Дата расширения Европейского Союза на восток менялась уже неоднократно, но мало кто сомневается, что раньше или позже это все-таки произойдет. Несомненно также то, что в ЕС войдет и наш самый большой западный сосед — Польша. В соответствии с очередным сроком, определенным недавно в Брюсселе, это должно было бы произойти в 2004 году. Что это означает для нас? То, что граница по речке Буг, которая сегодня разделяет нас с Польшей, станет границей между Украиной и европейским сообществом.
Граница между Востоком и Западом
В связи с этим уже не только истеблишмент Польши, но и политические элиты всей объединенной Европы стараются найти ответ на вопрос, как им разумнее обустроить эту границу. Для рядового европейца все, что было прежде эсэсэсэром — это «ориент» чужой и непонятный, а часто и опасный, посему неудивительно, что он хотел бы отгородиться от этого новой «берлинской стеной». Европейских капиталистов-глобалистов, которых обычно мало волнуют национальные интересы, чрезвычайно интересуют огромные восточные рынки с их перспективами обогащения, давно невиданными в цивилизованном мире. Для политических же элит этот постсоветский восток —прежде всего сфера российских влияний, к которой нельзя относиться легкомысленно. Поэтому в дискуссиях о будущем этой границы наметились две основные точки зрения.
Сторонники первой выступают за то, чтобы новую восточную границу ЕС сделать еще плотнее, нежели сейчас, и таким образом попытаться задержать нашествие нелегальных мигрантов, контрабандных товаров и наркотиков, идущее в основном с востока. К этой концепции склоняются преимущественно маленькие богатые страны, отдаленные от этой границы. Другая же точка зрения абсолютно противоположна — граница должна быть как можно более прозрачна, с дешевыми и легкодоступными визами, чтобы не создавать нового «железного занавеса» и не перекрывать поток людей и товаров. Эту версию пропагандируют преимущественно страны-кандидаты в ЕС, которые граничат непосредственно с нами и наполнение бюджета которых в значительной степени зависит от восточных соседей, а также элиты тех больших и богатых стран, где весомое слово имеют упомянутые уже капиталисты-глобалисты.
Однако не менее важным в этой дискуссии является также вопрос, кто именно будет обустраивать эту границу. На этот, казалось бы, простой вопрос нет, увы, единого ответа. В мировых рейтингах коррумпированных стран Польша занимает 40-е место — это, конечно, не Украина, но такой уровень коррупции является одним из наивысших не только для стран-членов, но и для стран-кандидатов в ЕС. Вряд ли такой важный и большой участок своей новой восточной границы, которой является настоящая польско-украинская граница, Европа доверит исключительно полякам. Учитывая еще и то, что за последние годы в Польше произошло уже несколько громких скандалов, связанных с коррупцией пограничной и таможенной служб.
К этому добавляется еще одна проблема — что сделать с тысячами опытных немецких пограничников и таможенников, когда между Польшей и Германией исчезнет граница. На сегодняшний день наибольший опыт в охране границ «шенгенской зоны» с востока имеют именно немцы. Поэтому в кабинетах «европейской власти» витает призрак совместных немецко-польских патрулей на польско-украинской границе. Автором этой идеи считают Курта Шельтера, министра внутренних дел Бранденбурга, имеющего 250 км общей границы с Польшей. Если на первых порах предложения господина Шельтера считали нонсенсом, то со временем они нашли немало сторонников. В этом году уже и польский министр внутренних дел Марек Бернацки намекнул в Брюсселе, что Польша после вступления в ЕС может согласиться на присутствие «европатрулей» на своей восточной границе.
Говоря о польско-немецкой границе, стоит также упомянуть об опыте межнационального единения, наработанного на этом участке и ставшего основанием для налаживания пограничного сотрудничества в различных сферах. На протяжении продолжительного послевоенного периода немецко-польские отношения были не лучшими, нежели украинско-польские, но сегодня их считают самыми лучшими на протяжении всей общей истории.
Украинско-польские отношения на официальном уровне также называют очень хорошими, но эти слова не находят подтверждения на практическом уровне: неприязненная граница, отсутствие нормального сотрудничества между пограничными регионами обеих стран, незарубцевавшиеся исторические «раны», время от времени становящиеся источником межнациональных скандалов. Говоря сегодня о «хороших» украинско-польских отношениях, имеем в виду отношения Киев—Варшава, или точнее — Кучма—Квасьневский. Но этим могут удовлетвориться те, кто путешествует на самолетах. Для простых же граждан обеих стран наши отношения кажутся совсем не хорошими, когда им приходится преодолевать примерно 200-километровую полосу Западной Украины или такую же зону в восточной Польше, где часто наблюдаются проявления враждебности друг к другу.
И особенно тягостным для всех становится преодоление украинско-польской границы, где первое, что бросается в глаза, — коррумпированность и хамство. Парадоксом является то, что даже с украинским паспортом украинско-польскую границу «безвизового режима» тяжелее и неприятнее преодолевать, чем немецко-польскую границу «шенгенской зоны».
Немецко-польско-украинское пограничье
Уже в текущем году состоялось несколько международных конференций, на которых поднимались вопросы по типу: возможно ли использование польско-немецкого опыта единения и пограничного сотрудничества для улучшения отношений между Украиной и Польшей? Большинство участников подобных дискуссий сходятся во мнении, что этот опыт не создает какую-то отдельную модель, следовательно, можно рассматривать только конкретные прецеденты из него.
Одним из первых примеров «ломки льда» в отношениях между поляками и немцами в послевоенный период можно назвать открытое письмо польского католического духовенства к своим немецким братьям «во кресте» под лозунгом: «Прощаем и просим прощения». Не сразу это обращение дождалось ответа, но можно считать, что оно легло в основу дальнейших процессов единения и родило лозунг для них.
Если же посмотреть на отношения между греко-католической церковью и римо-католическим костелом, имеющих одного духовного проводника — Папу Римского, то у них конфликтных моментов соберется больше, чем объединительных. Полагаю, польское католическое духовенство не без обиды наблюдало за тем, как довоенные костелы Западной Украины превращались после 1989 года в греко-католические церкви. Но и польская «псевдорелигиозная вендетта» не заставила себя долго ждать: уничтожен кафедральный купол и не возвращен греко-католикам сам кафедральный храм в Перемышле, несмотря на просьбу самого Папы. В одном из перемышльских костелов развешаны таблицы, в которых унижается украинский герб и содержится обидная для украинцев надпись. Католическое духовенство настаивает на выселении из Польши состоящих в браке греко-католических священников. Закладывают ли все эти факты хороший фундамент для украинско-польского диалога? При всем при том во время визита Иоанна-Павла ІІ все мы могли убедиться, насколько сильным может быть эффект от доброжелательного диалога между церквами.
По подобному сценарию развивался и конфликт вокруг могил воинов УПА в восточных воеводствах Польши и польских военных захоронений на львовском Лычаковском кладбище — так называемое «кладбище Орлят». Ведь потребность в восстановлении этих могил предвидеть было несложно. Еще в 1988 году львовское «Товариство Лева» начало акцию приведения в порядок Лычаковского кладбища — члены общества тщательно переписывали данные на каждом надгробии, приводя их при необходимости в порядок. Несколько позднее киевский журнал «Пам’ятки України» организовал акцию поиска военных захоронений, во время которой были найдены десятки могил: казацких, петлюровских, УПА, немецких с обеих войн и тому подобное. Никто ничего не собирался разрушать, а даже наоборот.
Это был самый лучший момент, чтобы начать диалог с перспективой на будущее, но тогда и поляки, и украинцы прозевали момент. Вместо того польская фирма «Энергополь» сообща с польским меньшинством Львова начали восстановление «кладбища Орлят», не поинтересовавшись общественным мнением и без согласования с местной властью, как утверждают ее представители. Украинцы Польши также начали самовольную насыпку могил воинам УПА, так и не дождавшись официального разрешения. Результат всем известен: время от времени прерываются работы на львовском кладбище и оскверняются уже существующие украинские могилы в Польше. Сегодня это простейший путь для устройства «маленькой бури» в украинско-польских отношениях.
Еще одно важное достижение в единении, которое удалось постигнуть немцам и полякам, — это уважение к общему историческому и культурному наследству. Как результат этого, поляки уже не уничтожают немецкие следы на своих западных, а прежде немецких землях. Вместо того совместно с немцами стараются реанимировать тот пласт очень разрушенного культурного наследства, которое начинают трактовать как часть собственной, то есть общей истории и культуры. Такого отношения поляки хотели бы добиться и от украинцев на бывших своих восточных землях — сегодняшних территорий Западной Украины. Проблемой тут, правда, является не то, что украинцы уничтожают польские следы, а то, что не заботятся о сохранении культурного наследства — как польского, так и украинского, еврейского или немецкого. Пример с фресками Шульца, нелегально вывезенными недавно из Дрогобыча израильтянами, — лучшее всему этому подтверждение.
Но, пожалуй, наиболее горькой страницей наших отношений остается «кровавая история» польско-украинского конфликта периода Второй мировой войны. Поляки не могут простить так называемую «волынскую резню», к которой имеют касательство, в частности, формирования УПА. Украинцы же до сих пор помнят акцию «Висла» — грубое выселение украинского населения с отчих земель современной восточной Польши на восток и на запад. И если ветераны вермахта и польской Армии Краевой таки подали друг другу руки в знак примирения, то о подобном жесте между представителями АК и УПА нельзя даже мечтать. Диалог на тему изучения этого периода начали было историки обеих стран по инициативе ветеранов АК и Объединения украинцев Польши, но после шести общих конференций он все-таки был сорван. После этого в польской «Газете выборчей» появилось интервью с председателем волынской группы ветеранов АК под названием: «Мы садились за стол, чтобы вынести приговор». Следовательно, о налаживании отношений никто и не думал!
Этот и другой отрицательный опыт, накопленный за последнее десятилетие, будет серьезным препятствием на пути дальнейших попыток украинско-польского взаимопонимания. Существенным отличием от немецко-польской ситуации является также то, что ни украинцы, ни поляки не имеют комплекса вины, который часто был определяющим в поведении немцев относительно обиженных ими народов. Именно этот факт, умноженный на экономическое благополучие немецкого государства, стал определяющим в том, что именно немцы заплатили за большинство мероприятий, направленных на «преодоление взаимных комплексов и стереотипов». А кто должен был бы заплатить за подобные украинско-польские акции?
Исходя из того, что граница должна стать украинско-европейской, можно предположить, что заплатить могло бы европейское сообщество. Тогда возникает вопрос — кому именно оно должно было бы передать финансовую помощь относительно украинской стороны. В Европе самостоятельными партнерами могут быть пограничные регионы, которые являются достаточно самостоятельными и независимыми от центра. А вот в Украинском государстве эти средства должны были бы пройти через Киев до пограничного районного, например, Яворова. Как идут деньги из центра в регион, мы все хорошо знаем, в конце концов, как в столице исчезает помощь с Запада — также. Следовательно, если в Украине ничего не изменится к приходу на ее границу Объединенной Европы, то можно предположить, что процессы «единения» и «пограничного сотрудничества» станут очередным успешным бизнесом для номенклатурно-олигархического Киева.