Этот тезис, по-видимому, наиболее полно характеризует прошлое, современное и, очевидно, близкое будущее этого важного и вместе с тем крайне неспокойного региона, который уже не первое десятилетие находится в центре международной политики. Начало 2019 г. также свидетельствует: основные события на мировой арене будут разворачиваться именно на Востоке, а противодействие Ирана остается одним из главных внешнеполитических приоритетов администрации Трампа. Чтобы разобраться в том, чего именно можно ожидать, исходя из американо-иранского противостояния, очевидно, следует вернуться на несколько лет назад.
Еще на этапе президентской кампании была хорошо известна острая критика Трампа в адрес ядерного соглашения с Ираном 2015 г. Неудивительно, что именно поэтому иранцы отчаянно не желали прихода Трампа в Белый дом. Однако также можно вспомнить, что в конце 2017 г. в Иране прошли массовые демонстрации, которые начинались как протест против коррупции и экономических трудностей, а позже даже стали фактором международной политики, в частности спровоцировали тогда дискуссию в ООН о соотношении между государственным суверенитетом и правами человека.
Примерно в те же дни журналисты известного интернет-издания Politico обнародовали материалы расследования, в которых содержалась взрывная информация о том, что администрация Обамы (для обеспечения ядерного соглашения с Ираном) фактически свернула операцию американских правоохранителей против проиранской группировки "Хизбалла" - ливанской шиитской парамилитарной организации, которая действует при поддержке Ирана.
В материале отмечалось, что американскую операцию под названием "Проект Кассандра" начали еще в 2008 г. для противодействия "Хизбалле", которая, согласно собранным к тому времени доказательствам, превратилась в "международный уголовный синдикат", торговавший оружием и наркотиками и получавший от этого ежегодные доходы на сумму около 1 млрд долл. В частности, во время расследования выяснилось, что "Хизбалла" поставляла наркотики из Латинской Америки в США и отмывала полученные средства через один из ливанских банков, используя схемы по поставкам подержанных американских автомобилей в Западную Африку.
Однако журналисты Politico также выяснили, что, несмотря на предоставленные материалы, министерство юстиции США неоднократно отказывало в открытии уголовных дел против членов "Хизбаллы" и ряда связанных с ней лиц. Кроме того, отмечалось, что Государственный департамент США не приложил тогда должных усилий к экстрадиции обвиненных лиц в страны, в которых их могли арестовать.
По мнению авторов исследования, причиной этого могла стать настроенность администрации Обамы на поиск контактов с т.н. умеренными элементами "Хизбаллы" и общий курс тогдашнего Белого дома на нормализацию отношений с Тегераном с целью заключить ядерное соглашение.
Ссылаясь на источники в Агентстве США по противодействию наркотикам (DEA), интернет-издание отмечало, что после заключения ядерного соглашения с Тегераном "Проект Кассандра" фактически остановили, что привело к потере оперативных возможностей в международных уголовных кругах, разветвленные связи которых тянулись не только в Иран, но и в Россию, Венесуэлу, Колумбию, Мексику и Соединенные Штаты.
Конечно же, расследование Politico, несмотря на некоторые критические замечания со стороны бывших должностных лиц времен Обамы, не могло не повлиять на и так уже крайне отрицательное отношение администрации Трампа к ядерному соглашению с Ираном. Неслучайно министерство юстиции США в январе 2018 г. начало новое расследование фактов, упомянутых в публикации Politico.
После решения США выйти из ядерного соглашения с Ираном от 14 июля 2015 г., известного как Общий всеобъемлющий план действий, иранская ядерная программа снова оказалась в центре внимания мира. Очевидно, следует вспомнить, что Иран еще в 1968 г. присоединился к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). На начало 1990-х Иран пытался получить помощь в развитии ядерной энергетики со стороны ряда стран, в частности Китая и Аргентины, которые должны были отказаться от сотрудничества с Тегераном под давлением США, уже тогда считавших ее прикрытием для создания ядерного оружия.
Чуть позже началось соответствующее сотрудничество Ирана с Россией, в частности на основании подписанных контрактов на строительство энергоблоков для АЭС в Бушере и поставку туда ядерного топлива. Разрабатывал Иран и собственные залежи урановой руды, а также укреплял научно-техническую базу, которая, очевидно, является самой передовой в регионе, за исключением Израиля.
Однако уже в 2003 г. международное сообщество убедилось, что Иран сам может обогащать уран: стало известно о соответствующем заводе в Натанзи, детали для центрифуг которого, как выяснилось, поступили из Пакистана через какую-то подозрительную сделку. Это беспокойство усилилось после обнаружения попыток Ирана незаконно получить в Европе устройства, которые можно использовать для создания ядерного взрывного устройства. Главные подозрения мирового сообщества и Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) относительно Ирана заключались именно в его попытках утаить деятельность по созданию ядерного потенциала, а также в наличии довольно мощной ракетной программы.
США, в свою очередь, всегда были обеспокоены значительными региональными амбициями Ирана. Но когда Тегеран почти вплотную приблизился к т.н. ядерному порогу, администрация Обамы все же пошла на заключение многосторонней договоренности, которая должна была направить эту иранскую программу на исключительно мирный путь.
Так, 14 июля 2015 г. США, Китай, Британия, Франция, Германия, Россия и Иран подписали Общий всеобъемлющий план действий, которым, в частности, предполагалось уменьшить количество иранских центрифуг для обогащения урана; преобразование реактора Арак в исследовательский; доступ МАГАТЭ ко всем ядерным объектам Ирана и постепенную отмену антииранских санкций. Кстати, тогда, в 2015-м, в Украине мало кто заметил, что само решение ситуации вокруг ядерной программы Ирана позволило Кремлю выйти из дипломатической изоляции после оккупации Крыма и вернуться на международную арену.
8 мая 2018 г., несмотря на многочисленные призывы отовсюду продолжать диалог с Тегераном, президент Трамп принял решение, что США должны выйти из многостороннего соглашения с Ираном от 2015 г. В тот день президент Соединенных Штатов заявил: "Иран является главным спонсором терроризма в мире... В основе иранского ядерного соглашения была ложь, что доказано". "Любая страна, которая помогает Ирану в его стремлении получить ядерное оружие, также может попасть под жесткие санкции Соединенных Штатов", - подчеркнул тогда Дональд Трамп.
Ракетная программа Ирана сегодня признана одним из наиболее контроверсионных вопросов современной международной политики и тесно связана как с иранским ядерным соглашением 2015 г., так и с решением США выйти из него. Особую тревогу у международного сообщества вызывает именно баллистический компонент иранской ракетной программы, т.е. возможность создавать ракеты с дальностью полета свыше 5500 км. Сегодня же главная задача Ирана - увеличить меткость имеющихся ракет, а также развить собственную космическую программу. Определенного прогресса достиг Тегеран и в производстве беспилотных летательных аппаратов военного назначения.
Анализ информации из разных источников свидетельствует, что, несмотря на системные меры и значительные усилия стран - участниц Режима контроля над ракетными технологиями (РКРТ), Иран смог наладить эффективную сеть приобретения за рубежом разных компонентов для своей ракетной программы, а также начать собственное производство внутри страны, хотя в некоторых сегментах его зависимость от импортных технологий остается довольно критической.
Возвращаясь к ядерному соглашению с Ираном от 2015 г., можно констатировать, что серьезное беспокойство Вашингтона и Запада в целом вызывает не только собственно ракетная программа Тегерана, но и т.н. вторичное распространение, т.е. попытки Ирана самостоятельно или совместно с другими странами разрабатывать новые ракетные системы, а также их экспорт за рубеж.
Что происходит сегодня, и чего можно ожидать?
Как известно, в мае прошлого года Вашингтон обнародовал довольно пространный перечень требований к Тегерану, среди которых: самое полное и самое откровенное сотрудничество с Международным агентством по ядерной энергии (МАГАТЭ), включительно с предоставлением всех данных относительно военного компонента ядерной программы; прекращение развития ракетных систем, способных нести ядерные заряды, и экспорта баллистических ракет; непредоставление дальнейшей поддержки террористическим группам на Ближнем Востоке, включительно с "Хизбаллой", "Хамасом", "Палестинским исламским джихадом"; выведение всех сил под иранским командованием со всей территории Сирии; прекращение предоставления военной поддержки формированиям "Хуту" в Йемене и содействие политическому мирному процессу в этом государстве; отказ от содействия движению "Талибан" и другим террористам в Афганистане и т.п.
Соответственно, эти предложения США Иран отверг, хотя вопрос его дальнейшей политики относительно Соединенных Штатов (вне публичных антиамериканских лозунгов) пока что остается открытым. Понятно одно: в Тегеране опасаются возможной масштабной конфронтации с Вашингтоном, которая, безусловно, помешает дальнейшему распространению его влияния и укреплению позиций в регионе от Йемена до Ливана.
В общем, есть основания считать, что руководство Ирана воспринимает свою страну как большое государство, по меньшей мере регионального значения, хотело бы полноправно участвовать в решении важных мировых вопросов и рассчитывает на уважение к его политике. Это, как видится, в более спокойном политическом климате в регионе, при реалистичной оценке сторонами существующих амбиций и ресурсов, могло бы даже в будущем стать некоторой основой процесса, имеющего признаки нормализации американо-иранских отношений.
Между тем в конце прошлого года, а именно 1 декабря, государственный секретарь Майкл Помпео в отдельном заявлении подчеркнул, что Иран продолжает развивать свою ракетную программу, создавая ракеты, способные "нанести удары по некоторым частям Европы и любой точке на Близком и Среднем Востоке", что, по мнению Вашингтона, явно противоречит резолюции №2231 Совета Безопасности ООН.
Что ж, после двух лет президентства Дональда Трампа уже можно считать, что лично он любит такой алгоритм действий, который некоторые эксперты условно определяют как "от эскалации до деэскалации": наиболее ярко мир это увидел на примере резкого изменения отношения США к КНДР. Бесспорно одно: Трамп не хочет играть по чужим правилам и искренне верит в свою способность доказать это Тегерану.
Можно предположить, что США и в дальнейшем усилят многоформатное санкционное давление на Иран и будут поощрять к этому другие страны. Очевидно, цель всего этого - дипломатично и экономически изолировать иранский режим от остального мира. Вашингтон также будет пытаться ослабить конструкцию клерикального режима в этой стране, побуждать Тегеран к некоторой коррекции внешней политики и заставить его заключить новое ядерное соглашение с намного более жесткими условиями, чем договоренность 2015 г.
При этом и внутренние изменения, и заключение в близкой перспективе нового ядерного соглашения, наверное, можно считать маловероятными. Общеизвестно, что ядерная программа для Тегерана - вопрос национального престижа. То есть иранское досье президента Трампа остается открытым и, по всей видимости, в дальнейшем его будут писать на наших глазах...