Когда наблюдатели предупреждали, что первые недели после инаугурации Владимира Путина будут полны неожиданностей и вообще в России теперь станет необыкновенно интересно жить (в качестве тех, кому интересно, имеются прежде всего зарубежные журналисты, становящиеся желаемыми авторами в собственных телекомпаниях или редакциях), имелись в виду прежде всего внутриполитические последствия активности нового главы государства. И эти последствия действительно налицо: полным ходом идет переустройство административно- территориального устройства страны, Владимир Путин делает все возможное, чтобы усилить полномочия своих представителей в им же созданных федеральных округах, он даже ввел «великолепную семерку» в состав Совета Безопасности, нарушив тем самым традицию присутствия в этом органе небольшой группы высших государственных чиновников (так что, как известно, бывали времена, когда и спикеры палат парламента в Совбез не входили).
Правительство между тем начинает всерьез задумываться о том недалеком уже времени, когда начнет не хватать денег — и повышает акцизы на бензин, предопределяя таким образом грядущее повышение цен — а какое правление не начиналось с повышения цен? Но это, скажем так, естественные явления на российской политической сцене — было очевидно, что Путин будет прилагать разнообразнейшие усилия по укреплению собственной власти, можно было давно понять, что экономический рост в России, во-первых, является в своих статистических показателях ведомственным преувеличением, а, во-вторых, обеспечен всего лишь удачной конъюнктурой рынка, а не какими-либо реформами, а потому рано или поздно любой кабинет будет вынужден решиться на непопулярные меры. Гораздо более захватывающей оказалась внешнеполитическая активность Владимира Путина, заставившая россиян в очередной раз задуматься о стране, которая, казалось бы, навсегда вышла из их поля зрения, — об Афганистане.
Когда в начале недели помощник президента России Сергей Ястржембский заявил о готовности Москвы нанести превентивные удары по базам афганских талибов в случае, если они будут помогать чеченцам, и рассказал о некоем совещании в Мазари-Шарифе с участием представителей Аслана Масхадова, руководства «Талибан» и зловещего Усамы бен Ладена, которого даже искушенный агент ЦРУ не смог доконать, этот пассаж Ястржембского был воспринят как интересный пропагандистский прием, пускай ошарашивающий, но тем не менее еще не являющийся осмысленной программой действий. Заявление Ястржембского оказалось такой неожиданностью для компетентных российских ведомств, что они предпочли его не комментировать: когда на следующее утро журналисты обратились за разъяснениями к заехавшему ненадолго в МГИМО министру иностранных дел Игорю Иванову, руководитель внешнеполитического ведомства попросил его не задерживать — не то он опоздает на самолет.
Игорь Иванов спешил на минский спецрейс — вместе с Владимиром Путиным и Михаилом Касьяновым он направлялся на встречу руководителей стран, подписавших договор о коллективной безопасности. Судя по всему, в ходе полёта министру удалось кое-что выяснить, потому что уже в Минске он фактически подтвердил информацию Ястржембского. А представители министерства обороны России сочли необходимым заверить, что для ударов по талибам у военных всё готово — осталось только принять политическое решение.
Так что оказалось, что Ястржембский отнюдь не блефовал — он просто уловил настроение президента раньше, чем министры иностранных дел и обороны. О том, что Путина сейчас более всего заботит именно эта тема, стало ясно по событиям в Минске — на первой же встрече с российским гостем президент Беларуси Александр Лукашенко стал уверять его, что, несмотря на важность проблем Таможенного союза, он, Лукашенко, более всего озабочен вопросами коллективной безопасности… Путин только согласно кивал. После президентской встречи, на которой, на первый взгляд, не было принято никаких серьезных решений, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев стал говорить о намерении стран—участниц Договора о коллективной безопасности создать эффективно действующую международную организацию.
Итак, намерения Москвы обозначились — не просто увязнуть в бесконечной партизанской войне в Чечне, но увязнуть с высоко поднятой головой, объявив себя борцом с исламским фундаментализмом по всему периметру бывших советских границ. Поэтому то, что первый после инаугурации визит Путин совершил именно в Узбекистан — весьма символично. Россия сейчас будет делать все возможное, чтобы представить себя щитом между фундаменталистским Афганистаном и светскими Узбекистаном и Таджикистаном. Мне уже приходилось писать на страницах «ЗН» о недавней поездке в страны Центральной Азии государственного секретаря США Мадлен Олбрайт. Напомню лишь, что Узбекистан вызвал наибольшее внимание американского госсекретаря — не в последнюю очередь из-за прошлогодних попыток моджахедов из Афганистана прорваться через Ферганскую долину Киргизии в Узбекистан. Попыток, которые могут быть повторены уже в ближайшее время. После отъезда Мадлен Олбрайт в Ташкенте поговаривали, что во время узбекско- американских переговоров стороны пришли к логическому выводу: без российской военной силы не обойтись. И Ислам Каримов, покинувший в прошлом году договор о коллективной безопасности, стал проявлять особый интерес к развитию диалога с Москвой — прежде всего в области военно- стратегического партнерства. В Кремле этот интерес, как видим, оценили.
С внешнеполитической точки зрения готовность вмешаться в центральноазиатские дела на стороне Ташкента весьма выгодна Кремлю: охраняя Узбекистан от талибов, он доказывает, что ситуация в Чечне — лишь часть «великого фундаменталистского заговора». Внимание от Чечни понемногу отвлекается, зато сосредотачивается на Афганистане, причем в этом случае Москва выступает на стороне законного, пускай и не контролирующего основную часть территории страны правительства «Северного альянса» против захвативших власть фанатиков-талибов. Все пристойно!
Однако уже сейчас военные эксперты начинают утверждать, что обстрел баз боевиков ничего существенно не изменит, может лишь ускорить действия радикалов против Ташкента и скорее увеличит объемы помощи чеченцам. Самое дикое в этой ситуации — даже не сама идея «упреждающего удара», а возможное развитие событий, которое может привести к возвращению российской армии в страну, которую уже пришлось один раз бесславно покинуть! В страну, разобщенное и разноплеменное общество которой уже объединялось, чтобы изгнать именно этих оккупантов! В страну, легко превратившуюся в лагерь религиозных фанатиков не в последнюю очередь из-за долгих лет войны с Советским Союзом. Самое любопытное — что именно этим интересом к превентивным бомбардировкам афганской территории определяется уровень реализма нового руководства России и круг проблем, которые его интересуют. Это военные проблемы. Генералы зачищают чеченские селенья, готовятся бомбить Афганистан, назначаются представителями в федеральных округах… Везде, где только можно, полковник Путин предпочитает действовать генеральскими методами.