Пещерный комплекс Тора Бора считался одной из самых неприступных крепостей Афганистана. Он расположен в горах к юго-западу от Джелалабада и активно использовался в военных целях в 1979—1989 годах во время борьбы моджахедов против советских войск. Парадокс истории заключается в том, что полевые командиры тех лет при активном содействии американских специалистов превратили древние пещеры в военный объект. Советским войскам так и не удалось взять Тора Бора. Этот комплекс в Москве называли построенным по последнему слову инженерной науки и говорили о нем как о «шедевре военных строителей из стран НАТО». Он снабжен системами отопления, вентиляции и водоснабжения, там установлены источники электроэнергии и сложнейшие охранные системы.
Базу окружают дремучие леса, и добраться до нее можно только пешком или на лошади. Главная дорога к нему пролегает по узким ослиным тропам, которые используются в основном для доставки из Пакистана продуктов и других предметов повседневной необходимости.
Неприступной считалась и сама деревня Тора Бора, лежащая в горах провинции Нандагар. До последнего времени и военные эксперты, и местные старейшины были уверены, что именно в этом комплексе скрывается бин Ладен. Примерно месяц назад, по некоторым сообщениям, его даже видели в окрестностях пещерной крепости. Однако после падения на прошлой неделе Тора Бора, саудовского миллионера в ней найти не удалось.
Последним убежищем, где он мог бы скрываться, оставался пещерный комплекс. Однако и он не мог долгое время противостоять военному натиску США. Атакуя Тора Бора, американцы использовали тяжелые бомбы GBU-28. Перед взрывом они буквально «ввинчиваются» в землю, уходя на глубину до 30 метров. Предположительно американцы использовали также «вакуумные бомбы»: в месте взрыва они создают избыточное давление и очень высокую температуру и фактически вытесняют воздух из того района, на который сбрасываются.
Судя по всему, именно бомбардировщики Б-52 сломали боевой дух талибов. Уже во вторник появились сведения о том, что защитники Тора Бора готовы обсуждать условия своей сдачи. Исход войны в Афганистане был предрешен.
Однако взятие пещерной крепости на востоке страны носило скорее символический характер. Об окончании антитеррористической операции США в мире заговорили еще неделю назад, после сдачи талибами Кандагара — последнего оплота исламского фундаментализма на афганской земле. И если в день освобождения этого города в публикациях мировой прессы царила эйфория, сегодня ее заменило другое чувство — разочарование. Афганистан вступил в новую фазу своей истории — становления как государства. И этот период обещает быть весьма бурным, так как новое правительство не только не смогло получить доверия афганцев, но пока что даже окончательно не признано ими.
Одним из главных оппонентов новой афганской власти считают лидера узбекской фракции Абдул-Рашида Дустума, которому не нашлось места в переходном правительстве. Дустум и, соответственно, все его вооруженные люди открыто заявили, что не признают администрации Хамида Карзая. (Последняя должна приступить к своей деятельности 22 декабря этого года.)
Да и оставшийся островок влияния «студентов ислама» продолжает быть очагом напряженности. Как оказалось, талибы, находившиеся ранее в Кандагаре, вовсе не сдались силам Северного альянса, а просто-напросто покинули город вместе со всем своим оружием. Сам же Кандагар продолжает оставаться яблоком раздора для нескольких племенных командиров, посчитавших себя обделенными при формировании администрации кандагарской провинции.
Напряжение растет и в самом городе. С одной стороны, бывший командир моджахедов, воевавших против Советского Союза, мулла Накибулла, которому талибы официально сдали Кандагар, и с другой, — командир и старейшина местного пуштунского племени Гуль-ага, утверждают в один голос, что контролируют ключевые позиции в городе и требуют для себя привилегий в его управлении. Сам же Накибулла, уже готовившийся стать губернатором Кандагара, пока что отсиживается на военной базе, осажденной теми самыми командирами, которые тоже не прочь взять под свой контроль кандагарскую провинцию.
Судя по всему, Боннское соглашение, радикально меняющее порядок вещей, оформившийся уже после взятия силами Северного альянса Кабула, начинает серьезно пробуксовывать. Пока дело не касалось его реализации в серьезных вопросах, некоторыми лидерами объединенного антиталибского фронта оно воспринималось как условный договор, требующий лишь показного, видимого согласия. А когда власть пришлось делить взаправду, коса нашла на камень.
И свидетельствуют об этом не только кандагарские события. Практически то же наблюдается и в афганской столице. Дело в том, что демилитаризация Кабула, предусматривающая вывод из города всех военизированных подразделений и обеспечение в нем порядка исключительно миротворческими силами ООН, всерьез подрывает основы той власти, которую руководство Северного альянса рассчитывало сохранить в этом городе.
Вспомним, что Кабул сегодня почти всецело оказался в руках панджшерских таджиков, считающих себя вправе контролировать политический центр Афганистана. Панджшерское ущелье, начинающееся в горах Гиндукуша и обрывающееся менее чем в сотне километров от Кабула, с 1996 года было главной цитаделью сопротивления талибам. Как и в годы советской оккупации, Панджшер остался неприступной крепостью, а «Талибан» потерпел сокрушительное поражение, попытавшись зайти в ущелье. Местный же уроженец, легендарный Ахмад-шах Масуд стал признанным лидером борьбы с талибами.
Естественно, что панджшерские таджики считают именно себя возглавившими сопротивление, и потому сегодня крайне болезненно реагируют на попытки потеснить их у кормила власти. Они первыми оказались в Кабуле, поскольку из-за близости ущелья к городу отряды, штурмовавшие столицу, состояли в основном из панджшерцев. В своих обозах военные завезли в Кабул чиновников и функционеров Северного альянса, сразу заполнивших опустевшие после талибов министерства и ведомства.
Именно эта толпа, подхватившая оставленную талибами власть, в мгновение ока стала осязаемой плотью новой структуры управления страной. Именно присутствие в городе вооруженных отрядов из Панджшера — фактор неослабевающего давления, позволяющего руководству Северного альянса вершить без помех свою кадровую политику. Имея в руках три ключевых министерства, таджики хотели бы оставить под своим военным контролем Кабул, что обеспечило бы им реальную политическую власть в стране и сделало бы Карзая номинальной фигурой без всякой опоры в столице.
Фактически спор сегодня идет между двумя панджшерцами — министром обороны Фахимом, не желающим выводить свои силы из города, и министром иностранных дел воспитанником Масуда доктором Абдулло, поддерживающим идею демилитаризации. Голос президента Раббани не имеет решающего значения. Во-первых, потому что он уроженец Бадахшана, во-вторых, потому что его авторитет не столь значителен, чтобы как-то влиять на ход конфликта.
Упрямство Северного альянса, пошатнувшееся на конференции в Бонне, еще не сломлено, однако не похоже, чтобы сопротивление «северян» оказалось продолжительным. Фахим и другие лидеры вооруженных групп, если захотят изменить условия боннского соглашения, могут лишь развязать новую войну. Очень многие командиры это понимают, и уже заявили, что, несмотря на несогласие с достигнутыми договоренностями, они принимают их как основу будущего мира. Но сможет ли смириться с происшедшим Фахим, который, по-видимому, считает Кабул продолжением Панджшерского ущелья, а не местом, где необходимо найти сложную формулу равновесия разных сил.
Все это свидетельствует о том, что Афганистан в данный момент еще очень далек от того, чтобы стать целостным государством, и власть нового правительства и его главы Хамида Карзая все еще очень хрупка.
Неделю назад сдача талибами Кандагара выглядела для американцев знамением финальной победы. Она символизировала конец эры талибов и придавала вторжению США в Афганистан оправдание, которое трудно поставить под сомнение. Спустя три месяца после событий в Соединенных Штатах американцы близки к тому, чтобы выиграть афганскую войну, и уже более чем восстановили свой имидж супердержавы.
Однако было настоящим чудом, если бы после поражения «Талибана» в Афганистане прекратились конфликты и мировому сообществу удалось создать здесь правовое государство. Значительная часть трудоспособного мужского населения страны практически всю свою сознательную жизнь провела в бесконечных войнах и знает лишь одно — в мире все споры решает право сильного, а уголовный кодекс им заменяет «калашников» через плечо. Заставить таких афганцев привыкнуть к цивилизованным нормам существования чрезвычайно сложная, если не непосильная задача.
К тому же не выполнена главная цель антитеррористической кампании — идеологи и лидеры исламских экстремистов пока что не попали в руки правосудия, да и большинство иностранных наемников беспрепятственно покинули Афганистан с оружием в руках. А в мире сегодня имеется достаточно мест, где их идеи и опыт найдут достойное применение.