Жертвоприглашение

В 1919 году большевики решили отметить свой приход к власти переименованием киевских улиц. Особенно «повезло» Трехсвятительской. Её назвали «улицей Жертв Революции». То, что подобное имя звучит двусмысленно, власти догадались только через тридцать пять лет. Улицу переименовали: жертв заменили на героев. И тогда даже самые непонятливые сообразили, что это была настоящая «оговорка по Фрейду».

В общем-то жертв требует любая революция. Для народа расправа над «врагами свободы» — зрелище, нередко заменяющее хлеб. Во Франции в XVIII веке гильотины ставили на центральных площадях, а казни превращались в настоящие народные гулянья. На них приходили семьями, отцы поднимали детей на плечи, чтобы тем было лучше видно. И каждую отрубленную голову встречали взрывом восторга. Для самих революционеров регулярные расправы над противниками — не столько развлечение, сколько суровая необходимость. Саботажем и кознями «врагов народа» всегда проще объяснить проблемы, с которыми сталкивается революционная власть.

Конечно, за два столетия политическая мода поменялась и нравы существенно смягчились. Однако публика все еще требует разоблачения «врагов» — не обязательно с казнями, но желательно с конфискациями. А политики не менее охотно этих «врагов» находят. Вполне вероятное возвращение во власть оранжевых сен-жюстов и робеспьеров снова делает актуальным вопрос о кандидатах в отчественные «жирондисты».

Вне зоны доступа

Правда, вчерашние революционеры намекают, что забыть-то они ничего не забыли, но кое-чему все-таки научились. Во всяком случае, обещают — ничего подобного печально знаменитому «списку Кина­ха» из 300 предприятий, якобы подлежащих реприватизации, уже не будет. Президент запретил, и Тимошенко инвесторам пообещала. К тому же поле для маневра за два года стало намного уже, а главный бриллиант — «Криворожсталь» — перепродали еще в 2005-м.

Кое-чему научились и потенциальные «жертвы раскулачивания». Лучшей защитой для бизнеса признана активная интеграция в западном направлении. Виктор Пинчук консолидировал свои активы под зонтиком компании EastOne с лондонской пропиской. Вопрос по НЗФ вроде бы улажен с Игорем Коломойским полюбовно. Из украинских активов, которые на виду, можно вспомнить разве что «ПинчукАртЦентр». Но это не Лувр и не Зимний перед революцией, к сокровищам которых, по словам советских пропагандистов, имели доступ «только цари и крупные помещики» — в музей на Бессарабке пускают всех, к тому же бесплатно.

От когда-то обширной империи братьев Суркисов остались какие-то крохи, причем даже человек посвященный не всегда понимает, где заканчиваются владения «динамовцев» и начинаются угодья все того же Коломойского.

Еще один миллиардер, имя которого бютовцы вспоминали на предвыборных митингах, — Дмит­рий Фирташ. Акционер столь нелюбимого Тимошенко газового посредника «РосУкрЭнерго». Отодви­нуть Фирташа от газовых потоков Юлия Владимировна обещает уже второй год, но сейчас, похоже, ломится в уже открытую дверь. По­скольку теперь и президент хочет получать газ напрямую, и сама РУЭ настойчиво демонстрирует, что готова уйти с украинского рынка, сосредоточившись на не менее перспективных странах Центральной Европы. К тому же «РосУкрЭнерго» — это, по сути, «почтовый ящик», фирма-фантом с минимальным количеством сотрудников. Не «заводы-пароходы», которые можно руками пощупать, отнять или реприватизировать. Остальные активы Фирташа в большинстве своем также «вне зоны доступа» украинских властей. Да и сам Дмитрий Васильевич — совсем не украинский гражданин, и даже семейные дела предпочитает улаживать на Западе.

Отнять у Искандера Махмудова «Лугансктепловоз», какой бы беспредельной ни выглядела схема его реприватизации и какие бы решения не принимали украинские суды, будет непросто по другой причине — «Трансмашхолдинг» крепко связан с российскими власт­ными структурами. И в случае конфликта с Махмудовым могут серьезно осложниться переговоры с официальной Москвой на других направлениях, в том числе критическом газовом. Это не значит, что с российским бизнесом Тимошенко не может ссориться в приципе. Но лучше, если в таком конфликте украинское общественное мнение однозначно будет на её стороне. Если Юлия Владимировна и передавала привет Виктору Вексельбергу, обещая вернуть под государственный контроль газовые сети, то ПОСЛЕ взрыва в Днепропетровске. А Ющенко еще ДО взрыва успел выдвинуть идею отдать трубы в концессию, а ПОСЛЕ — хоть и пожурил Вексельберга, все-таки подчеркнул, что в этом секторе приватизация прошла в «строгом соответствии с действующим законодательством».

Направление главного удара

Впрочем, столь открытое расхождение во взглядах между Ющен­ко и Тимошенко только укрепило подозрение бютовцев в том, что президент подыгрывает потенциальным «врагам народа». Тимо­шен­ковцы уверены, что секретариат приложил свою руку к еще одной сомнительной, по их мнению, операции — санации «Днеп­роэнер­го». И хотя в случае с этой компанией речь идет не о реприватизации, а об отмене доп­эмиссии (проведенной под условие погашения долгов), лидер БЮТ все равно обещает, что «Днеп­роэнерго» «будет возвращено государству». Уже на следующий день после выборов Юлия Владимировна передала при­вет Ри­нату Леонидовичу и призналась, что у нее «почему-то есть подозрение, что суд решит все правильно, правосудно, и компания будет там, где она была раньше».

Прозвучало это как «приглашение на казнь». Тем более что Ахметов волей-неволей превращается в «идеальную мишень» очередного этапа традиционной для лидера БЮТ борьбы с олигархами. В отличие от других миллиардеров, его активы вполне можно пощупать — это шахты, заводы, комбинаты, на которых трудятся десятки тысяч людей. С юридической точки зрения, хозяин СКМ успел перестраховаться — большая часть его активов формально контролируется компаниями-нерезидентами, а соучредителем «Метинвеста» стала голландская компания. Но в политическом смысле империя Ахметова слишком уязвима. Для большинства избирателей именно седьмой номер в списке ПР является воплощением «донецкой угрозы», остановить которую с помощью показательного «раскулачивания» не только допустимо, но и полезно.

Разумеется, западные кредиторы не будут равнодушны к попыткам изъять собственность и тем самым поставить под сомнение возврат кредитов. Но стратегическая задача — выведение СКМ на IPO — пока не выполнена. В лучшем случае это возможно к концу следующего года. Если бы не досрочные выборы и «пиррова победа» ПР, в безопасности активы Ахме­това могли бы оказаться аккурат к президентским выборам. И тогда он мог бы по-настоящему диверсифицировать политические риски. Но появление правительства Тимошенко в эти расчеты явно не входило, и теперь бизнес-стратегию придется переделывать на ходу.

А темп уже упущен. Полтора года премьерства Януковича ненамного приблизили его соратников к европейским правилам ведения бизнеса. Скорее наоборот — вместо того, чтобы уверенней становиться на ноги, донецкий частный капитал вновь начал срастаться с государством. Слишком много усилий было потрачено на расстановку своих людей в структурах исполнительной власти и активное «освоение» бюджетных средств. Зато теперь, когда ПР может оказаться в оппозиции, все «достижения» последних полутора лет могут быть уничтожены несколькими взмахами шариковой ручки. Возможно, поэтому бело-синие так судорожно хватаются за любую возможность хотя бы на некоторое время продлить пребывание во власти.

Политическая стратегия против бизнес-логики

Впрочем, пока бело-синие проигрывают и борьбу в кулуарах, и сражение на открытом политическом пространстве. И не только потому, что ставку упорно делают на пре­зидента и его канцелярию, влияние которых тает. Главная проблема донецких состоит в том, что они действуют, руководствуясь БИЗНЕС-логикой, в то время как БЮТ следует определенной ПОЛИТИЧЕСКОЙ стратегии. И фактически использует энергию регионалов в собственных интересах.

Как бизнесмен Ахметов ведет себя вполне естественно. Опасаясь за судьбу своих капиталов, он добивается гарантий неприкосновенности своей (а заодно не только своей) собственности. На Банковой такие обещания с удовольствием дают. И даже пытаются получить некое подобие гарантий от Тимо­шенко. А лидер БЮТ действует как политик. Совсем не так, как действовала в 2000-м или даже 2005-м. «Отнять и не делить» — теперь не главная, и уж тем более не единственная ее цель. Первооче­ред­ная задача Тимошенко — укрепить свои ПОЛИТИЧЕСКИЕ позиции в центре и на местах. А для этого важен не столько результат, сколько сам процесс. И максимально конкретный «образ врага».

В свое время Тимошенко интуитивно нащупала перспективную нишу «главного борца с олигархами» и целенаправленно бьет в одну точку. И чем больше Ахме­тов, Ющенко, Балога будут говорить о «гарантиях неприкосновенности капитала», тем активнее на сторону Тимошенко будут переходить те, кто в душе разделяет прудоновскую формулу «крупная собственность — это кража». Подо­зреваю, что таких «прудонистов» может оказаться пол-Украины — вполне хватит для победы и на будущих парламентских выборах, и на следующих президентских. А где в это время будет сама Тимошенко — при власти или в оппозиции — на самом деле не так уж и важно. Стратегии это не меняет.

Будет лидер БЮТ премьером или останется лидером оппозиции — в любом случае она будет продолжать попытки расширить свое влияние в восточных областях. Выступая в роли «защитника рабочего класса», а точнее, работников предприятий Рината Ахметова, от их собственника и назначенного им менеджмента. В этом ей активно помогают независимые профсоюзы, «завязанные» на бютовца Михаила Волынца. Времена, когда рабочие радовались самому факту получения зарплаты, уходят в прошлое, и собственник уже не выглядит в их глазах «благодетелем», у которого «не с руки» требововать повышения окладов и улучшения условий труда. Тем более, если в ходе модернизации и оптимизации производства происходит сокращение рабочих мест. Так что бютовская «профсоюзная» помощь оказывается как нельзя кстати.

Не менее настойчиво пытаются взять под крыло и другие социально уязвимые группы. Яркий пример — события в Терновке. Конечно, стоит учитывать, что Западный Донбасс всегда был неравнодушен к Тимошенко — в 2002 году это был единственный округ, в котором БЮТ занял первое место (что не помешало местным избирателям одновременно проголосовать и за «мажоритарщика» Леонида Деркача). Но бютовцы уверяют, что Терновка — просто самый яркий эпизод, а работа ведется и в других, гораздо более сложных для них районах.

Наконец, третье направление «удара» — местные общины. Которые все более настойчиво требуют от предприятий активнее пополнять местные бюджеты, нести большую социальную нагрузку и повышать экологические стандарты. БЮТ берет на себя «политическое сопровождение» этих требований и одновременно получает дополнительные рычаги давления на бизнес. Не всегда, кстати, такое давление, означает войну — иногда и предложение договориться. Но на условиях, которые политики навязывают бизнесменам.

Без «своих»

Застигнутые врасплох «донецкие» демонстрируют удивительную для них самих беспомощность. К тому же оказалось, что они не могут нанести по БЮТ«симметрич­ный» удар. И не только потому что не имеют навыков настоящей политической борьбы (до сих пор их вполне устраивала имитация политической деятельности за их же деньги). Просто все так называемое бизнес-окружение Тимошенко по большому счету — всего лишь попутчики, более-менее временные союзники, потери которых Юлия Владимировна не воспринимает как собственные. Что уж говорить о партнерах покрупнее — каким до недавнего времени был Игорь Коломойский, а сейчас Сергей Тарута и Виталий Гайдук.

ИСД, который столь откровенно демонстрирует симпатию к «без пяти минут премьеру», самой Тимошенко нужен прежде всего как противовес СКМ и другим сине-белым бизнес-группировкам. Плюс — как возможный канал проникновения в «тыл» противника — Донбасс, который таким образом, пусть и постепенно, перестает быть безраздельной вотчиной Ахметова—Януковича. Нужно ли это самому Гайдуку, а если нужно — справится ли ИСД с этой задачей, сказать пока сложно. Особенно, если вспомнить опыт секретарства Виталия Анатольевича в СНБО (туда его, помнится, тоже приглашали в качестве противовеса и «ключа к Донбассу», но без особого успеха). Однако Тимошенко в любом случае ничего не теряет. Мелкие взаимные услуги сейчас и хорошие отношения на будущее в любом случае не помешают, программа-минимум — внести беспокойство в ряды бело-синих — будет выполнена в любом случае, а вероятный ответный удар по ИСД бютовцев никак не затронет. Более того, в случае серьезной размолвки и Гайдук с Тарутой вполне могут пополнить список потенциальных «жертв раскулачивания». В образ олигархов-кровопийц они вписываются почти идеально, а уязвимые места у них почти те же, что и у их «братьев» из СКМ.

Впрочем, вряд ли очередь до ИСД дойдет раньше, чем до «дружественных» олигархов из «Нашей Украины» и президентского бизнес-окружения. Особенно, если их усилиями Тимошенко создадут действительно серьезные препятст­вия на пути к премьерству (и тем более президентству). Виктор Бало­га сколько угодно может шутить по поводу «волшебника Копперфиль­да», но он еще должен помнить, как изящно лидер БЮТ превратила вче­рашних соратников по борьбе в ненавидимых всеми «любих дру­зів». Если Тимошенко решит мстить, шансов отшутиться в общем-то немного. Тем более что большая часть фракции «НУ—НС» уже фактически перешла в «бютовскую» веру — нечто подобное произошло и с правительством Тимо­шен­ко в 2005-м, в котором, по ее собственным словам, не было ни одного бютовца.

Впрочем, бизнес-окружению Юлии Тимошенко обольщаться тоже не стоит. При необходимости и ими могут пожертвовать. Это пока регионалы только намекают на попытки спонсоров БЮТ «перекупить» чужих депутатов с помощью заманчивых земельных предложений. Но уже в ближайшем будущем им вполне под силу «раскрутить» более серьезные коррупционные и приватизационные скандалы. Шансов «попасть в историю» в этом случае больше именно у бютовских бизнесменов. А бютовским политикам и самой Тимошенко такие скандалы — на самом деле — могут даже пойти на пользу. В конце концов даже любимицам избирателей нелишне время от времени демонстрировать принципальность и готовность ради высокой цели «чистить собственные ряды». Главное, чтобы «чистки» не вошли в привычку. Как это случилось с большевиками. Впрочем, и Робеспьер с Дантоном закончили жизнь на эшафоте.