Стремление удержать все в государственной собственности губительно для памятников истории и культуры. Хотя бы потому, что ни одно государство в мире, имеющее более-менее долгую историю, не найдет для этого достаточно денег. Время — страшная штука. Оно никого не щадит, ему все равно, что превращать в прах — стоптанный тапок или национальную святыню. Чем старше, крупнее и интереснее памятник, тем больше средств надо для поддержания его состояния.
В Европе замки — хороший бизнес. Это у них имеет немалую традицию. В «самой лучшей книге» (по мнению англичан) «Гордость и предубеждение» главная героиня находит счастье как раз во время туристического визита в имение главного героя. Книга, написанная в начале ХIХ века, подает этот визит как обычную практику. Аристократы с удовольствием хвастались своими дворцами и длинными галереями портретов предков в исполнении лучших художников.
Теперь замок в Шотландии или палаццо в Венеции можно купить за один фунт или евро. Государство понимает, что за этот фунт или евро оно продало вам мешок проблем. И если вы сумеете все выкрутить к своей выгоде — честь вам, хвала и счет в банке. Может и получиться, несмотря на государственные комиссии, которые будут с педантичностью проверять, не вбили ли вы где-нибудь неучтенный гвоздь, на советы попечителей и общества любителей древности, которые будут вам досаждать с регулярностью налогового инспектора. Ах да, налоговый инспектор — он о вас тоже не забудет. И толпы обывателей с фотоаппаратами и идиотскими вопросами о графской дочери, сиганувшей вон с той башни от несчастной любви.
На древности спрос не уменьшается — у них, как и у нас. И в воображении нашего человека тоже может возникнуть идиллическая картина. Скажем, Подгорецкого замка, превращенного в романтичную гостиницу, в которой можно провести медовый месяц, или в развлекательный комплекс, где можно поохотиться с отменной сворой и даже взять штурмом замок. Его можно сдавать киностудиям, проводить фестивали рок-музыки и праздновать хэллоуин. Все, что угодно, лишь бы вписывалось в охранный договор.
Но в наших условиях связываться с инвестированием в памятник архитектуры — романтизм, которого не могут себе позволить деловые люди, потому что он граничит с обыкновенной глупостью. Это вам не бизнес, как в какой-нибудь Европе. Ведь наши замки и прочие памятники архитектуры — не материальные объекты, требующие материальных же усилий, а святыни. Святыни, как известно, бесценны. И должны принадлежать народу, то есть фактически никому. Торговать святынями гораздо выгоднее, чем иметь дело с концессиями и конкретными инвесторами. История с Мукачевским замком — еще одно тому подтверждение. Если бы за всем этим не маячила фигура одиозного политика (что само по себе не позволяет нашему человеку мыслить рационально), чем была бы плоха идея передачи даже не в концессию — в аренду за живые деньги, вдобавок к тому, что поддерживать замок в подобающем состоянии будет арендатор, а не государство из хилого своего бюджета?
Эта история — не что-то из ряда вон выходящее. В ней отражаются все те схемы, по которым от любого объекта может быть отшит потенциальный инвестор. Неважно, Балога он или нет. Это еще одна строка в сугубо нашу, отечественную, традицию поддержки культурного наследия. О, она у нас уже есть! Просто Балога — большая шишка, да и Мукачевский замок — не последний памятник в этой стране, вот все и ахнули. А кто обратил внимание на историю усадьбы Рея, например? А в передаче дворца Лянскоронских что больше всего возмутило «культурную общественность»? Сумма, уплаченная новым хозяином в казну.
Инвестировать в памятник архитектуры оказывается делом сомнительным даже в том случае, если удастся выиграть совершенно честный тендер (кстати, вам никто не поверит, что вы выиграли честно — у нас не принято верить толстосумам и чиновникам). Начнем с того, что в списке объектов, рекомендованных для передачи в концессию, в довольно пристойном состоянии разве что Свиржский замок. Остальные объекты надо не «поддерживать» или даже «реставрировать» — их надо заново строить, потому что это развалины, которые только по традиции называют замками. Когда речь зашла о возможной передаче в концессию, замки сначала поделили на те, которые «в пристойном состоянии» и передаче не подлежат, и те, которые «требуют вложений». Из последних выбрали самые несчастные и внесли их в список предназначенных в перспективе для передачи.
Тех, кто согласится взять на свое попечение «замок», состоящий из заросшего два века назад фундамента и одной обгоревшей стены, ждет следующая череда испытаний — требования, правила и ТУ в исполнении управления по охране памятников. Что окажется в ТУ — зависит от воображения того, кто его составляет. Хорошо, если у инвестора окажется под рукой нормальный консультант, который посоветует либо внести необходимые изменения, либо просто не связываться с этим проектом. Потому что в дальнейшем от комиссий, судов и разгневанной общественности отбоя не будет.
В том случае, разумеется, если после того, как вы выполните основные работы, кто-нибудь во власти не решит, что мавр сделал свое дело и может быть свободен. Это касается не только памятников — фактически любого бизнеса в Украине. Но с памятниками все усугубляется тем, что это святыни. На них мы реагируем болезненнее, чем на какую-нибудь «Криворожсталь», которая всего лишь деньги. Так что тут власти, желающей «сковырнуть» очередного «неугодного», поддержка народа обеспечена.
Охранные договоры никого ни от чего в нашей стране не спасают — ни инвестора, ни памятник: суровость закона компенсируется необязательностью выполнения. Поэтому действительно напрасно надеяться, что найдется инвестор, который захочет сделать замок своим бизнесом, а не просто загородной резиденцией с охранным периметром и формальным разрешением посещать замок один день в году с 3.45 до 3.55 ночи. Нувориши всех времен и народов, уплатив за что-то деньги, пребывают в уверенности, что это что-то они могут хоть с кашей съесть. Музейщики об этом знают — и трепещут. Они не верят инвестору, который, по умолчанию, «человек низкой культуры» и «не понимает, что попало ему в руки и как с этим обращаться». Они не верят также в то, что чиновники станут разбивать себе лоб, чтобы остановить неумеренные строительные порывы инвестора, который не знает и т.д., зато всегда сможет откупиться. Инвестор, в свою очередь, не верит собственному государству, поэтому не спешит вкладывать действительно большие деньги, отстраивая замок и заново закладывая парк, который «созреет» лет через сто. Обыватель, глядя на это со стороны, не верит ни тем, ни другим, ни третьим.
На фоне сумм и прочих треволнений теряется еще и вопрос этики: нет ли где на белом свете наследников Реев, Лянскоронских и прочих, имеющих полное право получить назад то, что было у них незаконно отнято? Не надо далеко в Западную Европу ходить — бывшие страны соцлагеря давно практикуют передачу некогда национализированных памятников архитектуры наследникам законных владельцев. С ограничениями, охранными договорами и всем прочим — но возвращают, причем совершенно бесплатно.
Вопрос, отдавать или не отдавать, на самом деле давно имеет ответ — в виде развалин и пустырей на месте замков, дворцов и парков. Памятники не спасает то, что они остаются в собственности государства. Сколько их, замков, фактически стертых с карты Украины только за последние десять лет? От скольких остались только фундаменты, поросшие травой могильные холмы былой славы? Каждый из них находится на балансе какой-нибудь государственной структуры, имеет строку в бюджете, которая, при всей своей скромности, никогда не выполняется. Показательная история: когда было принято решение о том, что замки можно передавать инвесторам, выяснилось, что нет простого перечня возможных объектов передачи. Вопрос к радетелям за нашу славную историю и архитектуру: как так случилось, что за 15 лет независимости никто не удосужился просто пересчитать замки и оценить их состояние? Управления культуры, охраны памятников, музеи сразу сошлются на нехватку средств. Тем временем в украинском сегменте Интернета появляются любительские сайты, посвященные украинским замкам. По крайней мере один из них представляет довольно полный отчет по замкам Украины. Может, все-таки не в деньгах дело?