В воскресенье в Приднестровском регионе Республики Молдова, контролируемом Российской Федерацией, состоялось действо под названием «выборы президента Приднестровской молдавской республики». И хотя этих выборов не признает никто, кроме Москвы и квазигосударств, созданных Кремлем на оккупированных территориях Грузии, действующая тираспольская администрация подошла к ним со всей серьезностью и превратила в фарс. Свой вклад в этот спектакль сделал и приднестровский Центризбирком, затянувший подсчет 144 тысяч избирательных бюллетеней с двумя фамилиями вплоть до обеда понедельника, что стало основанием для шуток: дескать, считают, сколько же галочек поставлено в графе «против всех», которой в бюллетене не было.
Сенсации не произошло, да никто ее и не ожидал. Действующий руководитель региона Вадим Красносельский набрал 79,4% голосов избирателей, его единственный оппонент Сергей Пынзарь — 11,8%. При этом явка составляла всего 35%, что для Приднестровья уже рекорд.
Сначала претендентов было пятеро, но двух снял Центризбирком якобы за недостоверные подписи, еще один отозвал свою кандидатуру. Из избирательных бюллетеней убрали графу «против всех» (хотя в «Избирательном кодексе ПМР» такая статья осталась), а тем, кто в день выборов по какой-то причине не мог проголосовать, дали возможность проголосовать заранее, аж с 6 декабря (чем и воспользовались почти восемь тысяч жителей региона, что, как отрапортовал ЦИК, вдвое больше, чем на «выборах» 2016 года).
Красносельский — ставленник мощнейшего экономического агента Приднестровья — холдинга «Шериф», в той или иной степени связаны с «Шерифом» и все депутаты приднестровского «Верховного Совета», избранные в ноябре прошлого года. Поговаривают, что и единственный оппонент Красносельского тоже имел связи с «Шерифом».
Так что возникает вполне логичный вопрос: а зачем, вообще, эта игра в выборы, если результат заведомо известен? И зачем действующему главе Приднестровского региона Красносельскому идти на различные ухищрения, чтобы обеспечить себе и так гарантированную победу?
Начнем с того, что оккупационные режимы нуждаются в некой легитимации, которая опирается на «волеизъявление народа» и дает право говорить от его имени (и здесь не важно, речь идет о народе Приднестровья, Абхазии, Цхинвальского региона Грузии или отдельных районов Донецкой и Луганской областей). В этом контексте эволюция приднестровского режима и интересна, и поучительна для Украины.
Конечно, ни о каких свободных и демократических выборах речь не идет, и никакое присутствие «международных наблюдателей» не делает эти выборы легитимными, тем более что большинство этих наблюдателей являются представителями либо России, либо квазигосударственных образований, созданных на оккупированных территориях.
Во-вторых, внешняя демократичность таких процедур создает иллюзию, что к власти на оккупированной территории может прийти человек или группа людей, с которой удастся договориться об урегулировании конфликта.
Такая ситуация в Приднестровье уже была: на «выборах» в декабре 2011 года бывший глава «Верховного Совета» Евгений Шевчук сумел оставить далеко позади не только неизменного «президента ПМР» Игоря Смирнова, но и откровенного ставленника Москвы Анатолия Каминского. Молодой и вроде бы реформаторски настроенный Шевчук вызвал заинтересованность Запада, который начал поощрять в Молдове укрепление доверия между двумя берегами Днестра. Не осталась в стороне от общей эйфории и Украина, где некоторые политологи увидели в Шевчуке «проукраинского политика» и носителя «проевропейских ценностей». Но в конце концов все встало на свои места. Оттепель в разговорах между Кишиневом и Тирасполем оказалась непродолжительной, в самом Приднестровье ничего особо не изменилось, так что в борьбе победили «Шериф» и Красносельский. Сам Шевчук сбежал в Кишинев, а оттуда, с благословения тогдашнего молдавского руководства, — в Москву.
Похоже, Красносельский решил обезопасить себя от возможного появления нового Шевчука. Тем более что основания для недовольства у населения Приднестровского региона есть. Уровень жизни в последние годы снизился, многим не понравились жесткие антиковидные меры, особенно закрытие административной границы с подконтрольными территориями. Почти у всех жителей региона, кроме «приднестровского гражданства», есть по меньшей мере молдовский паспорт, поэтому жить на левом берегу Днестра, а работать на правом — нормальная практика.
В последние годы приднестровский режим еще туже закрутил гайки. Всем руководит холдинг «Шериф», и какая-либо оппозиция, даже из числа лояльных к квазигосударству людей, подавляется. Кто-то оказывается за решеткой, как лидер приднестровских коммунистов Олег Хоржан, кто-то скрывается в Кишиневе. Три года назад приняли так называемый Закон о некоммерческих организациях. Он запрещает неправительственным организациям, которые финансируются из-за рубежа (преимущественно на гранты доноров) «политическую деятельность», куда подпадают даже публичные обращения в органы приднестровской «власти» и распространение мнений о решениях этой «власти». В Приднестровье весьма легко получить срок за критические высказывания в адрес власти в социальных сетях.
Ясное дело, при таких условиях говорить о развитии общественной активности не приходится. Следует при этом отметить, что большая часть населения региона вообще сохраняет лояльность и даже не поднимает вопрос изменения статуса Приднестровья и реинтеграции с Молдовой.
Так что преимущество отдается пассивному протесту. Люди либо выезжают из региона, либо игнорируют выборы. На парламентских «выборах» год назад явка едва достигла 27,8%, при этом графа «против всех» набрала около 20% голосов избирателей. Согласно законодательству, если графа «против всех» набирает больше голосов, чем кандидаты, выборы признают недействительными. Так что графу убрали подальше от греха. В ответ оппоненты Красносельского, которые не смогли принять участие в гонках, призвали избирателей прийти и испортить бюллетени.
Что касается позиции Кишинева, то президент Молдовы Мая Санду однозначно заявила о незаконности «выборов». Девятерых представителей России, прибывших наблюдать за приднестровскими выборами, задержали молдовские пограничники и депортировали домой.
Вообще, похоже, что нынешнее молдовское руководство не включает приднестровское урегулирование в перечень приоритетов. И президент Молдовы, и министр иностранных дел Нику Попеску подчеркнули необходимость вывести российские войска из Приднестровья. Но такие заявления делали и предшественники. Практика показывает иное. В начале ноября подал в отставку вице-премьер по вопросам реинтеграции Владислав Кульминский, и эта должность впервые остается свободной больше месяца.
Очевидно, что нынешнее руководство Молдовы хочет сосредоточиться на внутренней повестке дня, кадровых чистках, реформах и т.п. Ожидать какого-то прогресса на переговорах с Тирасполем не следует. Так что не исключено, что переговорный процесс заморозят.
До прихода к власти правых во главе с Санду Украина всерьез опасалась, что Россия сумеет навязать Молдове модель реинтеграции, которую со временем применит и к Украине. Теперь эта угроза снизилась. Возможно, Россия и хотела бы избавиться от Приднестровья, содержать которое стало дорого (достаточно вспомнить семимиллиардный долг региона за газ), но только на своих условиях.
Однако никуда не делись риски, связанные с пребыванием в Приднестровье российского военного контингента. Россия вполне может использовать провокации как основание для эскалации на границах.
Главное же то, что ситуация вокруг Приднестровья свидетельствует о тупиковости молдовского пути урегулирования, когда сепаратисты признаны стороной переговоров. Россия сегодня стремится к «приднестровизации» переговорного процесса в Трехсторонней контактной группе, требуя признать стороной переговоров ОРДЛО. Последствия такого шага наглядно видны на опыте Молдовы, где за 30 лет так и не удалось реинтегрировать сепаратистский регион.
Больше статей Артема Филипенко читайте по ссылке.