Майский указ Президента Украины о введении института госсекретарей вызвал целую бурю в украинском политикуме. Новые персонажи отечественного политического театра кому-то виделись «серыми кардиналами», кому-то — «надсмотрщиками», кому-то — «поводырями».
Но уже спустя три месяца новый указ Президента, утвердивший Примерное положение о государственном секретаре министерства, прошел почти незаметно. Сегодня роли расписаны более четко, и, похоже, госсекретарь станет попросту надежным помощником министра, на чьи плечи ляжет вся рутинная работа ведомства. В чем она будет заключаться в одном из основных министерств, нам рассказал государственный секретарь Министерства иностранных дел Украины Юрий СЕРГЕЕВ.
Юрий Анатольевич Сергеев родился в 1956 году. В 1981 году закончил Киевский государственный университет им. Т.Г.Шевченко, имеет степень кандидата филологических наук и дипломатический ранг Чрезвычайного и Полномочного Посла Украины. Трудовую деятельность начал в 1973 году копировальником архитектурно-планировочной мастерской Республиканского проектного института «Укрземпроект» в г.Киеве. На дипломатической службе с 1992 года. Работал руководителем пресс-центра МИД Украины, начальником управления информации этого ведомства, руководителем секретариата министра иностранных дел Украины. В 1997 году — советник-посланник посольства Украины в Великобритании. С ноября 1997 года по декабрь 2000 — Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины в Греческой Республике, затем Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины в Республике Албания по совместительству. 12.2000—02.2001 г. — руководитель Главного управления по вопросам внешней политики администрации Президента Украины. 02.2001 —07.2001 г. — первый замминистра иностранных дел Украины.
С 24 июля этого года — государственный секретарь МИД Украины.
— Юрий Анатольевич, мы, безусловно, знакомы с указом Президента о госсекретарях министерств. Но МИД — специфическое ведомство, как на нем отразится это нововведение в рамках админреформы?
— Наверное, стоит начать с того, к чему должна прийти сама административная реформа, какова в ней роль министра, тогда будет понятна и роль государственного секретаря. Админреформа, если коротко, направлена на формирование гражданского общества, кардинально меняет его управленческую структуру, подводит ее под стандарты, присущие развитым демократиям, где уже есть структурированное политическое общество, где министры и члены Кабинета играют крупные политические роли.
Что касается Министерства иностранных дел и его главы, то этим указом Президента резко повышаются политические функции министра, он освобождается для решения крупных политических задач, ставящихся Президентом и правительством для координации деятельности нашего ведомства в структурах исполнительной и (даже в большей мере) законодательной власти, работы с политическими партиями. А вся рутинная работа переходит к аппарату министерства, руководство которым ложится на плечи госсекретаря. Каких-то резких изменений отношений между министром и госсекретарем ни в указе, ни в описании функций госсекретаря не видно.
Министр остается руководителем министерства в соответствии с нашим законодательством. Он возглавляет коллегию, принимающую стратегические и тактические планы деятельности министерства. Непосредственно участвует в назначении руководящего состава МИДа и зарубежных представительств. С министром согласовывается финансовое и штатное расписание министерства. Но, кстати, и до этого указа министр делегировал свое право подписи на финансовых документах одному из своих заместителей, раньше подпись министра также требовалась не во всех случаях и не на всех документах. Но бюджет министерства и тогда, и сейчас принимается при непосредственном участии министра.
— А насколько изменятся именно ваши обязанности: будете ли вы и в дальнейшем вести те или иные переговоры или полностью сконцентрируетесь на аппаратной работе?
— Введение института госсекретарей на этом этапе административной реформы позволило нам пересмотреть в принципе структуру и функции министерства как такового. Нам удалось освободить от лишних и несвойственных функций заместителей министра и более четко распределить их обязанности внутри самого министерства. Что касается госсекретаря МИДа, то ему однозначно придется совмещать дипломатическую деятельность с чисто административной, которая все-таки, наверное, будет занимать значительно больше времени. Но вместе с тем мы считаем, что госсекретарь этого ведомства по своему статусу должен вести переговоры и поддерживать контакты со своими коллегами из зарубежных стран на уровне первых замминистра либо государственных секретарей. Все будет зависеть от директивы, которая может быть дана Президентом, правительством или министром для проведения тех или иных переговоров, где требуется уровень государственного секретаря. Я бы не хотел уточнять, как это будет в будущем и какие именно функции перейдут, возможно, к одному из моих заместителей. Но пока я по-прежнему возглавляю делегацию Украины на переговорах с Россией по делимитации украино-российской границы. Очевидно, и в дальнейшем эти функции будут даваться либо ad hoc, либо на длительный период, как подскажет жизнь.
— Кстати, для широкой общественности так и осталась непонятной та неразбериха с заявлениями, опровержениями, уточнениями по поводу демаркации границы между Украиной и Россией. Вы не могли бы все-таки еще раз пояснить позицию Украины по этому вопросу и рассказать, почему возникла та неразбериха?
— Вы говорите об информации, поступившей на брифинге от директора правового департамента Александра Купчишина? Подчеркиваю, это была не позиция, а информация. Но комментарии, которые затем последовали в прессе, как бы сформировали позицию. Однако сам Александр Михайлович не передавал позицию официальную, он лишь рассказал о переговорном процессе и о его некоторых деталях, из чего пресса сделала свои выводы.
Суть же наших переговоров с РФ по границе, которые состоят из нескольких составляющих, в следующем. Сторонам необходимо прийти к финальному документу, который будет называться договором о границе (он может состоять и из двух частей: договора о сухопутной части границы и договора о морской части, как договорятся государства). Его главной частью является договоренность между странами об обозначении на карте прохождения государственной границы. Эта договоренность закрепляется протоколами или отдельными соглашениями, в которые включается масса карт, где уже договорно закреплено, что граница проходит по таким-то координатам. Вот эта часть работы и называется переговорами по делимитации, то есть нанесение участков границы на карты.
Следующая предполагаемая часть наших переговоров — это договоренность по демаркации. Демаркация — это проведение государственной границы уже на местности с обозначением ее специальными знаками. Каким образом граница может быть маркирована? Либо пограничными столбами, либо какими-то другими физическими предметами. Между Канадой и США, например, это огромные валуны, на которых с обеих сторон нанесена специальная маркировка. Государственные комиссии периодически проверяют, не сместился ли этот валун в ту или иную сторону. Демаркация — обязательный элемент Договора о границе. Переговоры о том, каким образом они будут демаркировать границу, стороны проводят уже после того, как договор о границе ратифицирован. Следующий этап — это определение режима границы, там же могут обсуждаться и вопросы инженерных заграждений, если они нужны.
Так вот, с Российской Федерацией мы находимся только в первой фазе переговоров. По сухопутной части границы мы только на этапе делимитации. Протяженность сухопутной границы очень большая — около 2 тыс. км. Пройдено, я думаю, 97% пути. Мы полагаем, что закончим эту работу в нынешнем году и подпишем соответствующий документ. В этом как раз и заключается суть работы той комиссии, которую возглавляю я, а Купчишин является моим заместителем. Наша задача, наш мандат — закончить делимитацию. Очевидно, что Александр Михайлович хотел сказать об этой нашей задаче и о том, что уже следующая комиссия будет говорить о демаркации. Но почему-то журналисты решили, что делимитацией все и закончится. Демаркация необходима в той или иной форме (это уже как стороны договорятся). Проблема заключается в том, что слишком много политиков пытаются спекулировать на теме демаркации и подменяют понятия. Демаркация не предполагает строительства стен и каких-то заграждений. Международное право четко определяет понятия демаркации и делимитации. Я хотел бы заверить: обе стороны основываются на том, что в конституциях и России, и Украины сказано: внешние контуры государства определены государственными границами. И это нас сближает. Да, есть некоторые сложности, но мы идем нормально к завершению делимитации сухопутного участка границы. Закончим делимитацию, будем вести переговоры по документу, и, конечно, демаркировать будем.
По Азовскому морю, Керченскому проливу и Черному морю работает другая комиссия. Я информирован о ходе ее работы: там, конечно, еще есть вопросы, но опять-таки важно, что стороны договорились о переговорном процессе, что мы пытаемся решить проблему делимитации нашей границы также по водной поверхности в соответствии, в первую очередь, и с международным правом, и с буквой и духом наших конституций. Прежде всего эта работа направлена на то, чтобы не создавать правового вакуума для тех, кто работает и на Азове, и в Керчи, и в Черном море. Наша позиция такова, что мы предлагаем говорить одновременно о делимитации Азова и Керченского пролива и, естественно, Черного моря, о совместных усилиях по охране окружающей среды, рыбных запасов, то есть о вопросах сотрудничества в этой акватории. Но то, что государственная граница должна быть ясна, для нас является аксиомой. В этом суть нашей позиции. И мы бы хотели, чтобы российская сторона понимала, что она базируется не просто на нашей воле и на букве нашей Конституции, а она не противоречит и, наоборот, совпадает с их конституцией и в полной мере соответствует нормам международного права.
— Давайте все же вернемся от политической части вашей работы к административной. Будет ли в ходе реформы меняться структура МИДа?
— Безусловно. Во-первых, будет более четкое подчинение департаментов заместителям госсекретаря. Если в предыдущей структуре у нас территориальные департаменты были разбросаны между несколькими заместителями министра, то теперь наши аналитики пришли к выводу, что нам было бы целесообразнее придерживаться иной схемы, и координировать двусторонние отношения должен кто-то один. Другой заместитель будет вести вопросы политики безопасности и наших отношений в международных организациях. Еще один из замов станет отвечать исключительно за вопросы политического обеспечения внешнеэкономической деятельности. Еще один зам будет вести вопросы правового характера, в том числе и защиты наших граждан за рубежом, то есть это консульский и договорно-правовой департаменты. Некоторые департаменты будут самостоятельными, например департамент обеспечения (нынешнее управление делами), который будет включать и финансовое управление, и хозяйственное, и управление, которое руководило загрансобственностью. Вот так нам видится будущая схема. Мы над ней еще работаем, и я вам рассказал только о ее части.
— А как на новой структуре отразится стратегическая цель нашего государства — интеграция в Евросоюз? Будет ли профильный департамент самым большим и укомплектован самыми талантливыми кадрами? То же самое касается экономизации — будет ли укрупняться соответствующий блок МИДа?
— В ходе админреформы и реструктуризации министерства нам удалось свести все профильные управления в единый блок (им сейчас руководит замминистра Алексей Бережной), который будет усилен специалистами из Академии наук, Министерства энергетики, других министерств. Сейчас уже идет оформление их на работу. У нас будет целое направление энергетической дипломатии.
Мы говорим о том, что координирующие функции в нашей евроинтеграции сейчас находятся в поле внимания и администрации Президента, и Кабинета министров, и мы ищем тот рациональный механизм, который бы смог действительно эффективно обеспечить взаимодействие всех министерств и ведомств в этом интеграционном поле.
— На коллегии, о которой вы упоминали, Анатолий Зленко говорил о том, что еще не существует эффективной структуры, которая бы обеспечивала экономические интересы Украины за рубежом. Будет ли такая структура создаваться на базе МИДа или же станет межведомственной? Планируется ли переподчинить вашему министерству торгово-экономические миссии при посольствах (ТЭМы)?
— По поводу структуры, действительно, есть вопросы. Очевидно, что это должно быть взаимодействие разных ведомств, так как МИД не является той организацией, которая может решить все проблемы во внешнеторговых отношениях. Это солидарная обязанность и солидарная ответственность разных структур нашего общества. Ясно, что сейчас (и мы предполагаем, что и в дальнейшем) лидером будет Министерство экономики, поскольку там есть рычаги управления и внутриэкономическими реформами, и развитием регионов. А наши возможности — привлечение инвестиций извне на основе уже существующих программ и проектов. И дело не в том, кому будут подчинены ТЭМы. А в том, как сделать эти единственные государственные внешнеэкономические представительства более эффективными. И на коллегии это дискутировалось. Мы предполагаем, что осенью удастся провести совещание руководителей ТЭМов и наших экономических советников с тем, чтобы найти пути повышения эффективности их работы. Возможно, она зависит от постановочных задач. Может, связана с информацией, ее качеством: мы должны выходить на тендеры или предлагать инвестиционные проекты на основе мировых стандартов. Здесь идет речь о повышении уровня внешнего маркетинга. Нам необходимо очень хорошо изучать ситуацию на рынках мира, быть готовыми к предоставлению нужной информации.
Обо всех этих проблемах мы попытаемся поговорить уже во время совещания послов, запланированного на 20—24 августа. Хотим провести его таким образом, чтобы главной составляющей было повышение отдачи наших внешних представительств как в евроинтеграционных процессах, так и в торгово-экономических отношениях. Поэтому мы и предлагаем, чтобы в этом совещании максимально были задействованы и регионы. Это наши партнеры. У регионального сотрудничества очень много перспектив. Я работал послом в Греции и знаю, насколько может быть эффективна работа с нашими областями и даже с отдельными городами в решении конкретных вопросов. Они решаются гораздо быстрее, чем если бы все шло через центр. МИД может информировать регионы о возможностях потенциальных инвесторов. И, наоборот, крупный бизнес — потенциальных инвесторов за рубежом о возможностях их привлечения на украинские тендеры, их участия в наших экономических реформах.
— Планируется ли после совещания послов начать очередную ротацию?
— Никакое совещание не является изначальной точкой для индивидуальной или тотальной ротации. Каких-то компаний, специальных ротаций послов нет. Назначение послов — прерогатива Президента, их ротация определена сроками их командировок (это, как правило, три-четыре года). А возможные отступления от этих сроков связаны с конкретными задачами, которые Президент ставит перед этими послами. Поэтому либо срок продолжается, либо посол отзывается досрочно для выполнения каких-то других функций.
Что касается ротации в посольствах — дипломатов и технического персонала, то она подчинена программам ротации, связанным с системой прохождения дипломатической службы и сроками пребывания на той или иной должности, включая и загранкомандировку. Потому никаких кампаний нет и здесь. В этом году после январской коллегии по кадровым вопросам впервые разработана долгосрочная программа ротации сотрудников центрального аппарата и зарубежных представительств. Нам необходимо какое-то время, чтобы эта программа заработала, тогда каждый сотрудник будет знать, что его ждет по возвращении, или, работая здесь, знать, когда состоится его следующая командировка за рубеж.
Вопросы же у общественности возникают, наверное, в связи с тем, что действительно существует программа оптимизации наших посольств, то есть создание той интеллектуальной и численной структуры диппредставительств, которая была бы самодостаточной для реализации задач, стоящих перед каждым конкретным посольством в каждой конкретной стране. Почему возник вопрос об оптимизации? На январской коллегии была поставлена задача пересмотреть штатные расписания, сосредоточить кадровый потенциал в странах первоочередных национальных интересов Украины — в государствах — наших стратегических партнерах, в странах «большой семерки» и Европейского Союза, где нам необходимо решать вопросы евроинтеграции.