То, что работающая Чернобыльская АЭС вызывает самим фактом своего существования аллергию у населения Европы и уполномоченных им политиков, давно не секрет. С упорством, которому позавидовал бы Катон Старший (заявлявший, как известно, в течение нескольких лет в римском сенате по поводу и без оного «Carthago delendum esse!», т.е. «Карфаген должен быть разрушен!» - и добившийся в конце концов своего!), большинство европейских политиков твердит: «Чернобыль должен быть остановлен!». То же самое твердят газеты, радио, TV. Эта тема в контексте грядущего скорбного десятилетнего юбилея получила новый импульс, она звучит на многочисленных конференциях, проводящихся сейчас в мире.
Позиция Украины в этом вопросе достаточно известна. В Украине. За ее же пределами, к сожалению, мало кто пытается прислушаться к доводам украинской стороны, суть которых можно свести к следующим утверждениям: безопасность Европы и мира зависит не от действующих энергоблоков, а от того, в каком состоянии находится разрушенный. И Украина, увы, не может позволить себе роскошь самостоятельно решить все связанные с выводом из эксплуатации станции проблемы.
Однако (думается, не без помощи доброжелателей) в подходе Запада к этому вопросу продолжает сохраняться давление вперемешку с обещаниями типа «мы поженимся». Хотелось бы оказаться плохим пророком, но особых надежд на предстоящий саммит G7 в Москве, судя по всему, тоже питать не приходится. Боюсь, что все закончится очередным заявлением о намерениях, которому будет предшествовать достаточно жесткая «беседа лидеров в узком кругу». Президенту, похоже, в следующую пятницу предстоит непростой разговор.
«Нормативными», если можно употребить это слово, для развитых стран при финансировании работ по выводу реактора из эксплуатации, являются суммы, исчисляемые миллиардами долларов (по словам министра экологии Юрия Костенко, та же Германия планирует затраты в 1,6 миллиарда марок на вывод реактора мощностью в 300 мегаватт - треть от мощности одного чернобыльского). Украине же пока в виде грантов предложена сумма 500 миллионов.
Участие более чем представительной украинской делегации (премьер-министр, секретарь совета Национальной безопасности, два министра, два руководителя госкомитетов, два председателя постоянных парламентских комиссий) в состоявшейся в Австрии конференции «Десятилетие после Чернобыля», преследовало своей основной целью показать то внимание, которое руководство страны уделяет проблеме, а также, не боюсь этого слова, просветительскую работу по данной проблематике. Необходимость такого «просветительства» на высоком уровне доказывает хотя бы постоянный вопрос, с которым к Евгению Марчуку обращались корреспонденты в Вене: «Когда может быть закрыта ЧАЭС?»
Премьер терпеливо объяснял, что... (см. выше). Основные выводи из ситуации были суммированы в его обращении к участникам конференции.
Е.Марчук заявил о необходимости самой широкой кооперации в решении проблемы саркофага, ибо оно «не под силу в отдельности даже самым мощным компаниям и требует объединения интеллектуальных сил и экономических ресурсов».
Естественно, говорилось и о биологических факторах последствий катастрофы. Раньше в комментариях украинских специалистов уже звучала обеспокоенность недооценкой их мировым сообществом. Суть этого проста: пострадавшим считается ликвидатор, умерший либо от острой лучевой болезни, либо от лейкемии, либо от рака щитовидной железы. А тот же ликвидатор, скончавшийся в 35 лет от острой сердечной недостаточности, - извините, при чем здесь Чернобыль? «Шел, поскользнулся, упал, потерял сознание, закрытый перелом» и т.д. Именно на многофакторности воздействия последствий аварии сделал акцент премьер Украины в своем выступлении, на подлежащих количественной оценке факторах социально-психологической природы: неопределенности в оценке ситуации, недоверии к информации, незнании объективной информации о биологическом действии излучения, ложных слухах и многом другом, что объективно порождает стресс, реакция организма на который непредсказуема и неадекватна воздействию.
Насколько венская «просветительская» акция оказалась удачной, станет ясно в ближайшем будущем. В любом случае первый энергоблок ЧАЭС будет остановлен в 96-м году. Вот только для реконструкции или для полного прекращения эксплуатации? Однако позиция Украины в вопросе закрытия ЧАЭС все равно должна быть известна всем, кто хочет ее услышать. В этой связи можно сожалеть о том, что организаторы программы в Вене не предусмотрели возможности для обстоятельного интервью украинского премьера западным масс-медиа. Ибо на каждое заявление «Чернобыль должен быть закрыт» Украине следует как можно доходчивее объяснять: «Да, но при таких-то условиях».
А так австрийское (и, наверное, не только оно) телевидение показало лишь г-на Лукашенко, отчеканившего: «Для. Полного. Решения. Чернобыльской. Проблемы. Необходимо. Сто. Двадцать. Пять. Миллиардов (именно так. - А.К.). Долларов. США». Деньги, ясно, неплохие. Как ясно и то, что абсолютно взятые с потолка.
Президент Белоруссии, почтивший конференцию своим присутствием, был крайне раздосадован неприглашением его на G7 в Москву. Свое раздражение он выразил так: «Говорят, что это невозможно по процедурным вопросам, а вот Кучму якобы приглашают, как в былые времена на Политбюро, чтобы он доложил, что, когда и как».
У кого что болит...