«Украина и Россия после президентских выборов: политические ориентации элит и политическое сознание населения» — такова была тема международного экспертного семинара, который состоялся во Львове 19—20 мая. Он был организован научными журналами «Політична думка» (Украина) и «Полис» (Россия), Бюро по сотрудничеству в Украине Фонда Фридриха Эберта, при участии журнала «Osteuropa» (Германия). Это была восьмая за последние четыре года встреча ведущих украинских и российских политологов и первая — с участием политологов из Германии. В данном материале читателям предлагаются отдельные фрагменты суждений, оценок, выводов, высказанных на семинаре.
ВЗГЛЯД ИЗ УКРАИНЫ...
Общие оценки тенденций политического развития современной Украины украинских политологов были во многом схожими. По мнению Сергея МАКЕЕВА, — заведующего отделом Института социологии НАН Украины, заместителя главного редактора журнала «Політична думка», некий политический режим в Украине, т.е. легитимные способы делегирования власти, ее отправления, а также образцы взаимодействия различных субъектов в поле власти, несомненно, установились. Вместе с тем, его, режима, различные «срезы» или «аспекты» в большей или меньшей степени насыщены элементами и фрагментами конструкций из разных, так сказать, «политических эпох».
Ситуация безопасности для нынешнего политического устройства сложилась как ненамеренное следствие самых разных действий и движений некоего множества политических агентов. Именно ситуация безопасности выводит государство (аппарат исполнительной власти) в качестве самостоятельного игрока на политическое поле, причем выводит в весьма своеобразной роли. Оно — один из многих субъектов, притязающих на власть и отправляющих ее ради самой же власти.
Неудачные результаты в экономике и социальной сфере вполне резонны — вот убеждение, широко распространенное и уже устойчивое. Люди, кажется, уже смирились с тем, что им и дальше жить в системе неудачного социального экспериментирования. Неудачного потому, что безуспешны попытки установить соразмерность нормы и факта.
Фактом является деполитизация населения. В опросе Института социологии в 1999 году 84% респондентов сказали, что не принимают участия в работе общественных и политических организаций. Массовое неучастие не позволяет складываться механизму организованного коллективного давления на государственные структуры, то есть такому участию, которое должно приводить к рационализации принимаемых исполнительными органами решений.
С точки зрения Олега БЕЛОГО, — руководителя исследовательской группы Института философии НАН Украины, первого заместителя главного редактора журнала «Політична думка», годы существования независимой Украины показали, что понятия «демократия», «национальное государство», «реформы», продолжают вибрировать в массовом сознании как мифологемы с отрицательным или положительным знаком. Фальсификация, превращение PR- технологий, а по сути, частный случай культорологического проекта, в почти неоспоримую общественную ценность говорит прежде всего о возрождении военной модели политики и, можно сказать, о становлении военно-политической культуры. Для такой модели характерны не сотрудничество и диалог, а баталия, дисциплина, военная хитрость и военная тайна. И ближайший пример становления этого типа политической культуры — противостояние двух ветвей власти в вопросе о всеукраинском референдуме. Референдум 16 апреля 2000 года — это продолжение противостояния ветвей власти, которое наметилось еще в период разработки Конституции Украины. Само противостояние ветвей власти, — разумеется, не сугубо украинское изобретение.
Примечательно, что в построении немецкого национал-социалистического тоталитарного государства референдумам была отведена ключевая роль. Так, 19 августа 1934 года общегерманский плебисцит подтвердил полномочия Гитлера как президента и канцлера рейха. В его поддержку высказалось 89,93% граждан страны. В 1935 году состоялся плебисцит по вопросу возвращения Саарской области в состав рейха. «За» проголосовал 91% граждан Германии. А 10 апреля 1938 гола в результате проведенного в Австрии плебисцита за аншлюс высказалось 99% граждан.
Складывающуюся политическую культуру общества вполне можно назвать новой, но лишь в том смысле, что заново складывается система социально-политических упрощений, этот неизбывный предвестник и спутник диктатур.
Владимир СИДЕНКО, заведующий отделом Института мировой экономики и международных отношений НАН Украины, редактор отдела международных экономических отношений журнала «Політична думка», считает, что критики Украины на Западе часто склонны усматривать причины чрезвычайно медленного и противоречивого формирования новых рыночных институтов в якобы присущей украинским политическим лидерам нерешительности в проведении реформ. И хотя этот аргумент отчасти и является обоснованным, однако в целом он не может адекватно объяснить глубинные истоки этой пресловутой «нерешительности». В действительности, за этим явлением кроется гораздо более существенная проблема — неадекватность механизмов формирования общенациональных интересов как в экономической, так и в политической области, фактическое отсутствие общественного консенсуса в отношении приемлемой общенациональной идеологии социально-экономического развития и развития отношений с внешним миром.
Наличие фундаментального «институционального провала» резко повысило значение неформальных механизмов в экономике и политике. При отсутствии существенных результатов административной реформы сформировалась система, в которой наибольшим влиянием обладают различные неформальные кланы, образовавшиеся вокруг государственного аппарата.
События последних месяцев в Украине окончательно выявили сущность модели внутреннего развития, что детерминирует ее особое место в системе международных отношений — такова точка зрения Александра ДЕРГАЧЕВА, — главного редактора журнала «Політична думка», ведущего научного сотрудника Института политических и этнонациональных исследований НАН Украины
Украинская политика все более насыщается, с одной стороны, PRовскими технологиями, с другой — теневыми механизмами правления. Последние же по своей природе могут быть скрытыми, но отнюдь не неопределенными. Масштабы теневой политики, ее влияние на состояние дел в стране постоянно возрастают и на современном этапе определенно очерчивают направленность политических преобразований.
Фронт возможного реформирования в Украине серьезно сузился. Фактически утрачены перспективы демократических преобразований в политической сфере. Вся сфера политической жизни приобрела вполне определенный, законченный характер. Национальный политикум возымел целиком упроченный характер. Прежде всего произошла консолидация власти, отработаны эффективные псевдодемократические механизмы ее воспроизводства и легитимации.
Задачи широких общедемократических преобразований отодвинуты на второй план идеей развития государства, а последняя превратилась в наиболее важную и ценную монополию кланово- бюрократических сил. Содержание посткоммунистических преобразований, путь национального развития были определены по результатам борьбы между отдельными элитными группами. Победили те, кто в период утверждения независимости сохранил контроль над властными механизмами. Специфика Украины состоит в том, что эта победа фактически прекратила процесс открытого соревнования за власть.
Владимир ПОЛОХАЛО — шеф-редактор журнала «Політична думка», остановился на значимости научного объяснения социального характера так называемого среднего («среднестатистического») украинца. Выявление тенденций социополитического развития современного украинского общества несомненна. Она состоит, разумеется, не только в том, чтобы рационально оценивать электоральные поведение и предпочтения, избирательную активность или пассивность тех или иных групп населения. Более существенным в этом смысле представляется анализ состояния общества с точки зрения готовности и способности его к реальным демократическим переменам. И в этой связи являются неправомерными рассуждения многих политологов в контексте итогов последней президентской избирательной кампании о якобы новом «демократическом пробуждении» украинского общества («навсегда отвергшего тоталитаризм» в результате президентских выборов 1999 года), о какой-то будто уже сложившейся «критической массе» гражданского общества?
Реалии и динамика социополитического развития в конце 90-х гг. предоставляют множество свидетельств того, что сегодняшний постсоветский «средний» украинец отнюдь не отличается особыми притязаниями в качестве субъекта происходящих в стране изменений. Он определил для себя роль стороннего, индифферентного наблюдателя институциональных, а также экономических трансформаций (инициированных узким слоем политической и деловой элиты, а также элитообразующими группами), предпочитая находиться в своеобразной гражданской «спячке», демонстрируя при этом отсутствие каких-либо витальных сил.
Менталитет негражданственности «среднего» украинца — стабильная составляющая его социального характера.
В этой ситуации основной установкой жизненной позиции при выборе способа поведения становится желание приспособиться к любым условиям социополитической повседневности, поэтому выбор (в политическом смысле) «меньшого зла», адаптация и даже проявление сервильного патернализма по отношению к последнему, — это не только жест собственного бессилия и отчаяния, но также и жизненная позиция, и стиль жизни, которым следует сегодня «среднестатистический» украинец.
ВЗГЛЯД ИЗ РОССИИ
Яков ПЛЯЙС — профессор Финансовой академии при правительстве Российской Федерации, член редакционной коллегии журнала «Полис», высказал мнение, что президентские выборы в России 2000 г., как, впрочем, и все предыдущие выборы, этого типа, еще раз подтвердили вывод о том, что итоги таких выборов почти целиком зависят от поведения политических элит и прежде всего правящей политической элиты.
К немногочисленному, но тем не менее, весьма влиятельному (а в некоторых случаях – самому влиятельному) слою элитного пирога относится та часть российской политической элиты, которая выросла на теневом или даже криминальном бизнесе. Эту теневую элиту можно идентифицировать также как антиэлиту.
Под антиэлитой имеется в виду теневая или мафиозная часть политической, экономической, финансовой и любой другой элиты, которая руководствуется не национальными или государственными интересами, а корыстными личными, клановыми или корпоративными. Основные методы действий этой элиты вполне адекватны ее сущности: тайные, закулисные интриги, подкуп, компромат, уничтожение противника вплоть до его физического устранения и пр.
Поднявшись, как грибы после обильно пролившегося на нее золотого дождя, теневая часть российской элиты быстро сообразила, что настало время выходить на свет, легализоваться и делать открыто не только бизнес, но и соответствующую ему политику. Особенно наглядно этот процесс проявился во время выборов в Госдуму-99, когда целый ряд представителей этой элиты прошел в депутаты нижней палаты парламента.
Каковы же перспективы в части поведения перечисленных выше элит?
Если говорить по-крупному, они состоят прежде всего в том, чтобы создать новую, т.е. демократическую, открытую, конкурентную систему формирования современной политической элиты в России. Без решения этой задачи как на общегосударственном, так и на региональном уровнях, равно как без решения задачи взаимодействия элит по горизонтали и вертикали новую Россию не построить.
Оксана ГАМАН-ГОЛУТВИНА — профессор Российской академии государственной службы при президенте РФ, отметила, что в последние годы современная политическая элита России все чаще выступает адресатом упреков в безнравственности (свидетельством чему являются многочисленные войны компромата, в которые вовлечена значительная часть влиятельных групп российского общества), что, по мнению ряда экспертов, лишает ее обоснованности претензии на элитарный статус. Однако, на наш взгляд, эрозия элитарного статуса в большей мере грозит с другой стороны. Современная элита рискует утратить свой высокий титул не только в связи с удручающим уровнем нравственности, но прежде всего в связи с тем, что руководящие группы современного российского общества во все меньшей степени выполняют свою ключевую функцию и все меньше соответствуют базовому системообразующему признаку элиты (принятие стратегических решений): отечественный политический класс все меньше выступает в роли субъекта принятия важнейших стратегических решений.
Владимир ЛАПКИН — старший научный сотрудник ИМЭМО РАН, координатор программы «Университетская наука» журнала «Полис»:
Возникновение и развитие на этом фоне новых политических институтов в современной России происходило не столько путем «прорастания» снизу в результате организованных, систематических усилий осваивающего политическое измерение гражданского общества, институционализации представительства его интересов во власти, его борьбы за свои политические права, сколько за счет насаждения институциональных новаций «сверху» в интересах и при активном участии сравнительно узких, наиболее динамичных слоев коммунистической и посткоммунистической элит.
Раскол внутри элиты ведет к выделению в ней различных групп, которые заинтересованы в формировании новых политических институтов и «правил игры» или в существенной модификации прежних. При этом разные группы отстаивают разные варианты изменения политических институтов, что ведет к открытой конфронтации между ними.
К думским выборам 1999 г. Россия подходила в ситуации глубокого политического кризиса, явственного раскола элит и назревающей трансформации институциональных основ постсоветского политического режима. Политический класс России (или то, что условно можно назвать таковым) был раздираем конфликтом между необходимостью, исходя из рационального понимания собственных стратегических интересов, движения к согласию, к пакту, к конституционализму и разграничению сфер полномочий властей, а с другой стороны, почти традиционным неприятием идеи согласия относительно основного вектора исторического развития страны, равно как и идеи распределения полномочий и ответственности между различными ветвями власти.
Думская избирательная кампания прошла под знаком борьбы двух принципиально различных проектов консолидации политического класса.
В целом же, обобщающий политические трансформации последнего полугодия тренд свидетельствует: налицо принципиальное упрощение ряда важнейших механизмов политического развития, скрадывание потенциала формирующихся институтов демократии (в этой связи симптоматичны недавние предложения ряда сенаторов об укрупнении субъектов РФ, получившие впоследствии дальнейшее развитие уже в инициативах нового президента, — майский указ В.Путина, предусматривающий создание семи федеральных округов и заметное усиление контроля федеральной власти над региональными элитами, — а также решительный пересмотр думского регламента о «пакетном соглашении», лишающий Думу возможности эффективно выполнять роль оппозиции исполнительной власти). Следует, впрочем, оговориться, что причину такого «упрощения» российской политической практики следует искать не столько в чьем-либо «роковом замысле», а в той политической несостоятельности, которую проявили лидеры российской политической элиты на поприще консолидации и формирования альтернативной партии власти.
Михаил ИЛЬИН — генеральный директор журнала «Полис», президент Российской ассоциации политической науки, доктор политических наук, профессор МГИМО МИД России обосновал два принципиально важных тезиса. Первое: особенности второго электорального цикла в России и сложившейся в его результате конфигурации властных отношений отнюдь не свидетельствуют о кардинальных изменениях, а, напротив, логически вытекают из тех тенденций, которые проглядывали сквозь толщу фактов и событий в рамках тренда системной деградации самодержавного устройства власти, начавшегося в 70-х годах. Второе: наблюдаемые в ходе избирательных кампаний 1999 и 2000 годов изменения свидетельствуют о рутинизации политической жизни, закрепляющей институты и практики переходного периода, а также о стабилизации политического режима, которая может быть связана с исчерпанием тренда системной деградации самодержавия в конце 90-х годов.
Изучение электорального пространства делает результаты выборов «предсказуемыми» не только в отношении характера перераспределения политических сил, но и относительно наиболее вероятных политических курсов. Президент будет искать и находить в губернаторах вполне конгениальных ему авторитетов меньшего масштаба. Объединение на федеральном уровне будет ему мешать, нарушая чистоту концентрации власти в едином центре. Эти прогнозы вполне оправдались буквально через считанные дни после инаугурации В.Путина.
ВЗГЛЯД ИЗ ГЕРМАНИИ
Точку зрения немецких политологов, приехавших на семинар, в наиболее концентрированной форме обосновал д-р СИМОН Герхард — заместитель директора Федерального института восточноевропейских и международных исследований: призрак бродит по Восточной Европе — призрак диктатуры президентов в новых странах бывшего коммунистического пространства. Этот призрак проявляет активность лишь в восточнославянских государствах, а также к востоку и к югу от них. В Центральной Европе, в странах — членах бывшего Варшавского Договора авторитарный президентский режим нигде не имел успеха.
Ни одному из восточнославянских государств не удалось хотя бы частично реализовать ожидания, возлагавшиеся на них десять лет тому назад. Перестройка экономики и общества остановилась на полпути. Нигде не удалось продвинуть экономические реформы до такой степени, чтобы экономический рост динамично продолжался сам по себе. Либеральная рыночная экономика и парламентская демократия все больше и больше воспринимались как продукт импорта с Запада, не пригодный для построения нового будущего на территории бывшего Советского Союза. Между элитами и народом, видимо, сложилось согласие в том, что политические партии и парламенты являются непригодным инструментом для выведения России и Украины из бедственного положения, а также для начала наконец-то настоящих реформ. Ожидания направлены на то, что сейчас исполнительная власть, в лице облеченных большими полномочиями президентов, наконец восстановит порядок и улучшит жизнь людей. Кое-что напоминает Германию 20-х годов, где люди были также разочарованы демократией и парламентаризмом, а многие считали рейхстаг дорогой и совершенно излишней говорильней. Их надежды были связаны с тем, что избранный народом лидер наконец-то наведет порядок в стране и откроет людям новые перспективы.К числу признаков авторитарного президентского режима принадлежат не только сильный президент и слабый парламент. Ни в России, ни в Украине не сложилась более или менее стабильная система политических партий. И хотя коммунистические партии повсюду движутся к закату, нигде на их месте не возникает новых политических партий. Вместо власти политических партий мы имеем дело с различными партиями власти.
Хотя Кучма и располагал большинством в Верховной Раде, он назначил референдум, результаты которого можно обобщить следующим образом. Украинский избиратель не придает никакого значения парламенту западного образца. Конечно, результаты референдума еще не стали конституционной действительностью, и Президент Кучма, разумеется, не предпримет конституционного переворота по образцу Лукашенко, чтобы воплотить референдум в конституционную реальность. И тем не менее, с точки зрения Запада, результаты референдума служат основанием к большой озабоченности. Ведь 89% избирателей придерживались мнения, что парламентский иммунитет излишен и может быть ограничен или упразднен. Иммунитет депутатов является одним из крупнейших достижений парламентаризма вообще. Он служит защитой не для отдельных депутатов, а для парламентов в целом, ибо иммунитет предназначается парламенту, а не отдельным депутатам, ведь парламент может лишить отдельных депутатов иммунитета.