие 30 лет, по военной мощи — за 60, по среднедушевому доходу — к концу столетия: «в XXI веке наступила очередь для Китая стать мировым лидером».
Полковник Лю не одинок в подобных суждениях. Такие высказывания ложатся на благодатную почву культивируемых в Китае патриотических настроений. Власти порой побаиваются этих ура-патриотов, призывая их держаться в тени. Те со своей стороны критикуют власть за нерешительность. Впрочем, активных сторонников китайской экспансии не так много, но их влияние одновременно с укреплением экономической мощи постоянно растет.
Проведенные в Пекине китайскими журналистами исследования показали: примерно 80% опрошенных хотят, чтобы Китай стал супердержавой с сильной армией. В то же время лишь половина считает, что об этих планах следует уже сейчас говорить публично. Руководство Китая разделяет скорее последнее мнение о том, что не стоит торопиться, и продолжает строго следовать указаниям патриарха китайских реформ Дэн Сяопина «до поры притворяться слабым».
В то же время, даже несмотря на такую тактику, в последние месяцы стало очевидно, что шила в мешке не утаишь и что Пекин взял на вооружение новый курс: стал отстаивать свои интересы более решительно и целенаправленно. Именно эта политика привела его к столкновению с интересами США. Еще прошлым летом Китай в ответ на ставшие традиционными в Вашингтоне призывы девальвировать юань неожиданно ответил требованием к властям США усилить финансовую дисциплину у себя в стране. Китай как владелец значительных запасов долларов и американских долгов не заинтересован в том, чтобы экономика США чувствовала себя плохо. В противном случае, намекнули в Пекине, возникнут «сомнения в необходимости обладания значительными американскими долговыми обязательствами».
То, в какой манере это было сказано, насторожило американцев. Политики в Вашингтоне назвали подобные заявления Пекина «долговым терроризмом». Перед Соединенными Штатами встал вопрос, насколько такая тесная интеграция с Китаем соответствует интересам и национальной безопасности страны. В ноябре эта проблема для американской администрации выглядела еще более остро и злободневно. Накануне своего визита в Пекин Барак Обама очень хотел, чтобы эта поездка стала свидетельством и итогом определенных успехов его новой китайской политики. Обама стал первым американским лидером, посетившим Китай в первый год своего президентства. Он явно верил, что страны с таким уровнем взаимодействия могут разрешить противоречия. Но это сделать не удалось.
Наблюдатели говорят, что в ходе всего визита президент США испытывал некоторое смущение и неловкость в общении с китайскими собеседниками. В Пекине явно не действовали его тщательно отрепетированные жесты и широкая улыбка. От председателя КНР Ху Цзиньтао веяло холодом и сдержанностью. Китайская сторона всякий раз пыталась принизить роль Обамы, подчеркнуть, что тот приехал скорее в роли просителя. А по итогам визита официальные СМИ КНР писали: «Однополярный мир, которым США наслаждались после окончания холодной войны, пришел к концу, а новая эра, когда Китаю и США придется смотреть в лицо глобальным вызовам вместе, только начинается». Барак Обама мало возражал и даже отдал должное Китаю в борьбе с кризисом. Однако именно после этого визита отношения двух стран приобрели совсем другой характер.
В следующий раз США и Китай столкнулись в декабре на климатическом саммите в Копенгагене. Уже в новом году Вашингтон перешел от обороны к наступлению, пытаясь заставить Пекин раскрыть свои карты. Барак Обама объявил о желании выполнить старое обещание своего предшественника на президентском посту Джорджа Буша (от которого тот воздержался, чтобы не портить отношения с Китаем): продать Тайваню американских вооружений на 6,4 млрд. долл. Последним камнем в китайский огород стала личная встреча американского президента с тибетским духовным лидером в изгнании — далай-ламой. Одновременно Вашингтон возобновил массированную критику Пекина за несоблюдение прав человека и принципа свободы слова.
Все эти шаги были предприняты с такой быстротой, что создается впечатление, будто Обама хочет одним махом перечеркнуть целый год наработок своей собственной политики в отношении КНР. Китай гневно отреагировал на действия США, которые прямо задевают его национальные интересы. Впрочем, гнев Пекина был скорее наигранным, полагают в США. Ведь там и раньше отчетливо понимали, что Вашингтон не откажется помогать Тайбею и что встреча с далай-ламой состоится рано или поздно. А вот чего в США не ожидали, так это ответных мер Китая. Пока это решение заморозить военные контакты. Однако Пекин грозит в будущем санкциями, в частности против тех американских компаний, которые примут участие в реализации поставок оружия на Тайвань.
Возможно, со стороны Вашингтона массированная попытка «атаковать» Пекин сразу по нескольким болезненным для него направлениям была лишь разведкой боем или отвлекающим маневром. Об этом свидетельствует тот факт, что уже в марте американская сторона сама предприняла попытку нормализовать отношения. Пекин посетила делегация в составе заместителя госсекретаря Джеймса Стейнберга и старшего советника Белого дома Джеффри Байдера. Дипломатам была поручена весьма деликатная миссия: убедить китайцев снять возникшую напряженность в отношениях, в том числе путем организации визита Ху Цзиньтао в Соединенные Штаты для участия в международном саммите по ядерной безопасности, который пройдет в Вашингтоне 12—13 апреля.
По сообщениям китайской и американской прессы, дипломаты госдепа во время всех переговоров испытывали жесткое давление китайской стороны в вопросе Тайваня. От США требовали отказаться от выполнения обещанной поставки оружия. В более пространной трактовке этих слов американцы уловили, что Пекин не желает далее мириться с ситуацией, когда Вашингтон демонстративно пытается действовать вопреки его интересам.
Тем временем КНР пытается повернуть игру против США. Ведь если скрытые мотивы действий Китая не столь заметны, публичность, с которой Белый дом пошел на обострение отношений, на руку китайцам. Пекин возложил на Вашингтон ответственность за ухудшение двусторонних отношений и ждет сатисфакции. Очевидно, теперь у Китая есть силы и уверенность в том, что ему удастся противостоять подобным провокациям. Для начала – с помощью серией дипломатических демаршей, которые в итоге могут привести, например, к отказу председателя КНР Ху Цзиньтао от визита в США. В таком случае Пекину и Вашингтону едва ли удастся избежать периода некоторого похолодания в отношениях.
Но дело, видимо, ограничится не только этим. Еще в конце прошлого года лоббисты, близкие к официальным кругам в Вашингтоне, советовали своим знакомым бизнесменам, работающим в Китае и с Китаем, к апрелю максимально сократить свою активность, не делать крупных вложений в китайскую экономику. Появилась информация, что и власти КНР в конце февраля приняли секретную директиву для своих компаний вывести китайские инвестиции из наиболее рискованных финансовых инструментов в США и ограничиться лишь покупкой гособлигаций. В Пекине уверены: от противостояния больше пострадает американская экономика, поскольку китайское влияние на нее более ощутимо, чем американской на китайскую. Но на берегах Потомака, похоже, не намерены отступать, усматривая в дешевом экспорте из Китая главную угрозу для возрождения американской экономики и причину безработицы. В конгрессе США более сотни законодателей потребовали от администрации Барака Обамы ввести санкции против Пекина и китайских товаров (предполагается 25-процентная пошлина на весь импорт), пожаловаться на валютную и торговую политику Китая в ВТО и МВФ. По мнению американских экспертов и политиков, курс китайского юаня к доллару должен быть как минимум на 40% выше, чтобы в торговле со США не накапливалось отрицательное сальдо. В Пекине не согласны с этим и говорят, что по итогам марта сами получат дефицит во внешней торговле, поэтому не собираются менять курс юаня.
Сейчас в Вашингтоне ожидают 15 апреля: в этот день американский минфин должен обнародовать доклад, в котором Китай может быть объявлен «валютным манипулятором». Это заявление может стать основанием для введения всех вышеперечисленных санкций. А нынешний конфликт может стать «первым выстрелом» в реальной борьбе за лидерство между США и Китаем.