«Бежит лиса по лесу, видит — на ветке старого дерева сидит ворона, держит во рту кусок сыра. Как выманить?
— Ворона, будешь голосовать за Путина?
Молчит ворона.
— Ворона, будешь голосовать за Путина?
Молчит ворона…
— Ворона, будешь голосовать за Путина?
Не выдержала ворона, каркнула во все воронье горло: «Да-а». Сыр выпал, с ним была плутовка такова… А ворона сидит и думает: «А если бы я ответила «нет», что-то бы изменилось?»
Завтра в Российской Федерации пройдут выборы второго президента страны — выборы, которые по замыслу их организаторов должны легитимизировать существующий уже почти три месяца режим Владимира Путина. После выборов Путин, сотрудники которого надеются на победу шефа уже в первом туре, наконец-то получит полномочия по реформированию если не самой российской государственности, костюм которой был подогнан под солидную фигуру Бориса Ельцина, то уж во всяком случае аппарата управления этой государственностью. Самое удивительное во всем этом ожидании реформирования — то, что мало кто представляет себе, каким оно будет. Кандидат в президенты Владимир Путин вряд ли нуждался в предвыборной программе, предпочитая оставаться загадочной фигурой, удобной для любого избирателя: не случайно социологические опросы последних дней зафиксировали готовность голосовать за Путина не только приверженцев «Единства» и Союза правых сил, призвавших голосовать за Путина, но и сторонников коммунистов и «Яблока», лидеры которых, как известно, баллотируются на этих выборах. Однако президенту Путину, облеченному всей полнотой власти, придется определяться со своими намерениями, с будущей расстановкой сил, с ориентирами — идеологическими и кадровыми. Невыразительность Владимира Путина может оказаться лишь удачным приемом, которым знающий, чего он на самом деле хочет, человек лишь прикрывал свои подлинные намерения. Но эта невыразительность может и сохраниться в том случае, если Владимир Путин неуверен в себе. Впрочем, насколько второй президент России ощущает почву под ногами, можно будет понять уже по ближайшим шагам Путина после выборов.
ПУТИН И ЕЛЬЦИН
Разумеется, эту тему можно развивать гораздо шире: не просто Путин и Ельцин, но новый президент и окружение старого президента, возможности Путина — и его желание — избавиться от всех тех, кто в последние годы определял ельцинскую политику. Сам Ельцин до последнего времени, кстати, вполне присутствовал в российской политической жизни, контролируя ситуацию из-за кулис. Он не стремился появляться на публике — за последнее время, после прощального ужина с руководителями стран СНГ, во время которого Ельцин навязал коллегам Путина в качестве нового председательствующего в совете глав государств, сенсацией стало появление отставного президента на театральном представлении. Ельцин смотрел мюзикл «Метро», на котором до него уже побывал Путин, и в СМИ сочли необходимым специально подчеркнуть, что Борис Николаевич пошел в театр по рекомендации Владимира Владимировича. Но то, что Ельцин может принимать театральные рекомендации Путина, еще не означает, что Путин не прислушивается к политическим рекомендациям Ельцина. Известно, что и.о. президента проводит регулярные встречи с предшественником. Но трудно сказать, будут ли эти контакты продолжены с той же интенсивностью после избрания Путина президентом страны. Пожалуй, это во многом зависит не от политического опыта Ельцина, а от того, насколько Путин стремится быть преемником экс-президента в кадровом смысле этого слова: то есть сохранится ли ядро ельцинской команды в администрации, будут ли столь же влиятельны олигархи и попутчики олигархов ельцинских времен.
В двух словах — это проблема Березовского.
ПУТИН И БЕРЕЗОВСКИЙ
В самом деле, сохранение Александра Волошина на посту главы администрации, сохранение Владимира Рушайло на посту министра внутренних дел, многие другие кадровые решения зависят во многом от дальнейшего развития отношений Путина и Березовского. Конечно, среди выдвиженцев Березовского в руководстве России есть люди, которые могут без проблем отказаться от старого покровительства взамен на новое, путинское. Это, например, первый вице-премьер Михаил Касьянов, который может считаться человеком Березовского в силу того, что ему просто было удобно считаться человеком Березовского. Проведите тут параллель с Виктором Ющенко — и вы все поймете. Но вот Волошин… или Рушайло — это уже знаковые фигуры, и фигур такого ряда не так мало в российском руководстве. А есть знаковые явления, до которых у государства попросту руки не доходили, но теперь могут начать доходить. Это прежде всего ОРТ. Тем более что в период предвыборной кампании Борис Абрамович не отказал себе в удовольствии продемонстрировать Владимиру Владимировичу, что может телевидение. И объявление конкурса на частоты, на которых сейчас вещают телеканалы ОРТ и ТВЦ, — первое элегантное напоминание Борису Абрамовичу о том, что может государство.
На самом деле трудно себе представить, что Путину хотелось бы пребывать в зависимости от Березовского и его, по путинскому же определению, «живого ума». Но возможность окончательно отказаться от услуг Бориса Абрамовича во многом зависит от возможностей самого Березовского по усложнению жизни Путина. Вопрос простой: озаботился ли Березовский еще при назначении Путина премьером тем, что он будет делать, если новый глава правительства решит от него избавиться?
И если озаботился, то насколько действенны рычаги влияния Березовского — тем более что после победы Путина на выборах действенность любых рычагов будет поставлена под сомнение. Само же влияние Березовского на дела неизбежно уменьшится — и потому, что Путин явно будет пытаться (уже пытается) воспитать новых олигархов, обязанных своим благополучием именно ему, а не Ельцину, и потому, что главной опорой нового режима будут все-таки не олигархи, а силовые структуры.
ПУТИН И СИЛОВИКИ
Армия была структурой, возможности которой Путин использовал по дороге к власти. Ничего иного, кроме чеченской войны, в его политической биографии нет. Ближайшие предшественники Пу- тина — и Примаков, и Степашин — все-таки были широко известными политиками с собственными лицами и репутацией. О Путине до его назначения премьером попросту не знали, так что мифологизация его образа началась как раз с событий в Чечне. Но есть серьезные сомнения, что Путин может предложить российскому обществу программу действий — тем более что любая программа мо- жет лишь уменьшить количество его разношерстных сторонников. В этой ситуации силовые структуры становятся главной опорой режима. Если Путин начнет свою деятельность с повышения зарплат военным, разведчикам и милиционерам и разговоров о важности их деятельности для общества — это будет показателем и неуверенности режима в себе, и того, на какие силы он собирается опираться, чтобы преодолеть эту неуверенность. Однако даже для опоры на силовиков Путин должен произвести серьезные изменения в руководстве их ведомств. В любом случае Владимир Рушайло — не его человек и явно не годится для создания некоего полицейского режима, сила которого могла бы успокаивать Кремль.
Еще одна проблема — насколько элементы полицейского режима в управлении страной могут сказаться на ситуации в регионах и повлиять на отношения с Западом.
ПУТИН И РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЛИДЕРЫ
В последние дни предвыборной кампании Путин совершил несколько поездок по России — и я бы включил в этот перечень даже встречу с Юрием Лужковым в Москве. Но на самом деле встречи эти продемонстрировали не столько оживление предвыборной кампании и.о.президента, сколько то, что Владимир Владимирович крайне нуждается в поддержке авторитетных региональных руководителей, уже успевших за последние годы продемонстрировать федеральному центру свои возможности. Действительно ли Путин собирается ограничивать полномочия регионов, расширяя полномочия центральной власти, либо же его слова об этом были скорее желанием напомнить зарвавшимся региональным баронам с их претензиями на власть в центре (вспомним «Отечество»-«Всю Россию») о том, кто в лавке хозяин? В любом случае политика ограничения полномочий регионов приведет к серьезнейшему — пускай и замаскированному — конфликту с ними. Большинство региональных руководителей — люди, как раз пришедшие к власти под лозунгами усиления возможностей своих территорий, и для них поделиться полномочиями — не просто уменьшить власть, но и, скорее всего, в итоге передать ее совсем другим людям.
ПУТИН И ЗАПАД
Но на самом деле отношения Москвы с Западом — это прежде всего отношения с Вашингтоном. А там как раз готовятся к собственным президентским выборам. И их исход отнюдь не так однозначен, как исход президентских выборов в России. Что можно сказать уже сейчас однозначно — так это то, что Путину будет тяжелее с Гором, чем с Бушем, так как вице-президенту приходится постоянно отбиваться от обвинений в чрезмерном интересе к постсоветскому пространству. И, став президентом, он будет стараться сделать всё возможное, чтобы доказать свою беспристрастность. А губернатор Техаса о восточной политике слыхал разве что от папы-президента. Единственное что — российско-американское сотрудничество будет развиваться нормально только в том случае, если в Кремле излечатся от опасной иллюзии, что Россия — и есть геополитическая альтернатива Америке. На самом деле Россия может быть использована Штатами как геополитическая альтернатива Европе или Китаю. В обоих случаях роль явно неблагодарная.
ПУТИН И СНГ
В данном случае дело даже не в Путине, а в суровой реальности. Экономическая и политическая ситуация в России более не позволяет Москве продолжать «политику поцелуев» и мечтать о чем-то, похожем на Советский Союз. В качестве примера: в Москве не смогут помешать развитию отношений Украины с Западом, но и долгов больше прощать не будут. Кроме того, новой России, России военных и милиционеров, нужен будет постоянный враг, и если соседи будут выступать в роли если не врага, то постоянного раздражающего фактора (газ крадут, денег не отдают) — тем лучше. Россия будет общаться с постсоветским пространством жестче и прагматичнее, чем раньше. Вопрос — как будет реагировать пространство.
ПУТИН И ПУТИН
Но самое главное — многовариантность путинского будущего. В зависимости от обстоятельств — ход войны в Чечне, цены на нефть, президентские выборы в США, возможности Березовского и ельцинского окружения в целом — может быть один Путин, а может и совсем другой, на первый вариант совсем непохожий. Иногда кажется, что Путин еще сам не определился с тем, каким ему быть. Но вот кем ему быть — это он знает наверняка…
Виталий ПОРТНИКОВ