В четверг узбекские силовики вошли в последний из мятежных городов Узбекистана Карасуу и арестовали лидера повстанцев Бахтиера Рахмонова, обещавшего создать в Ферганской долине исламский халифат. В Андижане, между тем, успели уже побывать зарубежные журналисты и дипломаты. Граница с Киргизией и Казахстаном если не открыта полностью, то уж во всяком случае приоткрыта. Таким образом, «андижанская революция», начавшаяся с фактического захвата неизвестными одного из самых больших городов Узбекистана, завершена. Неизвестным, однако, остается самое главное — что на самом деле происходило в царстве Ислама Каримова, кто поднял мятеж, каково количество жертв его подавления. Единственное, что мы можем сделать, — так это рассматривать версии.
Версия первая, исламская
Можно выстроить вполне стройную схему подавления правящим режимом любой оппозиции в стране. Ислам Каримов пришел к власти как компромиссный кандидат на пост первого секретаря цк компартии Узбекистана и президента республики — на фоне общей растерянности традиционных кланов, не решивших, как реагировать на антикоррупционные репрессии Москвы. Ослабление позиций власти моментально сказалось на общей ситуации в республике: уже при предшественнике Каримова, практически забытом сегодня Рафике Нишанове, произошла резня турок-месхетинцев в Фергане. Каримов должен был стать человеком, возглавляющим коалицию кланов, — его вице-президентом стал ташкентец Шукурулла Мирсаидов. Но уже вскоре после провозглашения независимости президент вернул власть землякам-самаркандцам, имевшим прочные позиции еще со времен Шарафа Рашидова. Номенклатурная оппозиция была разгромлена, за ней пришел черед оппозиции светской. Причем власти разгромили не только радикальное нелегальное движение «Бирлик», но и вполне умеренных легальных оппозиционеров из партии «Эрк» писателя Мухаммада Солиха, не представлявших никакой реальной угрозы для консолидированного номенклатурного режима, но зато служивших привлекательной витриной демократизирующегося Узбекистана. Таким образом, единственная возможная оппозиция режиму, как это и случается в ситуации с исчезновением общества, сосредоточилась в мечетях. Эпицентром исламского неприятия властей стала как раз Ферганская долина. Понятно, что неблагополучное соседство создало питательный бульон для укрепления радикальной исламской оппозиции. Но при этом возможно и преувеличение ее опасности со стороны Ислама Каримова. Президент Узбекистана, которого Запад после разгрома оппозиционеров воспринимал как нежелательного диктатора, неустанно доказывал, что именно его страна является форпостом на пути радикального исламизма. До определенного момента Вашингтон не хотел вмешиваться в ситуацию в регионе и тем паче становиться союзником Узбекистана. Даже когда существование радикальной антикаримовской организации — Исламского движения Узбекистана (ИДУ) — было доказано конкретными действиями боевиков, госсекретарь США Мадлен Олбрайт советовала Каримову обратиться за поддержкой к России. Ситуация изменилась только после 11 сентября. И в этом ключе можно, конечно, считать, что боевики из ИДУ решили дать бой режиму Каримова, пришли из-за границы, соединились с радикалами в Андижане… Но радикально-исламский характер организации «Акромия» может оказаться исключительно выдумкой следствия. К тому же неожиданное появление в Карасуу оппозиционного лидера, обещающего объявить Халифат уже после разгрома андижанского мятежа, выглядит некой спланированной акцией — цель ее доказать исламский характер мятежа. Причем доказать не только Западу, но и самому Каримову…
Версия вторая, экономическая
Под прикрытием легенды о державе-форпосте, руководство и армия которой противостоят исламскому наступлению, можно творить любые фокусы. В этом контексте узбекская номенклатура ничем не отличается от номенклатуры российской, объясняющей войну в Чечне борьбой с террором по всему миру или номенклатуры украинской, оправдывающей реприватизацию и регулирование цен борьбой с бывшей «бандитской властью» или российским заговором против молодой демократии. Для заработка денег все средства, как известно, хороши — особенно когда деньги можно освоить в обход или с использованием государственного бюджета. Это я к тому, что сама история организации «Акромия» выглядит весьма таинственно. Основателем организации называют находящегося сейчас в заключении Акрама Юлдашева, оппозиционера из Андижана. Однако лица, задержанные в этом городе незадолго до мятежа, были не столько участниками какой-либо исламской группировки, сколько бизнесменами, близкими к бывшему руководителю Андижанской области. Когда к власти пришел новый губернатор, он мог действовать в духе хорошо знакомой нам аппаратной логики — то есть расчистить площадку для своих путем объявления чужих исламскими радикалами. Зная отношение Ташкента к этим самым радикалам, новый хоким мог не опасаться проверок из центра. А для арестованных не оставалось никакого иного выхода, кроме как начать подготовку мятежа. Как могут скромные бизнесмены организовать революцию в отдельно взятом регионе? Ну, во-первых, известно как — Узбекистан достаточно беден, Ферганская долина еще беднее, для того, чтобы организовать митинг против властей — зная отношение к ним населения — особых средств не нужно. Как могли появиться вооруженные люди, штурмовавшие тюрьму? Но нужно учитывать, что бизнес в Узбекистане — не у каждого, но у многих — это поддержка наркотрафика или участие в нем. В таком бизнесе без вооруженных людей, зарубежных контактов и возможностей организовать мобильный отряд просто не обойтись. Кстати, мы не знаем, действительно ли организаторы мятежа не достигли своих целей. Если их главной задачей было спровоцировать массовые беспорядки и уйти из Андижана, то, возможно, им — или части «акромистов» — это удалось. Причем теперь им и прятаться не надо: после происшедшего любая западная страна предоставит им убежище…
Версия третья, региональная
Эта версия вписывается узбекскими властями в версию исламскую. Ташкенту вообще было бы удобнее продемонстрировать, что страна была атакована внешними силами — таким образом еще раз подтверждается роль антитеррористической крепости в сердце Центральной Азии. Самое любопытное, что внешние силы действительно могли принимать участие в узбекских событиях. По ряду причин. Первая из них — это взаимная заинтересованность руководителей бывших советских республик Средней Азии в нестабильности у соседей. Добавим к этому определенный политический вакуум, возникший в Киргизии после свержения режима Аскара Акаева, и можем предположить, что отряды боевиков — не обязательно настроенных антикаримовски, но имеющих неплохие контакты с руководителями соседних с Узбекистаном республик — при желании могли пройти в Ферганскую долину через киргизскую территорию, а часть из них могла вернуться обратно с потоком беженцев. Вторая — опять-таки может быть связана с международными, если так можно выразиться, контактами арестованных бизнесменов. И третья — политическая. Каримов так долго доказывал, что его страна — форпост, что в это могли поверить многие в исламском мире. Поэтому нестабильность в Узбекистане действительно может быть целью исламских радикалов. При этом не стоит думать, что эти самые радикалы собираются заменить авторитарный режим Каримова на демократию в чадре. У нас уже есть замечательный опыт замены авторитарного шахского режима в Иране на автократию мулл…
Версия четвертая, геополитическая
Собственно, эта версия может быть выводом из первых трех. То, как неожиданно разгорелся — и каким образом был подавлен — мятеж в Андижане, отнюдь не свидетельствует о силе власти в Узбекистане. Исламу Каримову, обладающему, при всей авторитарности его натуры и неразборчивости в средствах достижения цели, несомненными политическими талантами и масштабностью видения окружающего мира, так и не удалось построить сильное государство. Каримов создавал один миф, его челядь — другой, народ живет в третьей реальности, и все эти миры никак не пересекаются между собой. Так что даже если согласиться с тем, что Каримову удастся умереть президентом Узбекистана, совершенно не ясно, что произойдет с этим государством на следующий день после ухода его первого президента. Узбекистан — не просто государство в Центральной Азии. Это еще и продукт распада Советской империи, проводившей границы между национально-территориальными образованиями в произвольном порядке. За прошедшие десятилетия — и события в Андижане очередное тому доказательство — руководителям центральноазиатских государств не удалось решить не только проблемы экономической эффективности новых стран и появления в них хотя бы зачатков самостоятельно мыслящего общества. Не удалось преодолеть противоречия социальные — они, разумеется, были и в советское время, а за годы независимости только усилились, так как рядом с узкой прослойкой баснословно богатых появились миллионы обездоленных людей, ищущих прибыли в наркотрафике и утешение в исламе… Не удалось преодолеть и межнациональные, а значит, межтерриториальные противоречия. У нас мало кто знает, что, например, внутри территории Киргизии находятся два узбекских района-анклава — в советское время это было не очень важно, а теперь представим себе, что происходит, когда Киргизия перекрывает границу с Узбекистаном — ведь никаких экстерриториальных коридоров нет. А внутри Узбекистана есть киргизский анклав. И это только небольшая иллюстрация нарезки границ.
Не удалось, естественно, преодолеть и противоречия цивилизационные — между религиозной и светской частями общества. В советское время весь этот котел страстей бурлил под колониальной крышкой, крайне редко проливаясь наружу быстро подавляемыми бунтами. Но стоило ослабить напор, как по региону прокатилась волна конфликтов. Понадобилось поколение Каримовых, чтобы все, на первый взгляд, успокоилось. Но на самом деле это поколение — лишь люди, вновь водрузившие крышку на место и ценой неимоверных, нередко кровавых усилий ее удерживающие. Но котел-то, котел — на месте… Все так же угрожающе бурлит…