Ирак охвачен самыми масштабными с 1991 г. протестами. Их результаты будут определять будущее государства, которое уже многие годы не может преодолеть критические внутренние проблемы и обеспечить населению условия стабильной жизни.
С начала протестов, продолжающихся уже более двух месяцев, в Ираке было убито свыше 400 человек. Одним из самых кровавых дней стало 28 ноября, когда по меньшей мере 44 человека погибли вследствие действий правительственных сил в Насирии и Наджафе. Эти события не могли остаться без реакции: к громкому потоку критики в адрес власти присоединились влиятельные деятели, в частности духовный лидер иракских шиитов аятолла Али Систани. В результате уже на следующий день премьер-министр государства Адиль Абдул-Махди заявил о своей отставке.
Впрочем, это не означает, что протестующие победили. Они неоднократно подчеркивали, что целью революции является полная перезагрузка коррупционной недееспособной системы государственного управления, а не устранение конкретных политиков от власти. Люди вышли на улицы из-за глубинных проблем и тяжелых социально-экономических условий - безработицы, коррупции и низкого уровня жизни. Также они выступают против иностранного вмешательства во внутренние дела Ирака, требуют реальных, а не косметических изменений, которые в случае реализации существенным образом скажутся на жизни не только государства, но и всей региональной среды.
Действия протестующих угрожают прежде всего позиции Ирана. В последние годы Тегеран реализовывает ревизионистский курс на усиление собственного влияния на ближневосточных территориях, и Ирак играет в этой стратегии чрезвычайно важную роль. Во времена Саддама Хусейна страна была естественным барьером, сдерживающим иранскую экспансию в западном направлении. Но после американского вторжения в 2003 г. ситуация радикально изменилась. Действия Соединенных Штатов отстранили регионального оппонента Ирана и открыли дверь для усиления влияния Тегерана на Багдад.
Обнародованные недавно разведывательные данные показывают, насколько масштабными и успешными были действия Ирана на этом направлении. Опираясь на шиитскую часть населения, иранская власть приобретала все больший контроль над Ираком, этой стратегически важной страной в формировании проиранского "Шиитского полумесяца" и создании транзитного коридора для поддержки прокси-сил в Сирии и Ливане. Ведущую роль в реализации этой политики играет спецподразделение "Эль-Кудс" Корпуса стражей Исламской революции, отвечающего за иранские спецоперации за пределами национальных границ. Даже в условиях нынешних событий его командир генерал Касем Сулеймани находился с визитами в Ираке, выступая связующим звеном между Тегераном и местными проиранскими силами и координируя действия последних, направленные на подавление протеста.
Это вызывает негодование у многих жителей Ирака. Они не хотят, чтобы их государство окончательно превратилось в сателлита Тегерана, обслуживало его интересы и стало плацдармом для иранских сил в борьбе за региональное лидерство. На этом фоне внешнеполитический контекст протестов приобретает прежде всего антииранский характер. Об этом свидетельствуют не только провозглашенные протестующими лозунги, но и конкретные действия, а именно неоднократные нападения на иранское консульство в священном для мусульман-шиитов городе Наджаф.
Впрочем, антииранский характер протестов не играет на руку и основному геополитическому оппоненту Тегерана - Соединенным Штатам. Люди, вышедшие на иракские улицы, вовсе не являются приверженцами Вашингтона. Именно на него они возлагают значительную долю вины за сложную ситуацию, сложившуюся в государстве.
В 2003 г. США освободили иракский народ от тиранической власти С.Хусейна, но не смогли обеспечить ему свободу и демократическое развитие. Система государственного управления и политическая среда Ирака - крайне неэффективны, по мнению протестующих, - сформировались при непосредственном участии Соединенных Штатов. Именно американцы ввели принцип квотного распределения ключевых должностей в государстве. Этим они пытались обеспечить кооперацию шиитов, суннитов и курдов - трех ключевых групп, составляющих население Ирака, - в рамках единого политического пространства. Однако американская политика не дала действенных результатов.
Прошло уже более 16 лет после свержения режима Хусейна, но страна остается дестабилизированной, а уровень жизни населения не соответствует его потребностям. Зато ускоренный вывод по решению Б.Обамы американских войск из Ирака в 2011 г. открыл двери для усиления иранского влияния в государстве и активизации радикальных фундаменталистов "Исламского государства". Поэтому даже иракцы, которые по своим ценностным ориентирам склоняются к западной модели, чувствуют себя обманутыми и не связывают надежды на успешное будущее с ориентацией на Вашингтон.
В этих условиях открываются возможности для усиления влияния новых игроков на иранскую политику. Вряд ли она останется без внимания Российской Федерации, для которой Ближний Восток становится важным полем боя за геополитический статус. Пытаясь углубить достигнутые в Сирии успехи и закрепиться в роли мощного регионального медиатора, Москва будет использовать любую возможность усилить собственное влияние в ключевых районах ближневосточного пространства.
Она уже демонстрирует очевидный интерес к Ираку, о чем свидетельствует визит в это государство министра иностранных дел РФ С.Лаврова в начале октября. Ведущий российский дипломат не только провел переговоры с иракским руководством, но и посетил город Эрбиль, где встретился с лидерами Иракского Курдистана. Вполне очевидно, что Кремль хочет установить связи с разными центрами силы иракского политикума.
Другим геополитическим игроком на иракском направлении является Китай. Багдад представляет интерес для Пекина прежде всего в экономическом плане. Стратегическое географическое положение Ирака крайне важно для реализации китайской инициативы по развитию транспортного коридора, который должен связать Дальний Восток и Европу. Наличие на иракской территории значительных запасов нефти также интересует Китай.
Впрочем, реальные перспективы РФ, КНР и других игроков на иракском направлении можно серьезно обсуждать лишь в случае, если ситуация в этом государстве все же стабилизируется. Но относительно этого есть сомнения: протестующие своими действиями могут открыть ящик Пандоры.
Сейчас участие в протестах широких слоев населения и молодежи иллюстрирует борьбу за формирование новой иракской идентичности, ориентированной на идее гражданства и национального интереса - в противоположность нынешней системе, основанной на расколе общества. Но реальные противоречия между ключевыми группами, составляющими население Ирака, и внешнее влияние на некоторые из них усиливают угрозу перерастания столкновений с правительственными силами в полноценный внутренний конфликт. Ведь некоторые местные лидеры из районов, больше всего пострадавших от репрессивных действий членов правительства, требуют наказать виновных за действия, приведшие к жертвам. Невозможность или неготовность Багдада обеспечить этот запрос на справедливость может иметь последствием усиление тенденций децентрализации и фрагментации государства.
Не следует забывать и об угрозе радикального исламизма, которая традиционно актуализируется во время каких-либо протестов на арабских улицах. Не секрет, что результатом многих народных выступлений, начинавшихся в арабском мире под лозунгами демократии и борьбы с преступным режимом, становилось усиление фундаменталистов, исповедовавших совершенно другую идеологию. В глобальном контексте именно такой итог демонстрируют нам события "арабской весны". И для Ирака эта проблема остается остроактуальной, поскольку его территории только недавно были освобождены из-под контроля боевиков ИГИЛ. Нетрудно спрогнозировать, что скрытые центры радикалов воспользуются возможностью активизировать свои действия.
Развитие событий зависит от того, как именно правящим силам Ирака удастся преодолеть кризис, и кто станет преемником А.Абдул-Махди на должности премьер-министра. У парламента есть 15 дней для того, чтобы определиться с кандидатурой нового руководителя правительства. Но уже сейчас выразительно заметен раскол внутри правящих сил.
Сам Абдул-Махди в 2018 г. был назначен на должность в результате компромисса между ключевыми парламентскими фракциями - блоком "Саирун" под руководством Муктады аль-Садра, известного духовного лидера иракских шиитов, и блоком "Фатах", возглавляемым Гади аль-Амири, одним из руководителей проиранских Сил народной мобилизации. Эти силы сегодня занимают разные позиции в оценке протестов. Аль-Садр, который все больше отходит на позиции иракского национализма и критикует квотную систему распределения ключевых должностей в государстве, соглашается с требованиями улицы. В то же время аль-Амири на протяжении всего кризиса поддерживал правительство, выступая в защиту иранских интересов. Несогласие между ними провоцирует углубление кризиса. Как и определенная безликость протестов, которые, несмотря на значительные масштабы, не имеют четкой координации и лидерства.
При этом надо учитывать, что люди на улицах настроены чрезвычайно решительно и не готовы к половинчатым решениям. Движущая сила протестов - молодые иракцы в возрасте до 30 лет, не видящие для себя перспектив в современном Ираке. Для них это едва ли не последний шанс добиться для себя достойного будущего. И они не собираются отступать.
Государство сейчас находится на распутье. В этот исторический момент его перспективы оказались на чашах весьма нестабильных весов. Налаживание реального диалога между элитой и народом, достижение компромисса может дать ему шанс на реальную модернизацию, которая откроет новую страницу в иракской истории. Но какие-либо поспешные и радикальные действия окончательно погрузят Ирак в хаос, и это может стать для него фатальным.