Через несколько месяцев после своего избрания президентом страны Михаил Саакашвили все так же популярен в Грузии, как в дни, когда его сторонники громили здание парламента и добивались отставки Эдуарда Шеварднадзе. Более того, у многих грузин — и отнюдь не только у так называемых простых людей — появляется почти монархическая вера в президента и его обещания. Так не верили ни в Звиада Гамсахурдиа, ни в Эдуарда Шеварднадзе, зато в России так верят во Владимира Путина. И что интересно, Саакашвили, перешедший из маргинальных популистов в респектабельные политики только благодаря нескрываемой поддержке Запада, и сам демонстрирует интерес к образу Владимира Путина. Ему тоже хочется, чтобы его любили просто так, за то, что он есть.
За недолгое время пребывания недавних оппозиционеров у власти в стране, разрушенной долгими годами гражданской войны и номенклатурного беспредела, мало что можно было изменить. Странно было бы, в самом деле, требовать от Михаила Саакашвили, чтобы в стране текли молочные реки в кисельных берегах, когда в бюджете нет денег даже на зарплаты и пенсии, а работоспособный парламент появился всего несколько недель назад. Зато за это время могли обозначиться подходы и тенденции. И они обозначились. Как раз за день до прибытия Михаила Саакашвили в Киев зять экс-президента Шеварднадзе Гия Джохтаберидзе, обвинявшийся в неуплате налогов на сумму в 350 тысяч долларов, был выпущен из тюрьмы после уплаты его женой суммы в 15 миллионов долларов, а дело против него было прекращено. Об этом триумфе президент Саакашвили рассказывал в телевизионном интервью, обвиняя семью президента в нечестности и объясняя, что теперь в бюджете появились деньги для выплаты зарплат и пенсий. Вне всякого сомнения, большая часть грузинского общества с умилением выслушивала эти слова президента и пояснения генерального прокурора Грузии о том, что такая большая сумма была предложена Мананой Шеварднадзе, а прокуроры просто «не смогли» от нее отказаться. Прошедшему через войны и разорения обществу трудно сразу понять, что вставшая на путь выкупов проворовавшихся заложников власть просто продолжает путешествие на машине времени — из позднего средневековья времен Шеварднадзе к раннему средневековью времен Саакашвили. Раннее средневековье отличается от позднего, собственно, простотой нравов и честностью — там никто и не пытался объяснить те или иные действия исключительно буквой закона, уважалось прежде всего право сеньора и сила, которая могла объяснять свои успехи по-разному — с правовой, моральной, религиозной точек зрения, как угодно. Но, не подкрепленная силой и властью сама точка зрения, сам закон немедленно теряли всякий смысл. При этом населению все объяснялось вполне популярно, и оно, бедное, не удивлялось тому, что захвативший город сеньор идет грабить дома богачей, а устремлялось вслед за сеньором и его солдатами, чтобы успеть утащить то, что они не успели перечислить в бюджет. В позднем средневековье героями исторических летописей были просвещенные монархи. В раннем вожди не покидали седла, их приятно волновал звук боевых труб и запах крови. Став царями и князьями, они продолжали водить свои воинства в походы. Так и Саакашвили, став президентом, не покинул митинг. В частном общении, в протокольной обстановке он мил и обходителен, даже образован, насколько вообще может быть образован выпускник института международных отношений Киевского университета. Но стоит ему увидеть толпу — выпускника как не бывало. Михаил Саакашвили преображается в Мишико, глаза выпучиваются, галстук съезжает набок, мы слышим лозунги и крики. Толпа заводит президента, президент заводит толпу. И это тоже показатель стиля раннего средневековья, широко практиковавшегося в Европе 30-х годов ХХ века. Практически состоявшийся отказ от политического урегулирования отношений с аджарским лидером Асланом Абашидзе, пока что риторическая ставка на силу — из этого же ряда: эскалация конфликта будоражит и позволяет держать в напряжении рукоплещущую массовку, так и не ставшую обществом. При этом можно сколь угодно долго утверждать, что подходы Михаила Саакашвили себя не оправдают. С современной политической точки зрения — да. Наверное, в современной нужно было начать структурные реформы, пригласить в страну западных экономических советников, разработать план преобразований, объяснить жителям, что дальше будет только хуже, объявить амнистию капиталов, сделав ставку на деятельную часть общества. Но кто сказал, что Грузия современная страна? В конце концов, разве это Саакашвили загнал ее в средневековье? Нет, это произошло до него. Разве Саакашвили может решить вопрос Абхазии и Южной Осетии? Нет, ключи от рая не в Тбилиси, а в Москве, а может, уже просто в Сухуми и Цхинвали. Разве Саакашвили может предложить затянуть пояса людям, у которых и поясов-то нет никаких? Нет, он пришел к власти под лозунгом очищения, а не под лозунгом изменения. Необходимость построения в стране западной экономической и политической модели современного образца должна быть прежде всего востребована обществом, а уж потом общество выдвинет из своих рядов политические силы и их лидеров, способных хотя бы начать стройку. Выбор Саакашвили был прост — ему необходимо было начать движение из — условно говоря — ХVI века либо в Х, либо в XXI. Но движение назад уже происходило, а движение вперед необходимо было начинать. И как любой популистский лидер Саакашвили решил возглавить движение масс в избранном ими направлении. Будь иначе, практика выкупа заложников из тюрем или воинственная риторика в отношении Аджарии вызывала бы в Грузии не всеобщую радость, а всеобщий ужас. Но никакого ужаса мы, однако, не наблюдаем. Зато видим консолидацию общества вокруг популярной власти и превращение даже некогда современных политиков в средневековых баронов…
Дальнейшая судьба Грузии более от нее самой не зависит. Если Запад будет готов содержать эту страну — примерно так, как Россия содержит Беларусь, — если он смирится с ее нереформированностью, нищетой и отсталостью и финансовой помощью будет удерживать ее население от нового свержения власти, тогда понемногу — возможно, уже без Саакашвили — начнется движение вперед, сможет проявить себя образованная часть общества, будет установлен жесткий внешний контроль над грузинской властью и расходованием ею выделяемых средств. При этом необходимо будет также удержать Тбилиси от силового решения ситуации с Аджарией, потому что новая война — это новые два-три века назад, а Москву — от искушения дестабилизировать ситуацию в Грузии, чтобы привести к власти в стране якобы ориентированные на Россию силы. Задача не из простых, но в случае ее невыполнения, в случае, если Грузия будет оставлена на произвол судьбы, — движение назад продолжится вплоть до появления на территории раннефеодального царства Саакашвили исторически предшествовавших ему княжеств…