Для большого базара иранской политики сюрпризы - вещь характерная. Впрочем, триумф на президентских выборах экс-секретаря Высшего совета нацбезопасности Хасана Роухани, не считавшегося политическим тяжеловесом, стал неожиданностью не только в самой Исламской Республике, но и за ее пределами. При этом победа над консерваторами "ставленника реформаторов", которого соцопросы не относили к числу фаворитов, была более чем убедительной.
Неожиданный триумф
За руководителя Центра стратегических исследований при Совете по определению целесообразности принимаемых решений, Роухани на выборах 14 июня отдали свои голоса 50,68% иранцев, принявших участие в голосовании. При этом его ближайшему оппоненту из консервативного лагеря - мэру Тегерана, экс-руководителю ВПС Корпуса стражей исламской революции Багеру Галибафу доверились лишь 16,56%.
Еще два кандидата-консерватора - секретарь Высшего совета национальной безопасности Саид Джалили и экс-глава МИД, советник верховного лидера ИРИ по вопросам внешней политики Акбар Велаяти - набрали 11,36 и 6,16% голосов соответственно. Однако именно этих кандидатов называли среди фаворитов предвыборных гонок, прогнозировавшихся в два тура. При этом Джалили, в прошлом главный переговорщик Ирана по вопросу ядерной программы и сотрудник канцелярии Али Хаменеи, вообще старался сразу позиционировать себя как его ставленник.
Но, тем не менее, сразу после оглашения результатов выборов верховный лидер поздравил Роухани с победой и призвал "всех оказывать помощь избранному президенту и его коллегам в правительстве, поскольку он является президентом всего народа". Махмуд Ахмадинеджад в своем приветственном письме высказал надежду, что Роухани, которому "иранский народ изъявил доверие, сможет его оправдать".
Сам же новоизбранный президент, 64-летний политик, имеющий высший религиозный сан ходжат-оль-эслама (ранг ниже, чем аятолла), охарактеризовал свою победу как "победу мудрости, рассудительности и прогресса над экстремизмом и жестокостью".
Изменения -
залог успеха
Успех Роухани стал отражением запроса большинства иранского электората, иногда приверженцев диаметрально противоположных взглядов, однако связанных общим - Ирану нужны изменения. За Роухани голосовали либералы-реформаторы, центристы и прагматические консерваторы, а также молодежь и часть духовенства.
Очевидно, ведущую роль в возрастании народной поддержки Роухани сыграло то, что он смог заручиться поддержкой двух тяжеловесов в реформаторских кругах - экс-президентов Хатами и Рафсанджани. В условиях социально-экономического кризиса и ухудшения положения простых иранцев рейтинг последнего, личное участие которого в выборах было запрещено, ощутимо возрос. Значительная часть населения страны воспринимает бывшего президента как политика, выведшего страну из кризиса и поднявшего экономику из руин после изнурительной иранско-иракской войны 1980–1988 гг.
Хасана Роухани поддержала также часть иранской элиты, питающая надежду на нормализацию отношений с Западом. Именно в этом кандидате она усматривала способность достичь баланса между сохранением системы и необходимой для ее выживания открытостью.
Наследие Ахмадинеджада
Перед Роухани, принимающим эстафету от нынешнего президента (ему законодательство запрещает идти на третий срок), стоят чрезвычайно сложные задачи в разных сферах.
Экономическая ситуация в Иране все больше усложняется на фоне наложенных на страну финансово-экономических санкций, призванных прекратить, по мнению Запада, реализацию военного компонента национальной ядерной программы. Именно поэтому от новоизбранного президента ожидают, прежде всего, выхода из экономического кризиса и восстановления внешнеэкономических связей.
На внешнеполитическом направлении, также испорченном воинствующей риторикой Ахмадинеджада, предполагается выход из изоляции, восстановление отношений с Западом, арабскими соседями и суннитским миром вообще. И самая главная задача Роухани - урегулировать ядерную проблему, которая, собственно, будет непосредственно влиять на решение и двух сформулированных выше задач. Кроме того, во внутренней сфере есть потребность установить баланс между современными запросами общества и исламскими традициями.
Социально-экономическая ситуация в Иране особенно сложна. Инфляция официально достигает более 30% (неофициально - около 60%), девальвация национальной валюты - риала - около 40%. Иранские СМИ все чаще сообщают о повышении цен: на масло, хлеб, мясо, медикаменты, автомобили, горючее. Уровень безработицы, по официальным данным, составляет 13,5% (неофициально - как минимум 20%, что является рекордом последних 30 лет).
При этом самая серьезная ситуация сложилась в нефтяном секторе, являющемся хребтом национальной экономики. По оценкам аналитиков, в прошлом году экспорт иранской нефти уменьшился почти на 60%, достигнув самой низкой за последние почти 40 лет отметки. Десятки танкеров с иранской нефтью месяцами простаивают в Персидском заливе в ожидании сообщений, куда им отвозить важнейший экспортный товар страны. Иран покидают многие международные компании, в частности финансово-консалтинговые, что усложняет операции в сфере международной торговли.
Кандидат для Запада
Вполне очевидно, что при таких обстоятельствах часть политической и духовной элиты ИРИ поняла - нужно искать выход из ситуации, которая в перспективе будет угрожать социальными волнениями и, как следствие, - поставит под вопрос существование режима. Новый президент с соответствующей политической программой для принципиально нового политического этапа, который был бы относительно приемлемым для Запада, чтобы вести с ним диалог, и стал именно тем выходом. На эту роль Х.Роухани подходил как никто другой из всех "плохих", по оценке Запада, иранских кандидатов.
Именно он, будучи главой делегации ИРИ на переговорах по ядерной проблеме с "европейской тройкой" (2003–2005), подписал в конце 2003 г. дополнительный протокол к Соглашению о нераспространении ядерного оружия и инициировал временный мораторий на обогащение урана. Этот шаг был оценен как прорыв и "важное мероприятие" для укрепления доверия. Другое дело, что документ так и не был ратифицирован.
Важным для иранского руководства является и то, что победа "реформатора" Роухани на фоне массового участия в выборах иранцев должна развеять скептицизм западных стран относительно демократичности выборов в ИРИ. На этот раз они действительно были таковыми, по крайней мере, на стадии голосования и подсчета голосов. Их демократичность, а также рассудительность Роухани могут побудить оппонентов Тегерана к оттепели в отношениях.
Понятно, что президент в Иране не имеет полномочий принимать стратегические решения во внешнеполитических вопросах и сфере безопасности и, прежде всего, по ключевому вопросу - ядерной программе. Все это входит в компетенцию верховного лидера (рахбара) аятоллы Али Хаменеи, сохраняющего абсолютную власть в стране на протяжении последних 25 лет. Однако новоизбранный президент сможет, вне сомнения, сыграть определенную роль как представитель Ирана в мире, поскольку престарелый рахбар (по данным некоторых СМИ, он болен раком) не может путешествовать за границу.
Роухани, которого за профессиональные достижения называют шейхом дипломатии, мог бы существенно облегчить диалог с противостоящим Западом.
Разборки высшего уровня
Тенденции последних лет свидетельствуют о наличии в Исламской Республике кругов, желающих ограничить влияние рахбара Хаменеи, который, со своей стороны, наоборот, хочет его усилить. Так, часть политической элиты во главе с экс-президентом Рафсанджани выступает против намерений Хаменеи модернизировать государственное устройство в сторону парламентской республики, когда исполнительную ветвь будет возглавлять не президент, а премьер, избранный парламентом.
Религиозный лидер и его консервативное окружение считают, что Рафсанджани в возможном союзе с Хатами станет центром притяжения для реформистов. Кроме того, Хаменеи уже был недоволен и амбициозным Ахмадинеджадом, который, несмотря на то что занял свою должность именно с подачи рахбара, начал проявлять определенную независимость. Поэтому верховный лидер накануне выборов приложил усилия, чтобы новым президентом не был избран человек с такими амбициями.
Стремясь сделать выборы максимально бесконфликтными, усилиями подконтрольного Хаменеи Совета стражей конституции, утверждающего кандидатов, с избирательной гонки были сняты две популярные кандидатуры. Так, через "сито" стражей не прошел руководитель администрации действующего президента - ультраконсерватор и националист Рахим Машаи. Именно своего советника и зятя Махмуд Ахмадинеджад, не имевший права баллотироваться на третий срок, стремился посадить в президентское кресло, сохранив таким образом свой политический вес.
Однако больше всего иранский политикум и электорат взбудоражило снятие с предвыборных гонок одного из столпов Исламской революции - Рафсанджани. До недавнего времени он считался вторым человеком после Хаменеи, был его соратником, однако их пути разошлись. Рафсанджани бросил открытый вызов верховному лидеру, став главным спонсором и вдохновителем реформаторского крыла.
Собственно, недовольство по этому поводу высказала, в частности, дочь покойного основателя ИРИ аятоллы Хомейни Захра Мостафи. В письме к Хаменеи она назвала отстранение от выборов популярных кандидатов признаком того, что Иран движется к диктатуре.
Мятежный
аятолла-олигарх
Разница в окраске политических сил в Иране довольно эфемерна. Это не борьба идей или политических программ и не противостояние, как принято считать, консерваторов и реформаторов. Это, скорее, борьба кланов. И в этой борьбе одной из мощнейших сил является именно клан Рафсанджани - богатейшего человека в Иране, принадлежащего к высшему духовенству страны и имеющего религиозный сан аятоллы. "Исламский олигарх" не раз попадал в список сотни богатейших людей мира по версии Forbes, а благодаря своему богатству получил на родине прозвище Акбар Шах.
Рафсанджани с его бизнес-империей как никто другой заинтересован в выводе Ирана из самоизоляции, нормализации отношений со США и ЕС, интеграции иранской экономики в региональные и мировые системы. Вполне возможно, что попробовать реализовать эти амбиции он хотел бы на должности президента.
Однако проигрыш Рафсанджани Ахмадинеджаду на выборах президента 2005 г. (поскольку последнего поддержал Хаменеи) и провал кандидатов-реформаторов в 2009 г., которых он поддерживал, не позволили ему использовать президентские, хотя и ограниченные, рычаги. Мало того, притеснения экс-президента усилились, а его сын и дочь, выступившие в поддержку антиправительственных выступлений 2009 г. (а за ними, кроме прочих, стоял Рафсанджани), вообще попали в тюрьму.
Не исключают, что реабилитироваться он решил в нынешнем году за счет Роухани. Последний, идя на выборы как независимый кандидат, принадлежал, однако, к представителям прагматических консерваторов с реформаторскими взглядами. При этом он является старым другом и политическим единомышленником Рафсанджани, что дает многим основания называть Роухани именно его креатурой.
В случае если лояльность Роухани к Рафсанджани окажется действительно большей, чем к рахбару, может случиться так, что с постепенным укреплением своих позиций тандем Роухани-Рафсанджани будет пытаться все больше оспаривать влияние Хаменеи, проводя собственную политику.
Фактор Хаменеи
Однако не следует забывать, что кандидатуры всех восьми зарегистрированных кандидатов с почти 700 аппликантов были одобрены верховным лидером. Давая свое добро на их регистрацию, Хаменеи фактически подтвердил свою уверенность в их лояльности.
Вместе с тем фактом остается и то, что Хасан Роухани со своим дипломатическим талантом и стратегическим мышлением, будучи в добрых отношениях с Рафсанджани, принадлежит также к ближайшему окружению Али Хаменеи. Ведь еще с 1989 г. он стал личным представителем рахбара в Совете безопасности ИРИ. При содействии верховного лидера Роухани получил назначение в состав влиятельного Совета экспертов. Должность советника по национальной безопасности при экс-президентах Рафсанджани и Хатами, за что и получил ярлык "реформатор", он также занял по настойчивой просьбе Хаменеи.
На этом фоне эксперты не исключают, что избрание Роухани могло бы быть блестящей комбинацией верховного руководителя Исламской Республики. Из изгоя Иран незаметно превращается в страну, с которой можно договариваться и иметь дело, надеясь на то, что новоизбранный президент начнет выполнять свои обещания относительно ядерной программы и пойдет навстречу требованиям МАГАТЭ.
По этой версии Роухани, с благословения Хаменеи, перенял от реформаторов требования, показавшиеся ему прагматичными и не подрывавшие основ режима, лишив таким образом оппозицию революционного порыва. Амнистия политзаключенных и дополнительные гражданские права могли бы только улучшить имидж демократического Ирана. Готовность же пойти на некоторые уступки в ядерной программе лишь укрепили бы республику экономически, сэкономив ресурсы и облегчив бремя санкций.
Постфактум
На первой после избрания президентом пресс-конференции Роухани разъяснил свою позицию с определенными уточнениями относительно ядерной программы, санкций и США. По его словам, ядерная программа Ирана "полностью прозрачна", однако Тегеран готов продемонстрировать еще большую прозрачность. Международные же санкции являются "неоправданными и несправедливыми", и Иран будет добиваться их отмены. Время, когда Тегеран мог приостановить обогащение урана, уже прошло.
При этом экс-переговорщик указал, что еще в 2005 г. он и президент Франции Жак Ширак достигли договоренности относительно обогащения урана в Иране, однако окончательно решить этот вопрос помешала Великобритания, устранившаяся от переговоров под давлением США. Роухани подчеркнул, что намерен активизировать нынешние переговоры с переговорной "шестеркой" (пять постоянных членов СБ ООН и Германия).
Вместе с тем, по данным СМИ, новоизбранный президент ИРИ стремится выработать план, основанный на прямом диалоге не с консолидированной "шестеркой", а с каждой из стран в отдельности. По его убеждению, это позволит ему сыграть на противоречиях между ними и избежать новых требований ради снятия санкций, а также вступить в прямые переговоры с США.
Таким образом, хитросплетения иранской политики оказались таковы, что ответить с уверенностью, что же произошло 14 июня - желательное для Запада поражение правящего режима во главе с верховным лидером или блестящая комбинация того же рахбара Хаменеи, позволит лишь анализ послевыборных конфигураций иранского властного олимпа и первые шаги нового президента.
В любом случае ожидать быстрых сдвигов в решении вопроса иранской ядерной программы после прихода президента-"реформатора" не следует. Независимо от того, к какому из центров силы иранского политико-религиозного истеблишмента Хасан Роухани тяготеет больше, прерогатива окончательного решения по этому вопросу пока что крепко закреплена за рахбаром Али Хаменеи. Однако требование отказаться от реализации ядерной программы, которая для иранцев является предметом национальной гордости и международного престижа, отвергают все политические силы Исламской Республики.