Впервые в истории человечества астронавты отправляются в открытый космос на корабле, созданном частной компанией. Национальное космическое агентство самого мощного государства мира решило свернуть свою программу Space Shuttle, а запускать американских космонавтов на орбиту теперь будет компания-победитель открытого конкурса.
Организация по вопросам науки и технологий НАТО обнародовала новый доклад, в котором оцениваются перспективы применения новейших технологий в сфере безопасности и обороны. По мнению нескольких тысяч аналитиков и военных экспертов, в следующие 20 лет именно алгоритмы искусственного интеллекта, big data, робототехника, космические, квантовые, гиперзвуковые и биотехнологии будут играть ключевую роль в системе коллективной безопасности Альянса.
Украина провела очередное онлайн-заседание Форума ОБСЕ по сотрудничеству в области безопасности, а секретарь СНБОУ заявил, что "следующие войны - войны кибернетические, биологические и противостояние в космосе".
Эти строки - заголовки новостей за май 2020 года. Еще несколько лет назад они могли показаться футуристическими сценариями далекого будущего, но сегодня это будущее - уже здесь. Мир изменился, и, похоже, быстрее, чем ожидалось.
Международные отношения уже давно перестали быть прерогативой только национальных государств, а мировая политика - клубом для избранных. В мире, где твит Илона Маска может обвалить фондовые биржи быстрее, чем решение правительства, а информационные кампании в Фейсбуке определяют результаты общенациональных референдумов, информация стала стратегическим ресурсом. За право "первой руки" на получение данных, возможность контролировать их распространение и интерпретировать по своему усмотрению соревнуются не только разведки ведущих стран мира, но и фармацевтические компании и транснациональные корпорации.
Фокус глобальной конкуренции постепенно смещается в киберпространство. Хакерские атаки на критическую инфраструктуру становятся не меньшими угрозами национальной безопасности, чем прямая военная агрессия. Мощнейшие государства мира соревнуются не за ресурсы и территории, а за технологические преимущества в сфере коммуникаций, внедрение сети 5G и защиту своих (или доступ к чужим) данных. Эксперты всерьез дискутируют о необходимости разработки нового законодательства, которое бы регулировало правовые отношения государств и частных компаний в цифровом поле и открытом космосе, очерчивало красные линии между государственным суверенитетом и "суверенитетом" интернет-платформ в киберпространстве, устанавливало ответственность за трансграничную киберпреступность и кражу персональных данных.
Не может оставаться в стороне от этих процессов и дипломатия, вынужденная приспосабливаться и к сущносто новой повестке дня международных отношений, и к новым методам работы. Быстрое развитие технологий и закрытие мира на карантин только усилили тенденции, уже существовавшие в международной среде.
Одним из прямых следствий глобального локдауна стало возникновение так называемой онлайн-дипломатии. Пандемия COVID-19 продемонстрировала, что при желании можно легко перевести немалую часть международных встреч в "цифровой" формат без вреда для дела. Оказалось, что миллионные бюджеты международных организаций, десятки людей, привлеченных к подготовке визитов, дорогие перелеты и отели могут больше не понадобиться. Успешный опыт "виртуальных" саммитов доказал эффективность подобного формата. Среди неопровержимых плюсов - большая экономия времени и средств, а также более высокая оперативность в процессе принятия решений.
В то же время видеоконференции "высокого уровня" не дали ожидаемой инклюзивности и транспарентности переговорного процесса. Наоборот, с сужением круга участников и при невозможности отследить время и продолжительность встреч достижение кулуарных договоренностей стало намного более легким. Также упростились формирование "правильных" месседжей для широких масс и создание представления о "динамичном диалоге между партнерами".
Значительным вызовом "онлайн-дипломатии" остается и обеспечение соответствующей профессиональной подготовки сотрудников МИД и профильных министерств, ведь новый формат требует и кардинально новых навыков: организационных, технических, коммуникативных, переговорных и психологических, позволяющих быстро адаптироваться к новым условиям работы без ущерба для результата.
Еще один важный фактор, уже оказавший существенное влияние на развитие дипломатии, - применение в дипломатической практике технологий искусственного интеллекта (ИИ). Если несколько лет назад лаконичность микроблогов заставила дипломатов формулировать месседжи, вмещая их в 280 знаков, то сегодня сужение концентрации внимания человека в среднем до восьми секунд требует еще большего упрощения и визуализации контента. Digital storytelling (наглядная подача информации с использованием мультимедийных технологий), использование элементов виртуальной и дополненной реальности в культурной дипломатии и стратегических коммуникациях - теперь такие же обязательные составляющие профессиональной подготовки западных дипломатов, как и классические тактики ведения переговоров или изучение иностранных языков.
В то же время публичная дипломатия - далеко не единственная дипломатическая сфера, ощутившая на себе влияние ИИ. Новые технологии роботы с big data меняют и качество аналитической работы. Политическое прогнозирование, компьютерное моделирование переговорных сценариев и хода конфликтов, возможность предвидеть поведение партнеров или просчитать влияние санкций на экономику оппонентов - все это становится доступным благодаря алгоритмам искусственного интеллекта.
Каждая страна решает проблемы адаптации дипслужбы к новым реалиям по-своему. В Госдепартаменте США, например, еще несколько лет назад ввели курс грамотности работы с данными. Как точно заметила руководитель учебной программы, "для дипломата всегда было важно умело владеть словом, чтобы продвигать национальные интересы страны. Но в мире, который все больше руководствуется данными, мы хотим быть уверенными, что наши дипломаты так же хорошо владеют и цифрой".
Некоторые европейские коллеги даже говорят о неформальной практике "работы в парах", позволяющей объединить дипломатический опыт старших коллег с продвинутыми техническими навыками младшего поколения.
Постепенный переход от "искусства слова" к "искусству цифры" уже привел к возникновению нового явления - технодипломатии. И если раньше этот термин звучал, скорее, как выдумка в духе постмодернизма, то теперь все больше приобретает признаки повседневной практики. Дания и Франция назначают "цифровых послов" для развития отношений с технологическими компаниями Кремниевой долины, чьи бюджеты превышают ВВП большинства развитых стран. Эстония подписывает международные соглашения для хранения резервных копий персональных данных своих граждан в других государствах. Маленький Люксембург ежегодно пополняет государственную казну десятками миллионов евро, сдавая в аренду другим странам свою сетевую инфраструктуру и принимая передовые законы о разработке полезных ископаемых в космосе.
Уверенно приобретают "популярность" научная дипломатия и дипломатия данных. На фоне пандемии коронавируса и уже хронической инфодемии с обеих сторон Атлантики все громче звучат требования предоставить свободный доступ ученым из разных стран мира к результатам научных исследований и научной инфраструктуре, чтобы ускорить разработку вакцины и избежать лишних манипуляций. И если раньше одиночные призывы ученых из движения за "открытую науку" или единое европейское исследовательское пространство воспринимались не более чем второстепенные элементы публичной дипломатии, то теперь это - вопросы национальной безопасности, обсуждаемые на высшем политическом уровне.
Институциональная неспособность ВОЗ дать четкие рекомендации по антикризисному менеджменту в условиях глобальной пандемии заставила национальные правительства брать на себя ответственность за выработку стратегии борьбы с вирусом, разработку лекарств и вакцин, прогнозирование и преодоление ее последствий. После нескольких волн эпидемий Эболы, Зика, ближневосточного респираторного синдрома и всех возможных вариантов атипичных пневмоний только сейчас делаются конкретные шаги к созданию совместных платформ обмена научными данными и результатами исследований.
На январском саммите в Давосе президент Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен наконец заявила о создании открытой "облачной" научной базы для хранения междисциплинарных данных. В апреле была запущена и общеевропейская платформа борьбы с COVID-19. По словам руководителя ЕК, на первом этапе доступ к ней получат европейские ученые, но после разработки четких правил ее использования достижениями европейской науки смогут воспользоваться и международные партнеры. Остается увидеть, какие именно критерии будут применяться к "партнерам ЕС" в борьбе против коронавирусной инфекции и распространения чувствительных научных данных.
Очевидно, все эти вопросы останутся на повестке дня еще продолжительное время и потребуют от дипломатов значительного расширения терминологического словарного запаса и специфических научных знаний. В то же время быстрое технологическое развитие, ускорение информационных потоков, расширение разнообразия круга негосударственных акторов в международных отношениях и возникновение новых глобальных вызовов делают новейшие технологии уже не роскошью, а обязательным инструментом в дипломатической работе.
Процесс обучения дипломата больше, чем когда-либо, требует постоянного продолжения, а профессиональная квалификация - регулярного обновления. Это тот принцип, который закладывается в основу современного реформирования системы дипломатического образования во всех уголках мира, в том числе Дипломатической академии Украины.
Как говорила героиня Льюиса Кэрролла, первой оказавшаяся в мире виртуальной реальности еще в 1865 году, "надо бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее". В дипломатической реальности 2.0, которая уже вокруг нас, чтобы куда-то попасть, Украине надо бежать еще быстрее.