Роман Бориса Ельцина с российскими танками - захватывающая политическая история конца столетия (для Си-Эн-Эн, главного режиссера этого парада, вспышки романа оказались чуть ли не главными информационными шоу, плюс Гаити, плюс Сараево) - похоже, приближается к окончанию. Впервые Ельцин появился на фоне танков в августе 1991 года - роли решительного борца с недалекими, растерянными и несовременными путчистами - удалось же Горбачеву подобрать ему противников! Затем танки появились на фоне Ельцина в октябре 1993. Теперь противников подбирает уже сам Борис Николаевич, и поэтому все оказалось дольше, жестче, кровавее: «Белый дом» горел, как свеча, готовясь к турецкому ремонту. Но оба раза общество (а вместе с ним, вероятно, и армия) было уверено, что танки спасают не режим, а российскую демократию, других средств для спасения которой - и нас в этом убеждали постоянно - не находилось.
Первая же увеселительная прогулка танков вне Москвы опять таки с благой целью спасения демократии быстро переросла в трагедию общероссийского масштаба. Армии на этот раз противостояла армия, хорошо понимавшая, что она защищает. Российские генералы, может быть, и знавшие, что они выполняют приказ, но по хорошей отечественной традиции плохо понимавшие, зачем они его выполняют, растерялись. Вопрос спасения Отечества быстро перерос в проблему спасения режима, военного командования, руководства Министерства обороны - и вот на этом-то этапе оказалось, что цели Бориса Ельцина и российского генералитета могут не совпадать. В Москве громко заговорили о военном перевороте. Как раз в этот момент на совещании с Виктором Черномырдиным, Владимиром Шумейко и Иваном Рыбкиным Ельцин впервые вспомнил о достаточно старой идее переподчинения Генерального штаба себе как Верховному Главнокомандующему. Президентское окружение сделало все возможное, чтобы сам Ельцин остался в тени. Ельцинскую инициативу «озвучивали» Шумейко и Рыбкин. И хотя никакого конкретного решения не принято, ясно, что расчленение военного ведомства - еще один дамоклов меч, повисший над Павлом Грачевым.
Когда Ельцин любит министра, он стремиться укрупнить возглавляемую им структуру: вспомним о попытках создать для Виктора Баранникова объединенное министерство безопасности и внутренних дел или вечную тенденцию назначать набирающего силу министра вице-премьером (попавшего в немилость вице-премьера освобождают от министерского портфеля, вот как все просто). Когда над министром сгущаются тучи или ведомство оказывается ненадежным - его расчленяют, и оно начинает с трудом возвращаться к естеству, зализывая раны: печальна судьба бывшего КГБ, а теперь Федеральной службы контрразведки... Мысли о создании «параллельного» Министерства обороны -а Генштабу собираются поручить еще и военную реформу, так что в руках его начальника окажется вся кадровая политика, - ходили в военном руководстве уже давно. Если нельзя свалить Павла Грачева, то, может быть, удастся его хотя бы ослабить? Не удивительно, что в ответ на прозвучавшие в Кремле мысли последовала взбудораженная и одобрительная реакция не только начальника Генштаба генерал-полковника Михаила Колесникова, но и некоторых командующих родами войск, давно уже находящихся в сложных отношениях с Павлом Грачевым. С вычленением Генштаба у этих военачальников появляется как бы параллельный центр принятия решений, параллельные возможности влияния на того же Ельцина. С точки зрения президента, идея также сверхвыгодна. Если Ельцину так уж не хочется расставаться с Грачевым, то он может с ним и не расставаться: оставшийся без Генштаба министр обороны - плохая мишень для нападок даже самых ретивых оппонентов. Круги, разошедшиеся по воде после провозглашения идеи в Кремле, тоже ясно продемонстрировали, что военные теперь будут озабочены не военным переворотом, а военной реформой в самом утилитарном ее понимании, на кого ставить - на Грачева или на Колесникова? И что произойдет, если власть захочет сменить руководителей военных ведомств, произвести рокировку и проч. У курсантов панамских элитарных военных училищ в свое время, в конце концов, была возможность получить неплохое назначение - переспать с тогдашним диктатором, генералом Мануэлем Антонио Норьегой. У российских военачальников возможностей для маневра куда меньше.
О том, что армию будут если не чистить, то шантажировать, стало ясно после отмены пресс-конференции исполняющего обязанности Генерального прокурора России Алексея Ильюшенко. Журналистам пояснили, что прокурор занят возбуждением уголовных дел против отказавшихся выполнить приказ военачальников. Явившийся на следующий день Ильюшенко пояснил, что никаких уголовных дел пока нет, но соответствующая проверка ведется. «Меня не интересует довод, что они не хотели убивать мирное население! - восклицал и.о. - Разве кто-то приказывал убивать мирное население? Разбирались бы другими методами...» Но если следовать данной логике, то под трибуналом могут оказаться не только не выполнившие приказ, но и слишком ретивые его исполнители. А власти только того и надо: она теперь боится скомпрометированной армии, ей просто необходимо эту армию деморализовать, лишить какой бы то ни было политической инициативы. Шовинистическая газета «Завтра» вышла на этих днях под шапкой «Главный враг российской армии - не «чеченец, а демократ». Но «патриоты» ошибаются. Главным врагом армии в сложившейся ситуации становится думающая о будущей реакции военных власть. И потому, например, поиск передавших Джохару Дудаеву оружие в 1991 (а этим, кажется, готовы заниматься все - и Генеральная прокуратура, и Государственная дума, и Совет Федерации, словом, да здравствуют новые «чемоданы Руцкого»!) как бы случайно совпадает с проверкой, проводящейся в 14-й армии склонного к политической деятельности «народного генерала» Александра Лебедя. Действительно, президент Ельцин может сегодня спокойно чувствовать себя лишь в обстановке царящей в военных кругах нервозности. Такие вот парадоксальные функции Главнокомандующего.
Между тем, истерия по поводу отношения к армии наростает и в чуткой среде русской интеллигенции. Истерия эта имеет, впрочем, разные оттенки - от вполне разумного элегантного анализа в «Независимой газете» о возможности и полезности военного переворота в России до эпилептических комментариев в защиту доблестной армии, появляющихся на страницах газет «Сегодня» и «Завтра». Кажется, свободные интеллектуалы готовы были признать армию какой угодно - невежественной, агрессивной, опасной, но не могут видеть ее беспомощной. Поэтому-то тень «человека с ружьем» понемногу отождествляется в журналистских тусовках и банкирских кабинетах с желанною тенью отца Гамлета, которой и осталось вразумить растерявшегося отпрыска. Однако военные не торопятся с инициативой. Грозный все еще не взят (сейчас будет взят... сейчас... сейчас), сопротивление «украинских националистов», «афганских моджахедов» и латышских девушек-снайперов «белые колготки», как и прочих фольклорных персонажей этой позорной войны, нарастает в то время, как основные чеченские силы отходят в горы на заранее подготовленные позиции. Ну какой в этой ситуации военный переворот? Похоже, аналитикам, как прочим российским гражданам, придется доживать под дланью Бориса Ельцина. Президент и в самом деле, хоть и не появившись из-за кулис, заметно обретает себя, балансируя между «гражданскими» и пугая (или подгоняя?) военных. И хотя роман Ельцина с танками окончен, начинается их по возможности мирное и небесполезное для обеих сторон сосуществование.