Участие в процессах региональной интеграции является одним из ключевых способов самоидентификации страны в современном мире. Выбор направления интеграции означает жесткую привязку не только к геополитическому массиву, но и прежде всего к определенной политэкономической и социокультурной модели. Таким образом, оценка интеграционных перспектив через призму лишь экономических выгод (потерь) кажется, как минимум, наивным квазипрагматизмом.
У нас, в Восточной Европе, где разворачивается жесткая конкуренция европейской (демократической, рыночной, гражданской) и евразийской (авторитарной, коррупционной, административно-силовой) парадигм развития, внутренний политический процесс является отражением этой конкуренции.
Интеграционная политика Украины всегда была полна мистификаций. С одной стороны — неутомимое муссирование темы «европейского выбора», с другой — медленное, но последовательное развитие неевропейской политэкономической модели. Сейчас, в связи с острейшим кризисом в отношениях с Западом и стремлением властей найти политическую поддержку на Востоке, угроза формальной капитуляции Украины видится высоковероятной. Речь идет о капитуляции Украины как европейского и евроатлантического проекта и окончательный выбор в пользу постсоветского евразийства.
Вопрос возможного членства Украины в Евразийском экономическом сообществе (ЕврАзЭС) активно прорабатывается во властных кругах Украины. Возможные политические последствия членства в ЕврАзЭС могут способствовать дальнейшему наращиванию барьеров на пути реализации курса на евроатлантическую интеграцию Украины.
Дальше мы сосредоточимся преимущественно на политических аспектах, связанных с «проблемой ЕврАзЭС» для Украины: на реальных мотивациях участников диспута и на вопросах возможных последствий.
Структурно политический анализ проблем вступления Украины в ЕврАзЭС включает несколько главных измерений:
во-первых, геополитическое, связанное с реализацией национальных интересов государств региона, их участием в глобализационных процессах;
во-вторых, внутриполитическое, охватывающее интересы и деятельность актеров политического процесса в Украине;
в-третьих, стратегическое, касающееся контекста реализации заявленных перспективных целей развития украинского общества — утверждения принципов и норм демократии, правового государства, рыночных экономических механизмов.
ЕврАзЭС как (гео)политическая реальность
По всем основным формальным признакам, начиная от семантики названия и до тематики соглашений, ЕврАзЭС — объединение стран для совместного удовлетворения экономических интересов. В заключенном в октябре 2000 года учредительном договоре целью новообразования определялись совместные действия для эффективного продвижения процесса формирования Таможенного союза и Единого экономического пространства, а также реализация иных договоренностей, заключенных ранее между пятью государствами: Таможенного союза 1995 г., Договора об углублении интеграции в экономической и гуманитарной отраслях 1996 г., Договора о Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве 1999-го.
Специалисты, размышляя над потенциальными экономическими преимуществами взаимодействия Украины с ЕврАзЭС, указывают на возможности использования механизмов свободной торговли, координации усилий по вступлению в ВТО, улучшение производственной и научно-производственной кооперации со странами — участниками объединения, прежде всего, естественно, с Россией, и т.п. (Правда, насколько нам известно, исследование, проведенное в МИД Украины совместно с другими структурами исполнительной власти, показало, что в странах — участницах ЕврАзЭС резко возрос российский экспорт, а вот их импорт в Россию или не изменился, или уменьшился. — Ред.)
Впрочем, не менее важными в интеграционных усилиях участников ЕврАзЭС выступают политические факторы. Политические основы союза проявляются как во взаимодействии между самими его участниками, так и в контактах с внешними партнерами. В частности, именно политическую свободу сторон, наряду с «объективными требованиями экономики», рассматривают представители российской дипломатии как главные детерминанты активизации интеграционных процессов.
С самого начала в нынешней ипостаси союз РФ, Беларуси, Казахстана, Киргизстана и Таджикистана появился в качестве альтернативы ГУУАМу — другому объединению постсоветских государств. Фактически в этот квинтет были вовлечены страны, составлявшие наиболее выраженную «клиентелу» Кремля в СНГ. Объединение имеет слишком высокий уровень диспропорции экономических и политических потенциалов его участников, чтобы реализовывать полноценное и полноправное партнерство между ними. Несмотря на формальный центр в казахской столице Астане, главные решения разрабатываются и инициируются из Москвы. Россия — бесспорный лидер объединения, а сама эта межгосударственная организация — своеобразная материализованная версия идеологем евразийства, популярного в российском политическом дискурсе.
Поведение России в рамках евразийской интеграции, возможно, не всегда четко коррелируется с нормами экономического рационализма, но находит оправдание в рамках стратегий защиты и реализации национальных интересов. ЕврАзЭС для России — это на сегодня, видимо, наиболее удачный проект самоутверждения потенциала регионального лидерства и неоимперского ренессанса. Во всяком случае, динамика развития ЕврАзЭС в последнее время выгодно отличается от процессов в объединении ГУУАМ, которое, скорее, дезинтегрируется, чем наоборот. Обретение Молдовой и Украиной статуса наблюдателя в ЕврАзЭС и намерение Узбекистана приостановить свою активность в ГУУАМ оставили непоколебимыми членами этого образования только Баку и Тбилиси. (Примечательно, но именно у Грузии и Азербайджана отношения с Россией наиболее конфликтны, что является косвенным свидетельством высокой политизации региональных интеграционных проектов среди государств СНГ.)
Разумеется, национальные интересы России не исчерпывают всю палитру стремлений в ЕврАзЭС. Остальные четыре участника, довольно по-разному, но тоже весьма активно работают над реализацией своих интересов, но система их взаимосогласования с Россией в целом похожа на модель патрон-клиентных отношений.
В целом на сегодня ЕврАзЭС не продемонстрировало заметного потенциала инновационности, необходимой для более эффективного вовлечения постсоветских стран в глобализационные процессы.
Политические мотивации занимают главные места и в реализации «программы обращения» Украины. Российское руководство особенно не скрывало реальные мотивы своего влияния на Киев в плане участия в ЕврАзЭС. Председатель правительства России М.Касьянов во время визита в Москву его украинского коллеги прямо объяснил, что вступление Украины в ЕврАзЭС экономически невыгодно для самого флагмана этого объединения, поскольку при таком сценарии снизится доходная часть госбюджета его страны. Но эта жертва, по логике российского премьера, оправдана с позиций «интересов геополитического партнерства». Россия выразила готовность во имя реализации этих геополитических мотивов перестать взыскивать с украинской стороны НДС на экспорт российской нефти. Впрочем, тогда же М.Касьянов рассеял возможные иллюзии по поводу экономической филантропии Москвы, выразив надежду на «общий импульс на благо экономик» двух стран.
Суть проблемы сейчас трудно интерпретировать как поиски ответа на вопрос: «вступать или не вступать Украине в ЕврАзЭС?». Для политического руководства (в большей степени), да и для украинских элит в целом, важнее получить ответ на несколько иное: «что делать с назойливыми попытками Москвы склонить Украину к членству в этой организации?» Едва ли преувеличим, сказав, что если бы не несколько предложений от российского руководства, то тема фактически не была бы актуальной для украинских элит. Сближение с ЕврАзЭС «вплоть до вступления» особенно не волновало украинские элиты без внешнего допинга. Но допинг начал срабатывать, когда выяснилось, что членство в ЕврАзЭС может послужить удачным международным прикрытием для реализации неевропейской стратегии развития, к которой все больше склоняется руководство Украины.
Евроатлантическая перспектива через призму евразийской интеграции
Все государства, объединенные в ЕврАзЭС, мало соответствуют требованиям, выдвигаемым к претендентам на интеграцию в евроатлантические структуры. Это несоответствие касается как экономических, так и политических параметров. Потребности членства в ВТО, отношений с международными финансовыми институтами, привлечения масштабных зарубежных инвестиций объективно могут и в дальнейшем выступать внешними стимулами углубления рыночных реформ в этих странах. Между тем такие внешние факторы, которые способны повлиять на либерализацию существующих там политических режимов, сегодня не заметны. Уровень недемократичности, авторитаризма, естественно, неодинаков у разных членов ЕврАзЭС, однако рискнем утверждать, что среди участников этого клуба никогда не появится государство, которое соответствовало бы первому из Копенгагенских критериев — стабильность демократических институтов и обеспечение прав человека.
Политическая жизнь в странах — членах ЕврАзЭС характеризуется высоким уровнем коррупции, фактическим отсутствием свободной прессы, самостоятельности судебной власти, эффективных механизмов правового государства, тяжелой фрустрацией гражданского общества. Не являются чем-то единичным для этой политической традиции политические преследования и репрессии. Несмотря на формально имеющиеся демократические институты и процедуры, реальная власть в виде монопольного контроля над процессами принятия решений и распределения общественных ресурсов принадлежит узкому кругу номенклатурно-бизнесовых элит. Заметными являются авторитарные тенденции в форме гипертрофированного института президентства.
В общем, очень похожая на сегодняшнюю Украину картина. С точки зрения поиска комфорта альянс с «себе подобными» не требует чрезмерных внутренних усилий, но, учитывая проблемы демократического развития украинского общества и государства, подобная перспектива вызывает опасения. В политическом развитии стран ЕврАзЭС хорошо заметна инертность: блокированы стимулы демократического развития не только внешнего происхождения, но и, что важнее, внутренние; потенциал демократической самоорганизации заглушен. Дефицит демократии даже не является проблемой для обсуждения в рамках этого интеграционного проекта.
Считаем, что уровень политической стабильности, достигнутый сегодня благодаря авторитарным механизмам, слабо предсказуем на среднесрочную перспективу. Перспективы дестабилизации на уровне макро- и региональной политики остаются актуальными, прежде всего для России и Таджикистана. Трудно предсказать и особенности самоопределения «Беларуси без(после) Лукашенко».
Сомнителен долгосрочный политический эффект от либерализации движения товаров, капиталов, услуг и рабочей силы на территорию Украины со стороны участников ЕврАзЭС. Определенно потребуют ревизии отдельные направления политики границ Украины, которые так сложно формировались в последнее время. У Украины сохранятся все шансы претендовать на высокую миграционную нагрузку и функции евразийского «фильтра-отстойника» на пограничье с европейским миром.
Функционирование действующих сейчас в странах — членах евразийского клуба политических режимов сопровождается высокой интенсивностью циркуляции и концентрации капиталов «грязного происхождения». Свободное их перетекание, видимо, не только усложнит борьбу с ними, но и может сделать еще более вероятным феномен «интернационализации олигархии».
Учитывая сказанное, считаем, что интегрирование в союз евразийских автократий угрожает возможностям становления реальной демократии в Украине.
Вступление в ЕврАзЭС во внутриполитической проекции
Во время избирательных дебатов в начале года мнения о желаемых перспективах и характере отношений с ЕврАзЭС разделились. Традиционную благосклонность к любым интеграционным проектам, связанным с Россией, выявили представители левых. Идеологи КПУ однозначно поддержали идею вхождения в ЕврАзЭС, представители СПУ воздержались от прямого ответа. Утвердительный ответ на вопрос о целесообразности пополнения «евразийской пятерки» давали представители БЮТ и объединения «Женщины за будущее».
Именно такая позиция последних является показательной. В качестве избирательного проекта «Женщины за будущее» состоялись не просто как лояльное к властным элитам образование, но и, в определенной степени, в качестве публичного представителя и апробатора некоторых настроений, которые главная властная группировка не всегда рисковала высказывать непосредственно.
Лидер БЮТ уже неоднократно выражала свое восхищение «прагматизацией внешней политики» России, намекая на словно бы новое качество российской политики, связанное с личностью В.Путина. В избирательной программе оппозиционного блока присутствовала максима, близкая к принципам классического «политического реализма»: «Внешняя политика будет осуществляться во имя своей нации, на основе мирных равноправных отношений со всеми государствами, с которыми Украина имеет общие интересы». Склонность к «прагматической» линии во внешней политике в сочетании с особой ролью Блока Ю.Тимошенко во внутриполитическом процессе «на выходе» дает своеобразный эффект — эта политическая сила демонстрирует позиции, близкие к изоляционистским.
Сдержанность бывшей официальной властной силы, избирательного блока «За единую Украину», продемонстрированная по поводу перспектив членства Украины в евразийском союзе, не отразила в полной мере настроения его участников. В проходную часть блока входили два главных адепта доктрины «В Европу вместе с Россией» — А.Деркач и Д.Табачник. Последний в парламенте нового созыва возглавил комитет, ответственный за внешнюю политику. А.Деркач представил публике ряд публикаций под собственной подписью, в которых интеграция в ЕврАзЭС с упором на двусторонние украинско-российские отношения оценивалась как путь в ЕС.
Не будем здесь дискутировать с «хитрой» формулой всеобъемлющей интеграции: в течение последних нескольких месяцев было достаточно логических ее деконструкций. Отметим лишь, что активность (в том числе информационная) публичных сторонников европейской интеграции «через Россию» имеет свою функцию во внешнеполитическом поведении нынешних правящих элит. Эта льстивая перед стратегическим партнером формула демонстрирует наличие пророссийских симпатий на уровне стратегиологической фразеологии. В то же время реальные мотивации украинских провластных элит по вступлению в ЕврАзЭС и их временные намерения видятся нам менее патетическими. Условия «торговой войны» (усиление протекционизма со стороны российского правительства, проведение, в частности, антидемпинговых процессов против украинских производителей) с северным соседом довольно чувствительно ударили по интересам политико-экономических групп, близких к нынешнему руководству государства. Преодоление рецидивов подобных отношений между странами является для этих экономических и политических субъектов достаточно соблазнительным сценарием. Иное дело, что политическое руководство неоднократно декларировало свой «европейский выбор», и это обстоятельство, несмотря на углубление кризиса и изоляции, остается одним из механизмов внешнеполитической легитимации политического режима в стране.
Благодаря этому, вероятно, мы так и не почувствовали с тревогой ожидаемых «евразийских заявлений» во время саммита в Кишиневе 7 октября. Все «ограничилось» лишь подписанием никем не обоснованного и публично не обсуждаемого соглашения о газотранспортном консорциуме. В условиях, когда концептуально значимые международные документы разрабатываются и обсуждаются в полной тайне, решение о вступлении в ЕврАзЭС может «возникнуть» в любой момент. Непубличная аргументация сторонников проекта действительно серьезна — создать благоприятные международные условия для консервации существующего типа политического режима на продолжительную перспективу.
Кстати, население Украины довольно индифферентно к «проблеме ЕврАзЭС». По результатам опроса УЦЭПИ им. А.Разумкова, поддерживают идею вступления в ЕврАзЭС 31% украинских граждан, отвергают — 20,6%, а 48,8% не имеют конкретного ответа.
* * *
Вступление в ЕврАзЭС было бы сомнительным решением с учетом как задач внутреннего развития, так и стратегического ориентира — интеграции в евроатлантическое сообщество. Украина «не выдержит двух интеграций» не столько из-за возможных экономических, правовых, институциональных, структурных, социальных трудностей, которые могут возникнуть при полноценном членстве в ЕврАзЭС. Более актуальными предостережениями против интеграции в эту структуру при имеющемся status quo являются несовместимость и несоответствие политических условий этого сообщества и желаемых перспектив Украины.
Следовательно, возможное изменение политики Украины по отношению к ЕврАзЭС будет свидетельствовать о еще одной капитуляции украинской элиты как в ее отношениях с Россией, так и в ее способности решать общенациональные задачи.