Политическая подкованность каждого молдавского гражданина сегодня проверяется одним чужеземным словом — «реинтеграция». Оно не сходит с первых страниц тамошних медиа и умело используется кишиневскими властями для усмирения мятежного Приднестровья. Ради благородной цели реинтеграции молдавскому президенту Воронину пришлось выступить с трибуны не одного международного форума. Его мессидж был предельно краток: Приднестровье — это «резиденция международной мафии» и поставщик оружия в горячие точки, лидер ПМР Смирнов — бандит, все, что происходит на левом берегу Днестра — беспредел. Ну как тут удержаться, чтобы не ввести против руководителей никем непризнанной Трансднистрии давно вынашиваемые санкции? Да вот незадача: терпение США и ЕС истекло как раз в тот период, когда стороны переговорного процесса стали более лояльно относиться ко всем предложениям посредников, а сами страны-гаранты (Украина, Россия, ОБСЕ) вплотную приблизились к возможности пополнить свой миротворческий актив дипломатической победой на будущем стыке большой Европы.
К разного рода воспитательным мерам лидеры Приднестровья приучены с осени 2001 года. Тогда, нарушая ранее достигнутые договоренности, Кишинев ввел новые образцы таможенных печатей. Тирасполь автоматически лишился возможности осуществлять экспортно-импортные операции. Любая информационная атака молдавских властей впоследствии воспринималась приднестровской администрацией с завидным хладнокровием: «что поделаешь, если силовые методы решения проблемы бывшему милиционеру куда ближе дипломатических», разгуливало в кулуарах.
Другое дело, когда о введении санкций против главных архитекторов приднестровской государственности вдруг объявили западные страны — в едином порыве США и ЕС выдали на-гора коммюнике, в котором запретили Смирнову и Ко въезд на свою территорию. Более того, советовали то же самое сделать другим партнерам. Главный аргумент — препятствование Тирасполя «плодотворным переговорам» по урегулированию молдавско-приднестровской проблемы. В списке, с которым удалось ознакомиться «ЗН», значились фамилии президента Смирнова и его двух сыновей (один из них возглавляет таможенную службу ПМР), председателя Верховного Совета ПМР Григория Маракуцу, министра иностранных дел Валерия Лицкая. Та же участь постигла представителя Приднестровья в Украине (Киев его в этой должности не признает) Бориса Акулова. По имеющейся информации, первоначально планировалось закрыть путь на Запад 30 приднестровским политикам. Однако в конце концов трансатлантический дуэт остановился на 17-ти. Примечательно, что все представители злосчастного перечня — граждане Российской Федерации. Очевидно, именно этот факт подтолкнул российский МИД к выработке довольно жесткой позиции на брюссельское коммюнике («в условиях наметившегося прогресса в политическом урегулировании важно воздержаться от любых шагов, которые могли бы перечеркнуть позитивную динамику»). Реакция другого гаранта мирного урегулирования — Украины — оказалась более взвешенной. На Михайловской сделали акцент на том, что Киев рассматривает Совместное заявление США и ЕС как стремление этих стран а) внести свою лепту в урегулирование ситуации, б) «дать четкий сигнал касательно необходимости результативных сдвигов в продолжающемся переговорном процессе». В то же время в заявлении МИДа легко улавливается намек на то, что инициатива двух западных тяжеловесов — шаг запоздалый.
Не исключено, что на то время, когда в умах евросоюзовских бюрократов появилась идея присмирить приднестровских лидеров, переговорный процесс действительно находился в патовой ситуации. Более того, есть основания полагать, что эти планы всплыли на поверхность во время накала страстей, вызванного «жестким противодействием команды Смирнова» окончательному выводу российских войск из Приднестровья. Что греха таить: это Евросоюзу должно быть не по себе, что один из главных фигурантов его новой восточной концепции то и дело призывает покончить с бандитским режимом, отгородившемся от него пограничными шлагбаумами. Вашингтон же, полагают эксперты, в понятие «блокировать переговорный процесс» вкладывает несколько другой смысл: препятствовать выводу остатков российской армии. Недаром же спустя неделю после оглашения совместного коммюнике на специальном заседании Верховного Совета ПМР было принято постановление, в котором депутаты рекомендовали президенту Смирнову «принять конкретные меры для содействия скорейшему вывозу из Приднестровской Молдавской Республики и (или) утилизации припасов». Среди аналитиков бытует мнение, что, приняв подобное постановление, Тирасполь пытается выбить из рук Кишинева главный козырь в его диалоге с Белым домом.
Однако самое большое сомнение в связи с недавним решением ЕС и США вызывает информированность Вашингтона и Брюсселя о том, что на самом деле происходит в переговорном процессе. И это неудивительно: некоторые источники утверждают, что впервые делегация Евросоюза посетила левый берег Днестра после… введения санкций против руководства ПМР.
28 февраля 2003 года — молдаване оставили прочерк под Протоколом о создании механизмов разработки и утверждения конституции федеративного государства. По имеющейся информации, молдавские представители хотели посоветоваться со своим президентом. Однако основной мотив скрывался в другом. Наших юго-западных соседей повергла в смятение одна конкретная формулировка — «конституция федеративного государства». В их интерпретации она звучит так: «конституция Республики Молдова». Напрашивается вывод, что в Кишиневе готовы цепляться к каждому слову, чтобы хоть в заглавных частях документов вместо «федерации» фигурировало привычное «Республика Молдова».
Подозрительной привязанностью к этому словосочетанию сквозит и от новой инициативы В. Воронина по окончательному урегулированию приднестровского кризиса, оформленной в специальное заявление и проект соглашения. Несмотря на положительную реакцию стран-гарантов (и неудивительно — в основу президентского плана положено киевское соглашение), тон и содержание документов наталкивают на мысль, что эта инициатива готовилась с расчетом… на ее неприятие тираспольской администрацией. Что и говорить: уже сам факт того, что Приднестровье в проекте соглашения именуется не иначе как приднестровский регион Республики Молдова, способен был перечеркнуть даже самые искренние порывы Кишинева создавать с Тирасполем равносубъектную федерацию… Осуждение же приднестровским руководством нового плана наверняка дало бы молдавским властям полное моральное право раструбить на весь мир, что именно Смирнов блокирует переговорный процесс (чего стоит смахивающая на ультиматум фраза — «искренность позиции Приднестровья может быть подтверждена только путем подписания документа, предложенного Кишиневом»), и о другом выходе, нежели силовое давление извне, просто не может быть и речи. Вот тут санкции ЕС и США оказались бы как нельзя кстати. Однако план провалился. Несмотря на то что в новом проекте Воронин не предложил Тирасполю ничего большего, чем все та же лингвистическая автономия (в соглашении прописано обязательное функционирование на всей территории РМ молдавского языка в качестве государственного, а в качестве официального — русского), приднестровский лидер не только одобрил документ, но и высказал готовность встретиться и обсудить его в деталях. В пользу Тирасполя звучат и голоса некоторых… молдавских политиков. «Имеем ли мы в Кишиневе своего Лицкая, который десять лет занимался бы проблемой Приднестровья, день и ночь искал бы решения, людей?», вопрошал намедни Дмитрий Брагиш, бывший премьер и лидер одноименного альянса.
Как бы там ни было, ясно одно: санкции, введенные против Приднестровья, носят больше морально-психологический характер, эдакий дипломатический психотреннинг. Во-первых, из всех приднестровских лидеров западные страны посещает практически только Смирнов: да и то больше в связи с состоянием здоровья. Во-вторых, насколько известно «ЗН», в брюссельском коммюнике зафиксированы некоторые изъятия. Например, при определенных условиях допускается участие приднестровских лидеров в международных научно-практических семинарах (то бишь о признании Смирнова и Ко персонами нон-грата речь не идет). Очевидно этот пункт был введен с целью не напороться на возможные юридические нестыковки: согласно Московскому меморандуму, представители Приднестровья должны принимать участие в выработке касающихся их внешнеполитических вопросов РМ.
Другое дело, что введение нынешних ограничений на въезд 17 приднестровцев в страны ЕС и США некоторые эксперты расценивают как прелюдию к более серьезному давлению Запада на «осколок империи». Речь, в частности, идет о возможном блокировании счетов представителей ПМР в западных банках и арест их зарубежной недвижимости.
Впрочем, уже 18—19 марта у Тирасполя появится возможность взять достойный реванш. Правда, только в том случае, если на очередном заседании экспертов Молдова вновь откажется поставить свою подпись под Протоколом о создании механизмов разработки и утверждения конституции федеративного государства. Сомневаться не стоит: после довольно жесткой реакции на объявленные Евросоюзом и США санкции в Брюсселе (равно как и Вашингтоне) начали более внимательно присматриваться к переговорному процессу. А тон главы миссии ОБСЕ в Молдове Вильяма Хилла и вовсе начал напоминать реплики из грозных американских блокбастеров: «Здесь или будет разумная федерация, или мы сломаем того, кто будет против. Теперь осталось выяснить, кто противник». Но так ли трудно было выяснить это, прежде чем вводить санкции?