Минувшая политическая неделя в России была связана с именами трех личностей, которых трудно назвать политиками, однако они явно пытаются войти в сегодняшнюю политическую жизнь не столько, чтобы повлиять на нее, сколько, чтобы напоминать о себе. Впрочем, профессиональный политик среди них есть - Михаил Горбачев. Экс-президент бывшего Союза, экс-генеральный секретарь самой могущественной некогда партии мира, нобелевский лауреат. Однако сегодняшний Горбачев скорее не политик, а исторический персонаж, автор ожидаемой книги мемуаров (не столько - что расскажет, сколько - чего не вспомнит?) и президент фонда, собравшего далеких от реальности политологов и осторожных горбачевских советников.
Горбачев возвестил о своем возвращении в политику, обратившись с заявлением в средства массовой информации - необходимы досрочные выборы! На следующий день, на встрече со студентами и преподавателями Института молодежи (так скромно теперь называется Высшая комсомольская школа), Михаил Сергеевич, называя нынешнее правление не иначе как «режимом», говорил о глубоком кризисе, иронически выражал сочувствие президенту Ельцину и отмалчивался на прямо поставленный вопрос: будет ли он баллотироваться «а предлагаемых им же досрочных выборах на пост президента? Какой-либо программы Горбачев не предлагал, выглядел эдаким элегантным оппозиционером в отличной форме, словом - отставным политиком, тщетно пытающимся напомнить неблагодарному обществу, что необходимо считаться со вчерашними кумирами. Возвращения не получилось. Горбачев опубликовал свое обращение во многих газетах, однако его не стали даже обсуждать. Эксперты «Независимой газеты» и службы «Бокс попули», ежемесячно определяющие сотню ведущих политиков России, отправили экс-президента на почетное 86 - 88 место: Горбачев делит его с экстравагантным президентом Калмыкии Кирсаном Илюмжиновым и спичрайтером премьера Валентином Сергеевым.
Появление второго из упомянутых в заголовке лиц в российской политике было обставлено куда более торжественно. Еще один российский нобелевский лауреат, писатель Александр Солженицын прибыл выступать в Государственную Думу по инициативе - кто бы мог подумать - фракции коммунистической партии Российский Федерации! Западные репортеры столпились на лестницах недавно отреставрированного парламентского здания, а пожилой человек во френче с некоторым недоумением оглядывал полупустой зал заседаний: депутаты его явно не ждали и согласились выслушать Солженицына только потому, вероятно, что отказать человеку с мировым именем вряд ли было удобно. по выражению лица Солженицына, по тому, с каким запалом читал он свою речь, видно было, что это для писателя не рядовое событие. Он хотел прийти в Думу народным заступником, духовным отцом нации, эдаким «православным аятоллой», очищающим все на своем пути, а оказался героем непродолжительного, шоу для зарубежных телекомпаний, в котором нобелевскому лауреату пришлось сыграть роль Сим Симыча Карнавалова из нашумевшего романа Войновича «Москва 2042». А депутаты... депутаты даже не хотели быть статистами, не хотели даже хлопать Солженицыну. Честно говоря, они просто его не заметили.
Вряд ли стоит обвинять депутатский корпус в черствости. Солженицын, органичный писатель, едва ли станет когда-нибудь искушенным политиком. У него не хватило политического цинизма апеллировать к одной политической силе. Разделяя, по сути, многие программные установки и потаенные устремления коммунистов, ставших шовинистами-консерваторами, Солженицын не может не обличать коммунизм. Выступая, как и. «колхозные бароны» из аграрной партии, против продажи земли, он не может обличать самих «колхозных баронов». Возмущаясь Беловежскими соглашениями, признанием границ союзных республик и соглашениями с российскими республиками, он не может уже выглядеть апологетом империи в самом его завершенном - сталинском зените. Просто потому, что он - Солженицын. Речь писателя не понравилась никому, газеты разных направлений стали немедленно выдергивать из нее цитаты, сообразуемые с их идеологией. «Главное, что сказал про номенклатуру... про Великую Россию... про землю». Впрочем, все это не на первой полосе и с ленцой. Одна лишь коммунистическая «Правда», шельмовавшая Солженицына на протяжении десятилетий, теперь печатает его речь в Думе из номера в номер...
Наконец, третья фигура, решившая податься в политику после краха собственного, весьма выгодного дела - Сергей Мавроди, президент АО «МММ», новый депутат российского парламента, избранный на место, освободившееся после убийства бизнесмена Андрея Айдзирдвиса. Мавроди, обещавший своим избирателям с телевизионного экрана (!) немедленно оплатить их акции после избрания его депутатом - иначе, мол, трудно будет руководить фирмой - и «прикрывший лавочку» на следующий день после оглашения итогов голосования. Да не просто прикрывший, а с юморком, нагленько, людям, лишившимся всяких надежд на возвращение денег после ликвидации комиссии по компенсациям, пенсионерам и малоимущим Мавроди посоветовал... покупать новые акции «МММ» - тогда, мол, обязательно разбогатеете.
И будут покупать! И будут защищать! Ведь Мавроди был отнюдь не один во время своей предвыборной кампании. Рядом с ним, вместо него можно было увидеть прославившегося когда-то своими яркими «перестроечными» статьями публициста Анатолия Стреляного, пользовавшуюся в свое время неплохой репутацией в экономических кругах Ларису Пияшеву. И - Владимира Жириновского со товарищи. Действительно, как было сказано на пресс-конференции Владимира Вольфовича в Госдуме, - блок разновекторно направленных сил.
Можно, конечно, во многом упрекать Горбачева, не воспринимать Солженицына - но эти люди из учебников проиграли, не были восприняты обществом - а Мавроди выиграл, даже и не пытаясь скрывать свое предельно циничное отношение к тем, кто должен поддержать его. Россия медленно и незаметно, но вползла в эпоху безвременья. Это, конечно же, не значит, что в такую эпоху не будет мятежей и путчей, дворцовых переворотов и финансовых фиаско - могут и случиться. Однако в безвременье не бывает того удивительного настроя и тех удивительных глаз, которые были у нас в первые годы перемен. Наверное, избавление от коммунизма, как и сам коммунизм, слишком многолико и многоэтапно.
Начался этап Мавроди.