1 августа, всего через десять дней после начала собственной исследовательской миссии к Марсу, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) запустили атомную электростанцию, первую в арабском мире. Нефть и газ из Персидского залива никуда не делись, но не они теперь определяют будущее региона.
В ОАЭ, регионе Ад-Дафра эмирата Абу-Даби, начал генерацию первый блок атомной электростанции (АЭС) Барака. После пуска всех четырех блоков, ориентировочно к 2023 году, на атомную генерацию будет приходиться 25% производства электроэнергии в ОАЭ с населением 10 млн человек. Стабильная атомная генерация должна будет сглаживать колебания генерации возобновляемых источников — солнечного света и ветра. По расчетам, запуск станции должен уменьшить выбросы углерода на 21 млн тонн в год, что эквивалентно устранению с дорог 3,2 млн автомобилей с двигателями внутреннего сгорания.
ОАЭ стали 31-й страной, владеющей собственной атомной генерацией электроэнергии, и первой новой страной в этом клубе с 1990 года, когда свою АЭС запустил Китай.
Незадолго до этого события с космодрома в японском космическом центре Танегасима была запущена космическая ракета Мицубиси H-IIA со спутником «Аль-Амаль» («Надежда») ОАЭ, который в начале следующего года должен присоединиться к шести другим спутникам на орбите Марса (три — США, два — ЕС, в том числе один совместно с РФ, один — Индии). Во временнОе окно этим летом к поверхности Марса отправили свои миссии США и Китай (это более сложные миссии, чем изучение атмосферы с орбиты). РФ пыталась от них не отстать, но ввиду технических проблем вынуждена отложить запуск на следующее временнОе окно, которое откроется в 2022 году (чтобы успеть к следующему сближению Земли и Марса).
В ОАЭ не скрывают, что смысл марсианской миссии — не только научный. Начало исследования Марса должно быть приурочено к 50-летию образования государства, которое будет отмечаться в декабре следующего года. Такое использование космических достижений — не новость. Но все же речь идет именно о достижении, а не купленном атрибуте статуса. Даже если миссия к Марсу не будет успешной (около 30% таких миссий терпят неудачу), реализуя космическую программу ОАЭ успела глубоко изменить систему образования в пользу современных высоких технологий и значительно увеличить пропорцию высокотехнологичных производств. В ОАЭ утверждают, что спутник, отправленный к Марсу, на 100% создан с нуля собственными учеными и инженерами. Возможно, здесь есть натяжка: ОАЭ сотрудничали с Южной Кореей в создании спутников наблюдения Земли, отправляли своего астронавта на Международную космическую станцию. Ученые, реализовывавшие миссию к Марсу, тесно сотрудничали с американским Университетом Колорадо в Боулдери. Но в любом случае, ОАЭ продемонстрировали, что могут ставить и достигать амбициозные цели.
Реализация проекта АЭС Барака началась в 2009 году, когда тендер на строительство выиграла коалиция во главе с южнокорейской компанией KEPCO. Проект оценивался в 20 млрд долл., затем подорожал до 30 млрд. Оценка стоимости при пуске первого блока составляла 24,4 млрд долл. Первоначально пуск первого блока ожидался в 2017 году. Но национальный орган ОАЭ, полномочный сертифицировать деятельность в сфере ядерной энергетики, потребовал множества доработок, задержавших начало загрузки блока топливом до февраля 2020 года. После получения лицензии первый блок был введен в рабочий режим и подключен к электрической сети. Строительство второго блока уже завершено, но процесс сертификации только начат. Третий блок готов более чем на 90%, четвертый — более чем на 80%.
В АЭС Барака используются реакторы APR-1400 производства Южной Кореи. Их мощность, как понятно из индекса, составляет 1 400 мегаватт. Они существенно мощнее работающих в Украине ВВЭР-1000 советского производства с мощностью 1 000 мегаватт и мощнее новых российских ВВЭР-1200 с мощностью 1 200 мегаватт. APR-1400 начал разрабатываться в 1992 году на основе корейских реакторов предыдущего поколения OPR-1000, базировавшихся на дизайне американской компании Combustion Engineering. Для нового поколения корейских реакторов также использовались наработки этой компании, атомный бизнес которой к тому времени был куплен компанией Westinghouse.
Кроме ОАЭ три энергетических реактора APR-1400 (из общего числа в мире 141, включая новый на АЭС Барака) работают в Южной Корее на двух АЭС (всего в стране 24 реактора). В Южной Корее тестируется и скоро должен быть введен в эксплуатацию еще один реактор этого типа, два строятся, строительство еще двух приостановлено. APR-1400 могут быть использованы на новой АЭС Мурсайд в Великобритании. Реактор APR-1400 получил лицензию в Южной Корее в 2002 году. В 2017-м был получен европейский сертификат EUR, который требуется в некоторых странах вне Европы, таких как ЮАР и Египет. В 2019 году реактор получил сертификат Комиссии по ядерному регулированию США, действующий в течение 15 лет.
АЭС Барака в ОАЭ, таким образом, использует мощные атомные реакторы нового образца, основанные на американском дизайне и зарекомендовавшие себя в Южной Корее. Это теперь технология первой АЭС в арабском мире и третьей в странах Ислама (после Пакистана и Ирана).
Станция расположена на берегу Персидского залива недалеко от границы ОАЭ с Катаром. В определенном смысле она находится на линии двух политических разломов: между арабским миром и Ираном, а также межу ОАЭ и Саудовской Аравией с одной стороны и Катаром — с другой. Это дало повод критикам проекта заявлять, что АЭС Барака несет новые угрозы безопасности. Логика понятна: в случае обострения в Персидском заливе АЭС Барака рискует стать объектом теракта или военного удара. В 2017 году проиранские отряды хуситов в Йемене уже сообщали о пуске ракеты в сторону станции. Но ОАЭ опровергли попадание.
Фронтменом критиков выступает известный британский ученый Пол Дорфман, консультировавший правительства Великобритании и Франции по вопросам ядерной безопасности, в том числе в связи с утилизацией реакторов атомных подводных лодок. Созданная им Группа ядерного консультирования в прошлом году опубликовала исследование, раскрывающее недостатки дизайна APR-1400 и риски его эксплуатации в ОАЭ. Главные претензии выдвигаются относительно отсутствия так называемого уловителя активной зоны в случае расплавления (проблема, выявленная аварией на Чернобыльской АЭС) и недостаточной прочности оболочки реактора, не позволяющей выдержать попадание авиационной ракеты или таран боевого самолета. Вердикт Дорфмана состоит в том, что запущенный в ОАЭ реактор — это неправильный реактор, построенный в неправильном месте в неправильное время. Дорфман считает, что если уж реактор запущен, необходимы переговоры стран региона для создания общего протокола реагирования на аварии АЭС Барака.
Нельзя сказать, чтобы указанные технические недостатки были критичными с точки зрения установившейся практики в сфере атомной энергетики. В конструкции нового поколения реакторов действительно предусмотрены уловители расплавленной активной зоны. Но установленных реакторов с такими уловителями все еще единицы. Что касается усиленной защитной оболочки, в мире достаточно реакторов вовсе ее не имеющих.
Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) приветствовало пуск первого блока АЭС Барака. ОАЭ для агентства — образцовая страна с точки зрения прозрачности и безопасности. Еще до начала реализации своей ядерной программы ОАЭ объявили ее ключевые параметры: отказ от изотопного обогащения урана (один из конфликтных вопросов в отношении Ирана) и подписание дополнительного протокола к гарантиям МАГАТЭ, который усиливает меры контроля исходя из опыта их обхода со стороны Северной Кореи и Ирана. С началом проекта в 2009 году ОАЭ подписали со США так называемое соглашение 123. В нем отражены требования раздела 123 Акта об атомной энергии США 1954 года, содержащего запреты, считающиеся «золотым стандартом нераспространения», в частности относительно изотопного обогащения и переработки отработанного ядерного топлива (два ключевых процесса, позволяющих получать оружейный уран и плутоний).
Теперь все большие игроки большого Ближнего Востока — арабские страны, Иран, Израиль, Пакистан — имеют свои технологические преимущества. Очевидно, что это было сделано не без благосклонного участия США. Причем арабский мир стал обладателем статусных технологий гармонично и естественно на фоне ожиданий арабского ренессанса, а не новой войны на Ближнем Востоке. Одно из ключевых условий достижения такого результата — соблюдение некоторых базовых правил международной системы безопасности, повсеместно считавшейся разрушенной, но, вероятно, просто претерпевшей трансформации.
Можно констатировать, что COVID-19 не остановил мировое развитие, поскольку этим летом еще одна страна стала космической державой с атомными технологиями.