Европейцы всю прошедшую неделю были очень заняты. В четверг в Ницце открылся саммит Европейского союза, а это событие, как известно, предполагало напряженную и длительную подготовительную работу. Накануне открытия форума Юбер Ведрин, министр иностранных дел Франции, председательствующей сейчас в Евросоюзе, заявил, что на переговоры по реформированию и расширению ЕС было затрачено более 350 часов, однако решить все проблемы до начала встречи так и не удалось.
Это и понятно, у строящих общий дом государств Старого Света накопилось слишком много вопросов, чтобы их можно было урегулировать одним махом. Европейские властные структуры, созданные первоначально для экономической интеграции шести государств, при пятнадцати членах оказались чуть ли не на грани паралича. И прежде чем произойдет дальнейшее расширение Евросоюза, эти органы следует срочно реформировать. Поэтому ни один саммит со времен маастрихтского 1991 года не вызывал столько надежд и одновременно столько потенциальных разногласий. Некоторые газеты предупреждали даже, что Европейский союз оказался на грани самого серьезного политического кризиса за всю свою историю.
Если на предыдущей встрече лидеров европейских государств, состоявшейся в Португалии, главной проблемой для ЕС были пришедшие к власти в Австрии ультраправые, то сейчас на первое место вышел вопрос изменения представительства государств союза в его руководящих органах, а также реформа его институтов, которая должна позволить принимать единые решения, несмотря на возражения отдельных стран. Давно назрела необходимость выработки более решительной политики союза в сфере безопасности, следовало решить, наконец, вопрос формирования чисто европейских военных структур. В этой связи нужно было раз и навсегда определить отношения ЕС с еще одной влиятельной европейской организацией, отвечающей за безопасность на континенте, — с НАТО. Не менее спорными выглядели и проблемы взаимоотношения ЕС с Турцией, которую европейцы никак не хотели пускать в свою организацию. А если вспомнить о том, что на повестке дня стояли и такие вопросы, как разрешение затянувшегося дипломатического противостояния Греции и Турции, выбор путей расширения ЕС, выработка позиции по ближневосточному конфликту, то можно понять, что в курортную Ниццу лидеры европейских стран ехали совсем не отдыхать.
В ожидании реформ
Как ни странно, самым большим возмутителем спокойствия накануне саммита стала Германия, страна, которую называли одним из локомотивов европейской интеграции. Дело в том, что немцы выдвинули идею пропорционального представительства государств ЕС в Совете Европы, главном из европейских органов власти. Другими словами, они хотели бы, чтобы кресла делегатов в этой организации распределялись не поровну, а в зависимости от количества населения в том или ином государстве.
Сейчас среди членов Совета Европы лишь десять представителей от Германии. Канцлер ФРГ Герхард Шредер считает, что этого явно недостаточно. По его словам, представительство разных государств в этой структуре «неадекватно отражает демографическую ситуацию на континенте». Он утверждает, что число голосов той или иной страны должно напрямую зависеть от количества ее жителей.
Логику Шредера можно понять. Действительно, в настоящее время население Германии составляет 82,7 млн. человек, в Великобритании проживает 59,5 млн., во Франции — 58,8 млн., а в Италии — 57,6 млн. В то же время, каждая из этих стран имеет равное количество голосов в Совете Европы. Очевидно, что немцы вправе рассчитывать на получение дополнительных мест. Однако те же французы опасаются, что если немцы их получат, то влияние Парижа в ЕС может существенно со- кратиться. Президент Франции Жак Ширак официально заявил, что он не согласится на перерас- пределение голосов между его страной и Германией. Не стоит забывать, что Париж и Берлин расходятся во мнениях по целому ряду проблем, решить которые можно только количественным голосованием. В частности, немцы предлагает отложить межправительственную конференцию по выработке Конституции Европы до 2004 года, а французы призывают своих коллег поспешить с решением этого вопроса. И Ширак пытается успеть как можно больше до того, как закончится срок председательства этой страны в ЕС.
Почувствовав, что подковерная борьба в ЕС между Францией и Германией может перерасти в открытое противостояние на саммите в Ницце, французский президент начал предпринимать отчаянные попытки сгладить разногласия, возникшие между мощнейшими европейскими государствами. Жак Ширак вынужден был посетить по этому поводу Берлин, где провел встречу с Герхардом Шредером, убеждая германского лидера отказаться от его идеи перераспределения голосов в Совете Европы.
Судя по всему, переговоры по этому вопросу были непростыми — ведь для обеих сторон на карту было поставлено слишком многое. Для Германии провал саммита стал бы внешнеполитической катастрофой, поскольку многие кандидаты на членство в ЕС из стран Восточной Европы видят в этом государстве главного защитника их интересов. Одновременно у себя дома германское правительство рисковало попасть под огонь критики со стороны оппозиции за развал франко-германских отношений.
Жак Ширак, в свою очередь, также нуждался в крупном внешнеполитическом успехе. Ему нужно было замять разгорающийся скандал по поводу незаконного финансирования своей избирательной кампании. Не стоит забывать, что обвинения выдвинуты и против самого президента, который якобы знал о нарушениях финансовых вопросов, касающихся его партии, Движения в поддержку республики.
Судя по всему, французский лидер в Германии своего добился и смог убедить канцлера Шредера несколько умерить объем своих притязаний. Во всяком случае, представители правительства ФРГ заявили, что они готовы к компромиссу по вопросу о разделении голосов в Совете Европы. Этим Ширак принес своей стране крупнейшую дипломатическую победу последнего времени.
Значительно сложнее обстояло дело с реформированием механизма принятия решений в ЕС в связи с его расширением на Восток. Дело в том, что сейчас такие решения принимаются путем консенсуса, но если число членов союза возрастет с 15 до 25 или 30, это может привести к параличу всех его институтов. Таким образом, государства Евросоюза должны отказаться от права национального вето — то есть пойти на шаг, который не прибавит правительствам этих стран популярности у себя дома.
Поэтому страны ЕС стараются найти формулу, которая позволила бы каждой из них поступиться минимумом национального суверенитета, одновременно ликвидировав право вето других стран, особенно новичков из Восточной Европы.
Франция стремится сохранить свое право вето в области интеллектуальной собственности, чтобы сохранить свою культуру. Испания и Португалия не желают расставаться с правом вето в области сельскохозяйственной политики. А британская газета «Дейли телеграф» прямо написала, что важно придумать механизм, который позволил бы сохранить право вето за Британией и ликвидировать эго у таких потенциальных новичков ЕС, как Словения или Эстония.
НАТО и ЕС — партнеры или соперники?
Тяжело продвигается и решение проблемы формирования сил быстрого реагирования ЕС, про- образа единой европейской армии. Вспомним, что еще в конце прошлого года Великобритания и Франция утвердили совместный проект создания странами ЕС 69-тысячного мобильного контингента, который действовал бы самостоятельно в тех регионах континента, где использование сил НАТО или невозможно, или нецелесообразно. Однако в дальнейшем политики так и не смогли найти приемлемую формулу сосуществования этих формирований и Североатлантического блока. Теперь же предложение о создании таких сил было встречено в НАТО в основном благожелательно. Во всяком случае, генеральный секретарь лорд Робертсон приветствовал инициативу Евросоюза, полагая, что она «заставляет европейцев думать о расширении их военных возможностей».
Правительства стран союза и руководство альянса уже начали предварительные консультации по вопросам, связанным с созданием европейских сил. Тем не менее, главная задача, связанная с установлением корректных взаимоотношений между блоком и военными структурами ЕС, до последнего времени решена не была. Именно поэтому накануне саммита Евросоюза министры обороны стран альянса встретились в его брюссельской штаб-квартире для того, чтобы рассмотреть план создания новых европейских сил.
К сожалению, с ходу решить этот вопрос не удалось. Как и ожидалось, попытки создать четкую схему взаимоотношений между двумя структурами завязли в деталях. В определенных сферах до сих пор имеются подозрения, что новая европейская сила может подорвать натовскую сплоченность.
К тому же, не все члены Североатлантического альянса в восторге от перспективы появления на Европейском континенте новых военных структур. Некоторые из них полагают, что отдельные правительства играют в опасные игры у них за спиной, стремясь решить свои собственные задачи. Это относится в первую очередь к США и Франции. Американцы подозревают, что Франция — не входящая, кстати, в военную структуру НАТО — добивается для Евросоюза слишком уж большой роли в военном планировании.
Именно поэтому американский министр обороны Уильям Коэн откровенно настоял перед встречей в Брюсселе на том, что в центре совместного планирования применения сил в Европе должно все же находиться НАТО. Для американского министра обороны это, кстати, была последняя возможность предстать пред своими коллегами по блоку в ранге руководителя военного ведомства — через какой-то месяц на его должности будет находиться уже кто-то другой. Тем не менее господин Коэн не стал скрывать своего раздражения по поводу европейских инициатив, заявив, что НАТО может превратиться в «пережиток прошлого», если не будут налажены четкие связи между альянсом и силами быстрого реагирования, которые планирует создать Европейский союз.
Однако серьезные сомнения в отношении этой проблемы существуют не только у США. Та же Турция чувствует себя как бы в стороне от происходящего. Анкара стремится к тому, чтобы полностью участвовать в процессе принятия решений Евросоюза по вопросам безопасности, особенно если ресурсы НАТО будут использованы в тех или иных операциях новых европейских сил. Но это требование ЕС будет нелегко удовлетворить.
В общем, несмотря на значительный прогресс, говорить об урегулировании этой проблемы еще рано. Хотя Евросоюз и НАТО уже разработали временные механизмы консультаций по различным вопросам безопасности, до окончательных документально закрепленных договоренностей дело пока не дошло. Окончательное решение основных вопросов отложено на потом, и рассматриваться они будут после окончания саммита в Ницце.
Турецкий вопрос перед лидерами европейских государств стоял не только в связи с проблемами отношений НАТО и ЕС. Решение вопроса вступления этой страны в союз растянулся на многие годы по причине возражений многих членов последнего. Возможность членства Турции в ЕС оговаривалась рядом политических требований, в частности предварительным урегулированием кипрской проблемы, отменой смертной казни и улучшением ситуации с правами человека. Анкара же такие условия считала для себя неприемлемыми. Однако время шло, Оджалан избежал казни, а курдов стали притеснять значительно меньше. В общем, положительные сдвиги были налицо и стороны наконец достигли договоренности о политических условиях, которые должна выполнить Анкара для начала переговоров о ее вступлении в союз. По словам Юбера Ведрина, главы дипломатических ведомств стран ЕС нашли формулу, устраивающую Евросоюз и приемлемую для Турции. Так что двери для вступления в перспективе этой страны в Европейский союз можно считать открытыми.
Об окончательных решениях, принятых европейцами в Ницце, мы узнаем уже после выхода в свет очередного номера «ЗН». От саммита ожидают слишком многого, а он может и не оправдать эти ожидания. Хуже всего, если он превратится в споры по поводу того, кто важнее, в борьбу за право голосования, за право вето и за интересы каждой из стран-членов. Однако перемены неизбежны, и лидеры государств ЕС, к счастью, слишком хорошо это осознают. Они просто не могут оставить без внимания вызов времени.