Теократический Иран — влиятельный игрок в ближневосточном покере: богатые месторождения нефти и газа, религиозное влияние дают ему основания претендовать на роль лидера региона. Не случайно Киев в последние годы активно развивает с Тегераном политические контакты. В последнее время центральное место в двустороннем диалоге занимает иракская тематика. Прежде всего потому, что в иракской провинции Васит, расположенной у границ с Ираном, находится украинский контингент. Оценка развития ситуации в Ираке, позиция Тегерана в конфликте с МАГАТЭ представлены в интервью нового Чрезвычайного и Полномочного Посла Исламской Республики Иран в Украине Бахмана Тахерияна Мобараке.
— Господин посол, Иран негативно отреагировал на военную операцию американцев в Ираке и неодобрительно относится к присутствию в этом государстве иностранных войск. В этой стране в составе стабилизационных сил находится украинский контингент. Как Тегеран воспринимает то, что в Ираке есть украинское подразделение?
— У Соединенных Штатов волюнтаристский, односторонний подход к решению иракской проблемы. Мы же полагаем, что она должна решаться силами самих иракцев в рамках ООН, а также международных норм и законов. Что касается украинских войск, расположенных вблизи границ Ирана, то это не вызывает у нас беспокойства. Я хотел бы напомнить, что перед отправкой контингента в Иране побывал г-н Зленко, который во время встреч с президентом и министром иностранных дел пояснил, что Украина преследует в Ираке мирные цели. Мы приняли эту позицию. Но сам иракский народ не видит никакой разницы между иностранными войсками, будь то американские, английские или войска другой страны.
Что касается иранского народа, то он против присутствия иностранных войск из какой бы то ни было страны как в Ираке, так и в любой другой арабской стране.
— Влияет ли присутствие украинского контингента в Ираке на двусторонние украинско-иранские отношения?
— До сих пор не было никакого негативного влияния на двусторонние отношения. Но я бы хотел обратить внимание на такой момент: Ирак имеет ряд договоров с соседними странами. И до тех пор, пока иностранные войска не нарушают эти договоры, в том числе и соглашения между Ираном и Ираком, до тех пор не будет никаких негативных воздействий на двусторонние украинско-иранские отношения от присутствия украинских войск.
— О каких именно ирано-иракских соглашениях вы говорите?
— В 1975 году был заключен договор об ирано-иракской границе. Если этот договор будет нарушен той или иной стороной, это повлечет за собой различного рода проблемы. Кстати, подобные договоры Ирак имел и с Сирией, и с Кувейтом, и с Иорданией…
— Украинские солдаты охраняют 120-километровый участок ирано-иракской границы. Осуществляется ли какое-то взаимодействие между украинскими и иранскими военными по охране границы?
— Не только украинские, но и польские, британские, испанские войска контролируют ирано-иракскую границу. Уже проходили консультации представителей некоторых из этих стран и Ирана. В Иране, например, этот вопрос обсуждали министр обороны и глава внешнеполитического ведомства Польши. Такие же консультации были между политическим и военным руководством Ирана и Украины: эти вопросы, в частности, поднимались во время визита г-на Зленко. Самое главное — это соблюдение границ и территориальной целостности стран — соседей Ирака.
— Г-н посол, вы сказали о политических предпосылках, которые создавались для взаимодействия военных двух стран. А в практической плоскости, какие конкретно существуют формы взаимодействия? Насколько я знаю, для иранцев очень важно посещать святые места шиитов, которые находятся в Ираке. Украинские военные делают что-то для иранских паломников?
— Украинский контингент по причине большой протяженности границы и в силу своей малочисленности не может взять на себя контроль за кордоном. Таким образом, охрана границы ложится, в основном, на плечи иранских пограничников. Что касается паломников, то многие иранцы стремятся посетить святые места, находящиеся на территории Ирака. Открыты два пограничных пункта — Зорбати и Хосрави, и украинские войска, охраняющие их, до сегодняшнего дня не создавали никаких препятствий для паломников.
— Как взаимодействуют украинцы и иранцы в восстановлении стабильности в провинции Васит, что в интересах не только Киева, но и Тегерана?
— Поскольку украинские войска лишь недавно вошли на территорию Ирака, то еще не было поводов для подобного взаимодействия. Хотел бы сказать, что ранее со стороны Украины было обращение к Ирану о предоставлении в случае необходимости украинскому контингенту помощи медикаментами, топливом, продуктами питания. Иран ответил на него положительно. Но до сих пор такой необходимости не было.
Население провинции Васит очень хорошо относится к Ирану, и мы несколько раз обращались к руководству этой провинции с просьбой, чтобы оно не относилось к украинским войскам так же враждебно, как и к американо-британским. Не знаем, как отреагируют на наши просьбы, но со своей стороны мы сделали все возможное.
— Как Тегеран оценивает ситуацию в провинции Васит?
— Вы знаете, в целом ситуация в Ираке нестабильная. Но в провинциях, которые граничат с Ираном, несколько спокойнее, чем в центральных районах Ирака, например в Тикрите или Багдаде. Там постоянно происходят волнения. Провинции, граничащие с Ираном, имеют с нами этническую общность. Поэтому мы рекомендовали им воздерживаться от любого рода действий, которые могут дестабилизировать обстановку.
— Г-н посол, как, по вашему мнению, будут развиваться события в Ираке? Произойдет ли стабилизация ситуации уже в ближайшее время или события в Ираке пойдут по ливанскому сценарию: страна погрязнет в кровопролитной гражданской войне, в результате чего на ее территории появятся три квазигосударственных объединения?
— До тех пор, пока на территории Ирака будут находиться иностранные войска, нельзя говорить о какой-то стабилизации, поскольку там постоянно будут происходить стычки между иракцами и солдатами. Если иностранные войска уйдут из Ирака, ООН активизирует свою деятельность и суверенитет будет передан иракскому народу. Тогда мы сможем спрогнозировать ситуацию. Сейчас же мы не можем с уверенностью говорить о том, сохранит ли Ирак единство или будет расчленен на части. Но я думаю, что если иракский народ сам будет решать свою судьбу, то это будет оптимальный путь окончательного решения иракской проблемы.
— Не приведет ли уход иностранных войск из Ирака к анархии? Не станет ли это поводом к новым межэтническим и межконфессиональным столкновениям? Вот уже на севере страны недавно были столкновения курдов и туркмен.
— Безусловно, прогнозирование — очень сложная вещь. Но история Ирака показывает, что в этой стране было мало столкновений представителей различных этнических общин и конфессиональных групп. В основном представители различных общин жили мирно. А то, что происходит сейчас — это частности. Кроме того, следует сказать, что конфликт между курдами и туркменами, о котором вы упомянули, произошел в присутствии иностранных войск.
Мы не можем сказать, что с уходом иностранных войск ситуация сразу же улучшится. Но позиция Ирана такова: иностранные войска должны немедленно покинуть территорию Ирака; ООН должна получить соответствующие полномочия в этой стране; иракскому народу нужно предоставить право самостоятельно решать свою судьбу. Но поскольку ситуация там сложная, то для того, чтобы восстановить иракскую государственность, необходима помощь всех, прежде всего соседей Ирака. Но, повторяю, присутствие иностранных войск лишь ухудшает ситуацию.
— Г-н посол, вот уже несколько лет идут разговоры о проекте строительства газопровода из Ирана в страны Западной Европы, который будет проходить через Армению, Черное море и Украину. На какой стадии этот проект?
— Сейчас изучаются два пути транзита иранского газа в Западную Европу. Один путь — к югу от Черного моря, другой — к северу. Южный путь — через Турцию, Грецию, Австрию и дальше в западноевропейские страны. Северный — через Армению, Грузию, частично Россию, Украину и далее в Западную Европу. Ни по одному из этих маршрутов не принято окончательное решение, так как пока не выяснено, какое конкретно количество газа хочет получить каждая страна за транзит. После решения этого вопроса следует провести исследование в отношении экономичности и рентабельности северного и южного маршрутов.
Украина стремится диверсифицировать источники энергоносителей и заявила о готовности ежегодно получать 10—15 млрд. куб. м иранского газа. Кроме того, если будет положительно решен вопрос о северном маршруте транзита, то украинская сторона не только не будет платить за газ, но также будет получать деньги и за транзит. Но, повторюсь, эти два варианта находятся на стадии изучения.
— Отказ Киева от участия в субподрядных работах по строительству Бушерской АЭС изрядно осложнил отношения двух стран. Можно ли считать, что эта страница в двусторонних отношениях уже перевернута?
— После отказа Украины от участия в бушерском контракте были предприняты усилия для того, чтобы это решение не осложнило ирано-украинское сотрудничество в других областях. Позже официальные лица Украины на различных уровнях уже заявляли о том, что отказ от участия в бушерском контракте было ошибкой.
— А вы можете назвать фамилии тех, кто делал подобные заявления?
— Это необходимо?
— Дело в том, что я не припомню, чтобы официальные представители Украины говорили нечто подобное. Да, были заявления представителей политических партий, предприниматели, но представители государственных органов власти… Мне было бы крайне интересно узнать, кто и когда сделал такое заявление.
— Нам об этом говорили именно высокопоставленные представители на различных заседаниях. Но более конкретно об этом говорить нам не позволяет мусульманская этика.
— Но это заявление было сделано неофициально?
— Нет, официально.
— И все же, страница Бушера перевернута?
— Да, уже все закрыто.
— В последнее время у Ирана складываются непростые отношения с МАГАТЭ… Г-н посол, какой позиции придерживается Тегеран в этом конфликте?
— Как известно, Соединенные Штаты в качестве предлога для нападения на Ирак использовали информацию о том, что Багдад имеет оружие массового уничтожения. И вот совсем недавно руководитель американских инспекторов в Ираке признал, что ОМУ нет в этой стране. После этого Буш заявил: то, что у Саддама Хусейна была цель создать ОМУ, — уже достаточно для того, чтобы ради национальной безопасности совершить военную акцию против Ирака.
К сожалению, такая лживая пропаганда вызывает ошибочные суждения.
Никаких сложностей между Ираном и МАГАТЭ нет, идет конструктивное сотрудничество. У Ирана нет планов создавать оружие массового уничтожения, мы всегда стремимся к мирному использованию атомной энергетики. Мы полагаем, что иметь ОМУ, обладать им — запретно. Кроме юридических запретов и препятствий, обладание ОМУ противоречит нашим религиозным нормам и морали.
— Иными словами, в Тегеране опасаются, что кампания, которая разворачивается вокруг отношений Ирана и МАГАТЭ, станет поводом для военной агрессии?
— Вероятно, поскольку прежде чем напасть на Ирак, американцы ложно обвинили эту страну в обладании ядерным оружием. Они могут напасть и на нас. Но мы считаем, что Америка не настолько сумасшедшая, чтобы не извлечь урок из прошлого. В частности, из иракской войны.
— Г-н посол, вы сказали, что
сотрудничество Ирана и
МАГАТЭ идет конструктивно. Означает ли это, что Тегеран готов подписать дополнительный протокол к соглашению о гарантиях с МАГАТЭ и допустить на свои ядерные объекты инспекторов этой организации без предварительного уведомления?
— «Протокол 93» был подписан иранской стороной. Есть еще «Протокол 93»-2. Мы готовы его подписать, но только если все будут выполнять все пункты этого документа. Хочу заметить, что некоторые положения протокола дают каждой стране право приобретать мирные ядерные технологии. Кстати, еще на прошлой неделе на ядерные объекты Ирана были допущены эксперты МАГАТЭ без предварительного уведомления, т.е. мы фактически до подписания «Протокола 93»-2 выполнили требования МАГАТЭ. Еще раз хотел бы обратить внимание: Иран выступает против обладания ядерным оружием.
— А как же обвинения, что в Иране обнаружены следы обогащенного урана?
— Скорее всего, это следствие того, что было закуплено загрязненное оборудование.
Бахман Тахериян Мобараке родился в 1956 году. Магистр политических наук. Был послом Ирана в Нигерии и Бразилии. Кроме того, он занимал должность эксперта по политическим вопросам МИДа Ирана, был советником министра обороны. До своего назначения в Украину работал советником министра иностранных дел своей страны.