Четыре года понадобилось Хорватии для того, чтобы собраться с силами и самостоятельно решить проблему сепаратизма и отсутствия чужого контроля над третью собственной территории. Четыре года Загреб модернизировал армию, тихонько закупал оружие, нераздражительно принимая у себя посредников, дал согласие на присутствие у себя миротворческих сил ООН и надеясь, что мировое сообщество поможет как-то урегулировать сербский сепаратизм и взаимоотношения Загреб - Книн. Однако, как и в Боснии, мировое сообщество не пошло дальше, мягко говоря, разговоров. А тем временем на хорватской территории вырастало уже третье в мире сербское государство - со своей армией, валютой, внешней политикой. Посему можно только позавидовать хорватскому лидеру Ф. Туджману, сумевшему за один уикэнд почти полностью решить проблему территориальной целостности страны.
Особо Туджману должны бы позавидовать два других лидера - боснийский Алия Изембегович и российский Борис Ельцин - первый контролирует четверть территории своей страны, а второй даже и сейчас полностью не контролирует Чечню.
Для мирового сообщества - и так ни к чему не способного в том регионе, хорватское наступление и конец сербской Краины упразднили очень серьезную проблему на карте бывшей Югославии.
Но, возможно, главный позитив такого сценария - это серьезнейший удар по идее «великой Сербии» в части ее практического воплощения. Спокойная, а иногда и с одобрительными заявлениями или намеками (США, Германия) реакция мира свидетельствует о понимании логики и, главное, законности именно такого развития событий.
Не понимает этого разве что Россия, а делает вид, что не понимает - Украина. Именно последние два аспекта и рассмотрим ниже, начав с российского.
Москва использовала хорватское наступление дабы вернуть себе глобальное влияние на ход мировой политики и геополитические рычаги на Балканах. Инициатива президента Бориса Ельцина о приглашении в Москву хорватского президента Туджмана и сербского - Милошевича с самого начала была обречена на провал.
Во-первых, яростно осуждая Загреб, Москва, не делая подобного во времена сербских произволов, лишила себя права называться нейтральным посредником. После анализа российской политики в бывшей Югославии можно охарактеризовать ее даже не столько как просербскую, сколько как антихорватскую и антимусульманскую. Во-вторых, не пригласив на встречу боснийца Изембеговича (что стало формальной причиной неприезда в Кремль Туджмана), Россия еще раз продемонстрировала фальшь мотивов своего участия в боснийском урегулировании - если под таким иметь в виду хоть какое-то существование государства под названием Босния и Герцеговина. Такого прокола московская дипломатия не знала давно - пригласить хорватского и сербского лидеров в то время, как в мире настойчиво циркулируют слухи о тайном сговоре Милошевич - Туджман по разделу Боснии между Белградом и Загребом. Ну а сам «план Ельцина» из пяти пунктов свидетельствует скорее о желании любой ценой провести встречу и... выдвинуть хоть какой-нибудь план. В нем - наивность вроде «прекращения всей вражды в бывшей Югославии» или уже почти ничего, к сожалению, не значащий рефрен об уважении прав человека. Единственно конкретным является пункт о возвращении беженцев в бывшую Сербскую Краину (волна в 150 тысяч беженцев за несколько дней является самой интенсивной с момента начала конфликтов в бывшей Югославии). Самым слабым местом в российской инициативе был ее... инициатор, наводящий «конституционный порядок» на Северном Кавказе и борющийся с чеченским сепаратизмом и одновременно не дающий Загребу право на аналогичные действия по отношению к краинским сербам. Такой себе «двойной стандарт»...
После московской встречи Ельцин - Милошевич можно констатировать, что российское влияние на ситуацию в бывшей Югославии - несмотря на стереотип - очень незначительно. Во-вторых, как ни парадоксально, но России надо понять, что скорее не она на сербов, а те на нее имеют влияние, используя внешнеполитический вес и амбиции Кремля в выгодные для себя моменты и игнорируя кремлевские директивы, когда им это удобно.
Ну а сам приезд Слободана Милошевича в Москву можно рассматривать как внутрисербские разборки за российский счет: Милошевич опередил лидера боснийских сербов Караджача, своего давнего конкурента за «всесербский престол», тоже приглашенного в Москву, но Государственной думой.
Украина, не имеющая в бывшей Югославии вообще никакой платформы, в свое время начинала ее обретать. А именно - хорватскую. И не в силу «народно-православной» демагогии, а исходя из объективных предпосылок. Киев, как и Загреб, стремится к распаду империи и обретению независимости. Обоим государствам приходится соседствовать с активной внешней политикой «бывших метрополий» и обоим же знакомо понятие подогреваемого извне сепаратизма.
То, что Ф. Туджман посетил Киев с официальным визитом еще в мае 1991 года (до украинской и хорватской полных независимостей), говорило о взаимном притяжении и понимании несложных внешнеполитических законов.
Однако, затем, киевская доктрина «баланса», а вскоре и просербский дрейф имел результатом только одно - утрату особых украино-хорватских отношений и потерю одного из самых значительных союзников Киева в мире. Хорваты, кажется, до сих пор не могут опомниться от просербских речей экс-министра Анатолия Зленка во время визита... в Загреб.
Сейчас же значение Хорватии вообще невозможно переоценить. Если раньше Загреб не привлекал «слабостью» и «раздробленностью», то ныне - это мощное государство, региональный лидер (под стать Белграду), к тому же имеющий несравнимо большее влияние на Западе. И, к слову, все еще сохранивший теплое отношение к Украине несмотря ни на что. Спросите любого хорватского или сербского украинца - кому живется вольготнее, демократичнее...